6.05. На меня наезжает депрессия. Так и есть. В школе – хуже не бывает. Кошмар. Аттестат со сплошными тройками. Не думать об этом не могу – не совершенна. Я выдыхаюсь. Мне нужен воздух. Чистый, московский. Такие перепады настроения неприятны, но неизбежны. Сейчас я совершенно разбита. Усталость доводит до отупения. Но это плата за балдеж в Москве. Все поровну. Закон природы. Такое состояние, когда очень охотно и легко пишется. Но неужели и этим самым дорогим жертвовать? Приходится, черт возьми.
11.05. Живу только мыслями о Москве, о нем, о чем-то неведомом счастливом. Ожидание будущего счастья – так банально. Воздуха мало. Не хватает. Мало слов, чувства настоящего. И от этого больно. Знаю, сейчас нужно во что бы то ни стало кончать школу, получать аттестат, но, боги мои, до чего тошно! Пусто. Сижу и слушаю одну и ту же песню. Грустную, очень нежную и оставляющую ощущение близкого счастья. Еще одна ночь, одна дверь, одно последнее усилие и одна боль – и все равно, все у меня получится, сбудется. Боги! Не оставляйте мою душу в это невозможное, весеннее время. За окном – ветер, нежно-солнечно, деревья. Зеленое, бессмысленное, радостное настроение там. А у меня? Меняется по пять раз на дню. Безудержное веселье сменяется приступами слез, и меня всю раздирает от горечи, одиночества и непонятностей. А то – ощущение абсолютной твердой уверенности – я все могу, и все мне покорится, и судьба особенная и счастливая ждет. Но вдруг опять – вспоминаю единственно дорогого любимого человека и оттого, что не вижу его глаз, схожу с ума и болею. Не понимаю сама себя. Не понимаю – чего хочу, к чему стремлюсь, чего мне надо от жизни, есть ли цель и что вообще есть вокруг меня. И кто я здесь? Да зачем? Не понимаю ни секунды, ни единицы, ни пылинки, составляющих все то, что люди называют «жить». Что со мной станет? Мне все равно. Я не знаю. Я не понимаю. Сейчас Весна. Мне странно, непонятно. Это только сейчас. Что-то изменится, конечно, потом. Когда-нибудь. А я не могу когда-нибудь, я – сейчас. И мне плевать на все остальное. Путь в Москву – только через аттестат. Через эту чертову ненужную бумажку – пережиток совковой системы. По-другому нельзя. А я сижу целыми днями на диване, слушаю нежные красивые песни, читаю любимые книги, пишу стихи, думаю о нем и ничего больше не делаю. Все понимаю – ужасное легкомыслие и преступление по отношению к самой себе. Как будто спокойно наблюдаю за чьей-то жизнью, происходящей где-то, не здесь. Чужая жизнь. Не вмешиваясь. Я пропадаю. Мне не сдать экзаменов, хотя я на словах всех и, в первую очередь, себя убеждаю, что это пустяки, куда мне деваться, непременно сдам. Москва, расскажи, к чему приведет меня эта легкомысленная ничтожная жизнь. Не выдержу ее невозможности и прощусь. С «прости» начну или все попробую и стану настоящей. Пока я в себе такой силы не чувствую.
