– Господи боже мой! – выдохнул Ленни. – Ну что такого ты нашла в этом мужике?

С лица Кэтлин сбежала улыбка.

– В каком мужике?

– И как только можно втюриться в своего шефа! Это же так неоригинально. Или нет: так пошло. Точно! Это пошлость!

Не обращая внимания на Ленни, она тут же позвонила Бену Эдвардсу. Они договорились встретиться завтра вечером в Эдинбурге.

– Что так поспешно? – спросил Ленни.

Кэтлин не могла понять, чем Ленни не понравился назначенный срок. Ее мысли снова были заняты Дэном.

– Эдвардс не с тобой хочет встретиться, дорогуша, он интересуется фондом. Ему, наверно, нужно сделать снимки, побеседовать с детьми, участвующими в проекте. Успеешь подготовить это до завтра? Иногда мне кажется, что мне тоже волей-неволей приходится заниматься твоими делами, – запричитал Ленни, даже не догадываясь, насколько он прав. Кэтлин ни секунды не задумалась над тем, как много всего ей предстоит подготовить.

– Брось, пожалуйста! Разумеется, все можно успеть, при условии что будешь работать побыстрее, а не в том темпе, к какому ты привык.

Судя по выражению лица Ленни, ее замечание попало в самую точку. Обрадованная успехом, Кэтлин нашла номер руководительницы эдинбургского проекта: доктор Анджела Кин. Кэтлин предложила ей встретиться заранее, до прихода Бена Эдвардса, и отобрать детей, с которыми он сможет побеседовать.

– В этом нет необходимости, – ответила доктор Кин. – Мы встретимся с ним для ознакомительной беседы. Прежде чем организовывать встречу с детьми, надо сперва посмотреть, что он собой представляет.

Речь доктора Кин выдавала в ней представительницу образованных слоев шотландского общества, и Кэтлин про себя засомневалась, как эту речь воспринимают дети, слышавшие такие интонации только по телевизору. К тому же родители наверняка давно им внушили, что так говорят их враги, которые только и думают, как бы урезать социальные пособия.

«Если вообще родители этих ребят удосуживаются говорить со своими детьми», – мелькнула у нее следующая мысль, и недавняя эйфория уступила место твердой решимости заняться (причем в ближайшее время), наряду со своей нынешней работой по связям с общественностью, другой, более важной деятельностью.

Тут ей позвонили по мобильнику полицейские и сообщили, что закончили осмотр ее дома и не нашли ничего, что подтверждало бы подозрения об ее причастности к преступлению. Кэтлин вздохнула с облегчением и впервые за этот день снова поверила в себя и дело, за которое она собиралась бороться: за этих детей и их будущее. Довольная, Кэтлин принялась за бумаги, относившиеся к эдинбургскому проекту.

– Все, рабочий день окончен! – радостно объявил Ленни, захлопнув свой журнал.

Кэтлин давно уже заподозрила, что между страницами журнала спрятаны листки с какими-то серьезными литературными произведениями, которые Ленни читает, скрывая под фотографиями полуголых юношей, чтобы не портить свой имидж.

– Что это ты на меня кидаешь такие взгляды? – насмешливо спросил Ленни. – Не можешь подцепить гетеросексуала и решила попытать счастья среди нас, гомо? Открою тебе секрет, дорогуша: с нами тебе придется еще труднее. И сколько раз можно тебе это повторять!

– Больно уж я несообразительная.

– Знаю, – нежно пропел Ленни и послал ей воздушный поцелуй. – Но я готов признать: на твоем месте, имея счастье целый день проводить в моем обществе, я бы, наверно, не ограничился одним-единственным взглядом. Что поделаешь, такой уж я неотразимый! – продолжал он мурлыкать, выходя за порог, чтобы исчезнуть до завтра.

Провожая его взглядом, она погрузилась в свои мысли. Звонок мобильника вернул ее к действительности. Она порылась в сумочке, но не сразу нащупала телефон. Отыскав его наконец и крикнув в трубку «Алло», она подумала, что опоздала. Несколько секунд никто не отзывался.

– Алло! – повторила она и хотела уже положить трубку.

Как вдруг чей-то голос спросил:

– Виктория?

Она проглотила комок и почувствовала, что ей необходимо сесть.

– Вы… Нет, вы ошиблись номером.

