— Хватит…
— Я только начал, — чтобы она не смогла подняться, на спину, поперек лопаток, легла тяжелая рука, не давай не то, что перевернуться, а просто сдвинуться.
— Тоже хочу…
На это он только хмыкнул, но ладонь убрал. Аленка, пока он не передумал, повернулась, только на секунду задержавшись, когда его язык скользнул по совсем уж неприлично чувствительной точке за ухом, и сама приподнялась, жадно целуя его губы, скулы, кажется, даже раз в глаз попала, но он и не протестовал. Только все равно особой воли не дал — ни на спину уложить не позволил, ни завести свои руки за спину.
— Я же обещал, что ты доиграешься, — шепот почти обжег грудь, перед тем, как теплое дыхание сменили не менее горячие губы. — А обещания я держу…
В это момент она была, как никогда, согласна с тем, что обещания держать надо всегда, обязательно и безусловно. Особенно, такие, которые касаются настолько важных вещей.
И все равно изловчилась и, толкнув Женьку, завалила его на подушки тут же пытаясь прижать его своим телом. Не давая ему даже возможности что-то сказать, зажала рот губами, прекрасно зная, что у него преимущество в весе почти вдвое, и, стоит только захотеть, он её в любой блинчик свернет. А Власов вместо этого старался не прижать, не схватить, только бы больно не сделать. И от этого становилось не просто хорошо, а так, что хотелось сделать приятно, в первую очередь, ему.
От такой направленности мыслей, Алена даже отдернулась, как будто пытаясь оттолкнуть его.
— Что такое? — Женька не стал заваливать её на кровать, успев заметить какой-то растерянный, немного недоумевающий взгляд.
— Ничего, — торопясь прогнать на секунду мелькнувшую дурную мысль, что этот мужчина ей намного более дорог, чем она сама представляет, Лёнка снова вернулась к его губам, только теперь даже ещё более активно.
Почти агрессивно, как будто хотела не только себя отвлечь, но и его. Только этот номер не прошел — теперь Власов совершенно спокойно завалил её на кровать и уселся сверху, не давай двигаться, но не придавливая.
— Чего ты испугалась? — для убыстрения мыслительной деятельности, не иначе, ладони плотно обхватили её грудь, дразня напряженные соски большими пальцами.
И как тут можно отвечать?! Но Аленка все равно попробовала, хотя смогла выдавить из себя только что-то, в высшей степени невразумительное и малосодержательное, но с низкими горловыми нотками.
Кто знает, если бы Женька и сам уже не дошел до полной кондиции, может, и сказала бы все, но он, чертыхнувшись, решил больше не мучить ни себя, ни её, потому вместо продолжения допроса с пристрастием, потянулся к тумбочке за презервативом.
Переставшая думать о всяких глупостях Алена отобрала у него столь необходимый сейчас аксессуар и лично, медленно и проникновенно, помогла облачиться. Так старательно, что Женька что-то простонал сквозь зубы и прикусил её за плечо. И, как она ни старалась извиваться, чтобы выползти из-под него, все равно не дал этого сделать.
Хотя, очень скоро её как-то перестали волновать глобальные вопросы, типа — кто должен быть сверху. Да и зачем спорить, если ей и снизу было не просто хорошо, а замечательно. Особенно, когда Женька двигался именно так — медленно, но сильно, да ещё и, прихватывая зубами за шею, как будто, чтобы она не вырвалась. Угу, только об этом и думает… Лёнка прикрыла глаза, все громче постанывая и сжимая пальцы на его плечах, почему-то почти расстроенная, что не может поцарапать и дать понять, что это её мужчина. Но у Власова, видимо таких проблем не было, во всяком случае, пара следов укусов уже начала гореть, словно он не просто коснулся зубами, а поранил кожу.
А, черт с ним, лишь бы не загрыз. Хотя, может, именно так и стоит умирать…
— Уже поздно, мне нужно домой, — Алена лениво зевнула, пытаясь уговорить себя встать. Организм решительно отказывался, намекая, что ему очень даже комфортно, уютно и вообще, тут спинку чешут, а дома опять придется скособочиться перед ноутбуком.
— Останься, завтра утром тебя отвезу, — Женька, лежа на боку рядом с растянувшейся Лёнкой, ещё раз осторожно провел ногтями по лопаткам, на всякий случай, как бы невзначай, перебросив ногу через её обнаженные бедра.