11.05. Удивительное сегодня небо. Потрясающие сумерки. Наверное, такие бывают раз в сколько-нибудь маев, разлук, лет, в конце концов. Из окна открывается замечательнейшая перспектива. Там, за рекой, закованной в бетон, за зданиями, кранами строек и трубами, изрыгающими клубы рваного дыма – это небо. Палитра – сказочная. От зданий широкой насыщенной лентой – оранжевая, густая, на ее фоне четко, контрастно вырисовываются мельчайшие детали зданий. Дальше – узкая, с перерывами, где-то широкая, а где отдельными, едва наметившимися штрихами – малиновая, грязно-розовая, иногда переходящая в персиковый или почти сливающаяся с оранжевым, жирафьим большой полосы. Сейчас увидела – в доме напротив – окна, цвет в некоторых такой же, как и на небе. Непривычная гармония. Над малиновым – светлее, цвета топленого молока. Слева – шире, глубже, с тонкими черточками туши. Будто тонким японским пером проводят линии. Справа – тонкая, сливающаяся с темно-голубым, которое постепенно захватывает все небо. Голубизна не густая, до прозрачности, а как бы подернутая едва различимыми розовато-серыми тенями. Вообще, ежеминутно цвета меняются. Убавляются одни, становятся интенсивными другие. Но в любом мгновении в памяти остается неповторимая картина красок, звучание красок, их гармоничного и единственного сочетания. На желтой великолепной чаше неба – черная ворона, размах ее крыл. Впечатан контур резко, болезненно. Перед домом – деревья, тополя. Каждый листик от ветра вытянут в изящном стремительном порыве. Каждый можно рассмотреть подробно. Но вся эта зеленая шевелюра на желтом фоне – черная. Вся эта шевелюра странно волнует и поражает чистотой линий, движений и плавностью. Ощущаешь, как никогда, единство себя и всего этого необъятного величественного мира звуков, прикосновений, чувств. Цельность вечного, непреходящего и такого мгновенного, едва уловимого «однажды». Того, что я вижу сейчас, больше никогда не будет. Это миг. Вздох. Это единственное, неповторимое, прекрасное чудо. Чудо жизни. Открываешь ее тайну, приоткрываешь полог и каждым взглядом ловишь, вчитываешься в ее глубинную грусть и нежность. Зажигают огни. Ветер беспокоит, тревожит. Небо удивленно синеет все больше и надрывнее. Весь фон – то невозможное для передачи обычными словами очарование, когда вот посмотришь – так, и уже через несколько секунд что-то безвозвратно потеряно, уже другое. Едва ощутимая, да, даже не ощутимая, а проникающая в тебя интуитивно, шестым чувством весть, на одну тональность не выше и не ниже, но в другое измерение, куда-то вглубь, внутрь боли, радости, того мира чувств и эмоций, который властен над нами и в то же время такой незащищенный, открытый сейчас. Еще темнее. Какая-то новая песня. Великолепие сумерек – в невозможности о нем рассказать всего. Объяснить их царственную аристократическую природу. У самого горизонта оранжевый буреет. Запекшаяся кровь. Все небо как бы стекает книзу. «Меняется в лице». Скоро, скоро все поглотит насыщенная синь. Нежно кошачьей лапкой отбросит следы жирафьей окраски и провозгласит свое могущество. И воцарится черная кошка ночи. Сумерки великодушно уступают и медленно (мгновенно?) стекают, улетучиваются в никуда, растворяются в предметах и стихах. Не прощаясь, по-английски. Но только не напрасно. Не в пустоту, в чье-нибудь сердце, память. Хоть в одной строчке, улыбке сохранятся. Не только во времени. Как всякая жизнь. В душе. В душе космической, одной на всех. Красивая короткая, как вспышка, жизнь. Прекрасный уход. Небытия нет, есть переправы в свою следующую неведомую оболочку, жизнь. Есть вечная смена лиц и состояний. Самое мудрое устройство – вечный двигатель самой природы, и бессмысленно искать его в технике вне ее. Этот двигатель основан на бесконечности перевоплощений всего, что составляет Вселенную. Не только люди и животные, все предметы, явления природы, настроения, пылинки воздуха имеют право на свое «я». Вот первая звезда. Еще одна. Как сквозь туман. Или это затуманился ее взгляд? На горизонте – белые тросточки скоро совсем исчезнут и… Да здравствует ночь! Новая жизнь! Новое «я»! Приветствую тебя и уважаю, как любое независимое во времени и Вселенной существующее. Кем бы ты ни был раньше, сейчас ты – ночное небо. Ты – есть. Рождение нового. Судьбы. Пусть короткой. Мудрой или бесмысленной? Божественной? Очеловеченной? Или что-то совсем новое, неизвестное, недосягаемое для скудного разума? Не знаю. Пока не знаю. Так здравствуй, Жизнь. Спасибо за то, что ты есть, и я могу говорить с тобой. Пусть в этом разговоре говорю одна я. Ты скоро ответишь. Я знаю.
Картина: все полотно – чернота ночи. Бархатный, насыщенный густо-черный, от края до края. Крошечные бледно-желтые точки: звезды, как в тумане. Вокруг каждой дымка, аура.
И все ощущение туманного взгляда изнутри картины, а не с нашей стороны (стороны зрителей).
12.05. Утро дарит меня своей свежестью, чистотой мыслей и ощущений. На все смотришь по-новому, по-радостному. И ветер опять сходит с ума. Ну и что! Ветер нетерпеливый, тревожный, легкомысленный. У него много характеров. Сейчас он – беспокойный и вселяет это беспокойство всем, кого касается.