– Виктория Марч, – произнес голос, показавшийся Кэтлин странно знакомым, но кто это мог быть, она так и не сумела вспомнить.

– Нет, вы ошиблись… С вами говорит…

– Знаю, Кэтлин. Знаю.

И тут связь оборвалась.

– Завтра вечером меня очень устраивает, – согласился Бен. – Буду рад встретиться с вами и с доктором Кин.

Он еще не составил себе представления о Кэтлин Андерсон. По голосу мало что можно было угадать: англичанка, из среднего слоя, молодая, волнуется. В Интернете ничего о ней не нашлось, зато о докторе Кин он собрал кое-какую информацию, а официальные сведения о проекте «We help» он уже знал назубок. Спустя два часа, сделав с десяток телефонных звонков, он получил по электронной почте список всех смертей в Эдинбурге за последние три месяца.

Бен выделил фамилии лиц старше восемнадцати лет. Затем сделал выборку по почтовому индексу. Офис фонда и организованный при нем молодежный центр располагались в одном здании на Ниддри-Мэйнс-роуд. Следовательно, интерес представляли Ниддри, Гриндекс и Крейгмиллар{ Ниддри, Гриндекс и Крейгмиллар – пригороды Эдинбурга, расположенные неподалеку один от другого.}. За последние три месяца там умерло одиннадцать детей и подростков. Бен не имел понятия, много это или мало. Предположим, много. Путем сложных детальных поисков он принялся выяснять, какие из этих смертей фигурируют также в полицейских отчетах. Один шестнадцатилетний мальчик погиб в результате поножовщины. Осталось десять случаев.

Две девочки погибли в автомобильной аварии на пути в Глазго.

Восемь.

Из них трое оказались младенцами, младший из которых, очевидно, умер сразу после рождения, старший прожил восемь месяцев. Вероятно, был недоношенным. Возможно, от врожденных пороков развития. Может быть, вследствие инфекции.

Пять.

Эти были в возрасте от восьми до пятнадцати лет, все мужского пола. Восьмилетний порезался осколками стекла и умер от потери крови до того, как его обнаружили. Девятилетний выпал с десятого этажа из окна своей комнаты. Десятилетний утонул в Ферт-оф-Форте{ Ферт-оф-Форт – залив Северного моря у восточных берегов Шотландии, возле которого стоит Эдинбург.}. Двенадцатилетний возился с ружьем своего отца и во время игры нечаянно нажал на курок. Пятнадцатилетний сорвался с крыши здания Вохоуп-хаус{ Вохоуп-хаус и Гриндекс-хаус – два высотных здания, находящихся в пригороде Эдинбурга Гриндекс среди остальных, малоэтажных домов.} – доказывал свое бесстрашие. Бен переписал их поименно, пометив возраст и причину смерти каждого мальчика. Затем выключил компьютер.

Проходя по коридору, он случайно взглянул на приоткрытую дверь отдела кадров и постучал по дверному косяку.

– Давненько ты не заглядывал, Бен, – пробубнил Грег без всякого энтузиазма, впрочем, его тон не имел касательства лично к Бену. Грег вообще не способен был выражать радостные эмоции.

– Не мог бы ты кое-что для меня выяснить? Завтра у меня назначена встреча с пресс-секретарем фонда, который занимается подрастающим поколением из беднейших слоев Шотландии.

– Фонда «We help»? Моя жена покупает теперь противозачаточные таблетки только от ДЛФ. Грабители с большой дороги они, если хочешь знать мое мнение! И не вешайте мне лапшу на уши, будто бы они всю капусту отдают фонду! Сплошной обман.

– Возможно. Я хотел спросить, знаешь ли ты их пресс-секретаря. Ее имя – Кэтлин Андерсон. Она приехала из Лондона. Ты же, наверное, в курсе, где можно про нее что-то найти?

Грег наморщил лоб:

– Андерсон. Кэтлин… Погоди-ка…

Невнятно бормоча что-то себе под нос, он забегал пальцами по клавиатуре компьютера и наконец объявил:

– Вот она. Недавно подавала заявление, чтобы поступить к нам. Вообще-то, мне не положено это тебе показывать.

Грег повернул монитор экраном к Бену так, чтобы он мог видеть заявление с данными Кэтлин Андерсон.