Об открытии лежбища Дежнев сообщает следующее: «И того ж 160-го (1652-го. — Л. Д.) году пошли мы в судах на море, чтоб где государю учинить прибыль большая. И нашли усть той Анандыри реки корга (морская отмель. — Л.Д.) за губою вышла в море. А на той корге много вылягает морской зверь морж, и на той же корге заморной зуб зверя того. И мы, служивые и промышленные люди, того зверя промышляли и заморной зуб брали». Заморный зуб — это клыки мертвых животных, которые также служили предметом промысла. Его было много на лежбище. «А зверя на корге вылегает добре много, — продолжает далее Дежнев, — на самом мысу вкруг с морскую сторону на полверсты и больше места, а в гору сажен на 30 и на 40. А весь зверь с воды с моря не землю не вылегал; в море зверя добре много у берегу».
Открытие вышеописанной отмели приобретало важное значение. Возможность добывать моржовую кость создавала внушительный источник доходов, который не могли дать ограниченные пушные богатства Анадырского края. Теперь пребывание русских на Анадыри приобретало особую целенаправленность. С таким обилием морского зверя поморы не встречались у себя на родине, в Русском Поморье. Здешняя корга обеспечивала долговременную добычу ценного «рыбьего зуба».
В районе открытого ими моржового лежбища дежневцы пробыли около полумесяца. Этот срок можно установить из свидетельства самого Дежнева. «А на (кор)гу мы пришли 160-го году канун Петрова дня и Павлова верховных апостол (то есть 29 июня. — Л.Д.). А с корги мы пошли вверх по Анандыре июля в 11 день». Недостаток времени не дал возможности дежневцам организовать широкий промысел, и они отложили его до будущего сезона. Все же удалось добыть до 150 пудов моржовой кости, оценивавшейся в три тысячи рублей, огромную по тому времени сумму.
Отряд возвратился к своему зимовью, спеша к нересту лосося. Продовольственные запасы подходили к концу, и надо было позаботиться об их пополнении на предстоящую зиму и прежде всего заняться рыбной ловлей.
Теперь, когда в амбарах зимовья скопилось изрядное количество мягкой рухляди и рыбьего зуба, Дежнев решает, что настало время дать о себе знать, доставить в Якутск или хотя бы на Колыму собранную за последние годы пушнину и моржовую кость и отчитаться перед властями о своей деятельности в Анадырском крае. Сперва он был одержим намерением пойти на Лену морем, повторив свое полярное плавание, только в обратном направлении. Семен Иванович с товарищами подбирали древесину для строительства надежных ночей, снасти, расспрашивали местных жителей о состоянии ледовой обстановки на море. Об этих приготовлениях нам известно из второй отписки Дежнева. «А во 161-м (1653-м. — Л.Д.) году мы, Семейка и Микитка, с товарищы лес добыли и хо(тели) з государевою казною отпустить морем в Якутский острог. И яз, Семейка, с товарищы то ведали, что море большое и сувои (водовороты, толчея. — Л. Д.) великие о землю блиско, (без до)брой снасти судовой и без доброво паруса и якоря итти не смели. И ино(зе)мцы говорят, не по вся де годы льды от берегов относит в море».
По здравому размышлению, Дежнев отказался от идеи морского похода. Не удалось собрать надежных снастей, не было паруса и даже якоря. Да и условия плавания ожидались трудные.
Оставался сухой путь через Камень, водораздельный Анюйский хребет между верховьями Анадыри и Анюя. Путь этот также был опасен, так как в горах можно было ожидать нападения со стороны немирных анаулов и чуванцев. Дежнев долго не решался воспользоваться этим путем, так как располагал малыми силами, не хотел дробить отряда, который понес, как мы узнаем из его отписки, большие потери. Шестеро, видимо, не вынесли суровых условий анадырской службы и ушли к Стадухину. Имена их известны. Среди них нет имен старых дежневцев, которые пришли с Семеном Ивановичем на Анадырь, пройдя Большой Каменный нос. По-видимому, это были люди, пришедшие на Анадырь с покойным Моторой, и бывшие стадухинцы. Старые соратники Дежнева — а их осталось немного — предпочитали служить под его началом и делить с ним все радости и печали.