— Мммм… — ей и самой совершенно не хотелось куда-то срываться, слишком уж была разморенной и приятно-уставшей. Но ведь надо… — У меня не во что переодеться, да и тебе придется утром такой крюк делать.
— Я тебе дам что-нибудь из своей одежды, — Власов начал потихоньку раздражаться. Вот что за манера такая — что угодно, лишь бы не так, как он сказал! — А утром чуть раньше встанем, по дороге доспишь. Все равно одну я тебя дома не оставлю, так что либо остаемся тут, либо едем к тебе.
Герман подложила ладошку под подбородок и чуть нахмурилась. Вообще-то он, конечно, прав. И оставаться сейчас в одиночестве совершенно не хотелось. Но и ночевать здесь — явное отступление от собственных правил…
Она тоже повернулась, отзеркалив его позу, разве что бедро на него не закинула, и то, потому что, учитывая их совершенно натуральный вид, это выглядело бы несколько провокационно.
— А тебе хочется ехать, или остаться здесь?
— Мне сейчас просто хочется полежать, — в противопоставление собственным словам Власов подгреб девушку ближе и, не обращая внимания на вялое сопротивление, уложил голову ей на грудь.
Н-да, а ведь это уже совсем лишнее… Но и отталкивать его Алена не стала, только напряглась всем телом. Хотя перебирать пальцами шерсть… тьфу, коротко стриженые волосы на мужском затылке начала. И ведь и самой так не хочется…
— Ладно, уговорил, — девушка чуть шевельнула плечом, намекая, что он её так может и расплющить. — Только я есть хочу…
— Никаких проблем, — мгновенно повеселевший Женька потянулся, вставая с кровати, и протянул руку Лёнке. — Идем.
— Прямо так?
— А что тебя смущает? — сам он в наготе не видел ничего предосудительного, все-таки не в толпе народа, а дома и наедине.
— Ничего, но предпочитаю иметь на себе хотя бы трусы — вдруг кто-нибудь в гости припрется, — девушка, хоть и с его помощью, но встала и заозиралась по сторонам. Из предметов гардероба в наличии были только носки, но оба, что уже хорошо.
— Я тебе свои дам.
— Спасибо, но не думаю, что ты носишь стринги, — припомнив, где она раздевалась, Алена направилась в сторону гостиной.
— Они неудобные и натирают, — Женька нашел себе в шкафу какие-то шорты. — Да шучу я, не надо так таращиться.
— Да чего уж там, они и, правда, иногда натирают… А ты дошутишься, что начну дразнить метросексуалом, — Герман, хихикая от тут же появившихся перед внутренним взглядом картин Власова в стрингах-"слониках", торопливо натянула свою одежду и шмыгнула на кухню, где хозяин терема уже вовсю чем-то гремел.
— Так что от тебя хотел отец? — Женька щелкнул кнопкой микроволновки и внимательно посмотрел на забравшуюся с ногами на диванчик девушку.
— Спрашивал, все ли у меня хорошо, — у неё даже аппетит немного пропал, когда вспомнила вчерашний разговор.
— Значит, уже донесли. Оперативно, — шикнув на приподнявшуюся, чтобы помочь Лёнку, он сам положил приборы на стол.
— Это Руслан. Он за мной присматривает уже некоторое время.
— Даже так…
Пока они, перебрасываясь незначительными фразами, ужинали, у Женьки окончательно оформилась одна мысль.
Если этот чернявый сосед, как утверждает Лёна, присматривает за ней, то как он это делает? Через дверной глазок? Глупо. Понятно, что он за ней день и ночь хвостом не ходит, но тогда справедливый вопрос — нахрена вообще такое наблюдение? В том, что её отец не оставил дочь без пригляда, Власов и не сомневался. Как бы ни ругались, а не каждый способен бросить собственного ребенка. Тем более, что, из всех источников дружно следовало — Николай Петрович Алену не просто любил, он ею гордился.
Из всего этого можно сделать только один вывод — Руслан обязан был установить за Лёнкой видеонаблюдение. И не факт, что дверь была закрыта — мог просто на записи заметить неучтенного человечка, покидающего интересующую квартиру. Но почему тогда не предпринял никаких шагов? Или предпринял и ждет грибников в ближайшей лесочке очередной сюрприз в разгар сезона?