В 1653 году отряд Дежнева ходил на неясачных чуванцев. В столкновении с ними были убиты служилый человек Иван Пуляев и четверо промышленных: Елфим Меркурьев Мезёня, Михаил Захаров, Иван Нестеров н Фома Кузьмин. Пуляев, Мезёня и Захаров были старыми ветеранами морского похода 1648 года. Трое получили ранения. Итак, отряд лишился теперь одиннадцати человек, если считать ушедших к Стадухину и убитых в стычке с чуванцами.
После долгих колебаний Дежнев направил в Якутск через Колыму казака Данилу Филиппова. Данила вез пудовый груз моржовой кости «для опыту», то есть в качестве образца, и челобитную Семена Ивановича. Мы не знаем подробностей его опасного пути через Камень, подвергался ли он нападениям немирных чуванцев и анаулов, ехал ли он в сопровождении местных проводников. Возможно, его спутниками стали ясачные анаулы с Анадыри. Миролюбивая и гибкая политика Семена Дежнева позволила русским приобрести среди аборигенов немало искренних друзей. И они становились надежными проводниками. Как бы там ни было, Данила Филиппов добрался до Колымы со своим ценным грузом цел и невредим. Летом следующего года он приплыл на коче колымского целовальника Шубина в Жиганы на Лене, а оттуда добрался на нартах до Якутска. В ту пору якутским воеводой был Михаил Лодыженский. Посылка Дежнева его порадовала. Вот она, моржовая кость, которую так ждут в Москве! Искусные мастера вдохнут в нее жизнь, превратят в чудесные фигурки, кубки, инкрустируют костяными пластинками парадную мебель для царских и боярских палат. Уж теперь-то государь московский обратит внимание на воеводское усердие, обласкает его, посмотрит сквозь пальцы на его мздоимные грешки, о которых доносят в столицу недруги воеводы. С восторгом разглядывал Михаил Лодыженский желтоватые моржовые клыки брал их в руки и приподымал на ладони, стараясь определить вес, потом передавал их ближайшим помощникам: дьяку детям боярским, сотникам. Те в изумлении качали головами и теребили бороды.
Воевода распорядился незамедлительно снаряжать в Москву гонца, который доставит в Сибирский приказ присланную Дежневым кость. Самолично давал гонцу напутствия. Государственной важности дело! Ежели не довезешь государево добро… Воевода не закончил фразу и потряс кулаком перед носом оторопевшего казака.
Меньший интерес воевода проявил к челобитной Семена Ивановича, но все же прочел ее. Дежнев коротко сообщал о плавании вокруг восточной оконечности Азии, жаловался на тяготы жизни на Анадыря. Торговые люди, располагавшие некоторыми запасами товаров пользовались спросом на них и продавали их служилым людям по десятикратным ценам. Пущальницу — сеть для ловли пушного зверя, приходилось покупать за тридцать рублей, аршин холста — за два рубля фунт пороха — за пять рублей. Челобитчик жаловался на обнищание, долги и просил выплатить хлебное и денежное жалованье, которое ему не выплачивали вот уже десяток лет. Он также высказывал настойчивую просьбу прислать на Анадырь нового приказчика который заменил бы его. Дежнев не был честолюбив, не стремился первенствовать над людьми. Об этом свидетельствовала его просьба прислать ему замену Семен Иванович предпочитал избавиться от бремени администратора и заниматься собственным промыслом. Мы видели, что если ему и приходилось становиться начальником, то лишь ввиду вынужденных обстоятельств. Исчезновение Федота Алексеева сделало Дежнева руководителем экспедиции, вернее, ее остатков. Прибыл на Анадырь Мотора с наказной памятью, утверждавшей его права анадырского приказчика, и Семен Иванович безропотно признал его власть. Гибель Моторы стала той неожиданной случайностью, которая вновь делала Дежнева начальником на Анадыри. Видимо, административное бремя тяготило его.
Все просьбы Семена Ивановича, изложенные в челобитной, воевода оставил без ответа.
Моржовая кость была благополучно доставлена в Москву. Руководители Сибирского приказа с удовлетворением узнали об открытии ценного лежбища. Добычей «рыбьего зуба» заинтересовался сам царь. В Якутск был направлен царский указ, предписывавший всемерно развивать на Анадыри добычу моржовой кости.
