— Улица академика Антонова, дом 32.
Водитель кивнул.
Борис нырнул в пахнущее чем-то горячим механическим нутро машины. «Волга» резко взяла с места и сразу ушла в левый ряд.
— Я спешу, — бросил Борис. Краем глаза он увидел — водитель кивнул. На приборной панели метался на пружинке пластмассовый клоун с улыбкой до ушей. Борис закрыл глаза.
— Гуляли? — спросил водитель.
Борис, не сразу сообразив, что спросили у него, ответил, не открывая глаз:
— Да, погуляли…
— Я смотрю, ты какой-то взъерошенный. А сейчас куда, допивать или домой? — водитель бросал на Бориса короткие благожелательные взгляды.
— На работу.
— Уважаю, — усмехнулся водитель. — Хорошая, наверное, работа?
Борис не ответил. Сунул руки в карманы пиджака.
— Сигареты не найдется?
Водитель нагнулся, не отрывая взгляд от дороги, пошарил в темноте под панелью, протянул пачку.
Борис затянулся чем-то дешевым. Ему было все равно — сигареты и ладно.
Снова закрыл глаза. Дорога давала о себе знать крутыми поворотами, заваливая Бориса то в одну, то в другую сторону.
— Там институт будет. Мировой истории. Знаете? Два первых этажа — черные стекла.
— Покажешь.
Водитель больше не приставал с расспросами и дальше ехали молча.
Свернули с шоссе. Попетляв по спящим улочкам, машина остановилась перед запертыми воротами с большим пустым пространством за ними.
Расплатившись, Борис опять полез в кусты, разыскивая дыру, которая должна быть у любого уважающего себя забора. Протиснулся между прохладными шершавыми бетонными столбиками. Побежал по дорожкам огромного газона, разбитого перед Институтом. Встречный поток холодил взмокший лоб. Перешел на шаг. Торопливо утерся платком. Рубашка под пиджаком совершенно промокла, прилипла и казалась тесной. Косясь на быстро шагающее светлое отражение в черном стекле цокольного этажа, пригладил волосы, бегло осмотрел костюм — нет, ничего не видно в темноте. Взбежал по ступенькам в прохладный полутемный холл. Охранник поднялся в своей ярко освещенной будке.
Борис подходил к нему, доставая из глубокого внутреннего кармана пропуск.
— Добрый вечер, Борис Александрович, — голос охранника был очень задумчив.
Борис кивнул.
Охранник неспеша сверил фотографию с оригиналом. Такой ритуал. Надо терпеть. Борис смотрел на портупею охранника, на тускло блестящую рукоятку пистолета. Охранник не спешил.
— Особые причины появиться в лаборатории ночью?
— В пропуске сказано «в любое время», — сухо сказал Борис и поднял глаза на охранника. Тот смотрел вовсе не в пропуск, а на пиджак Бориса. Солонников скосил глаза. По светлому рукаву тянулись пыльные полосы, плечо измазано каким-то грязным мелом, с полы свешивались нитки и кусок оторванной подкладки.
Солонников молча ждал.
— Пожалуйста, — продолжая размышлять над чем-то, сказал охранник. Вернул пропуск, нажал невидимую за барьером кнопку. В тишине пустого здания громко щелкнул замок.
— Спасибо, — сказал Борис. Углубляясь в холл с разгорающимися неоновыми лампами, он мельком глянул в будку: в глубине дремал второй страж. Руки его покойно лежали на автомате.
Первый охранник стоял и неотрывно смотрел Борису вслед.
Борис поспешил свернуть из главного коридора в ответвление, ведущее к лаборатории, чтобы избежать сверлящего взгляда в спину.
Световая волна обогнала его, миновала стеклянную перегородку, закрывающую предбанник лаборатории от посторонних. Коридор был освещен весь. Борис почти бежал по гасящей шаги ковровой дорожке мимо запертых дверей. Приблизившись к стеклянной перегородке, привычно махнул ребром пропуска сквозь щель электронного замка. Замок пискнул, стеклянные двери разошлись. Борис прошагал мимо кожаных диванчиков и больших пепельниц на треногах. Было непривычно тихо.
В углу возле двери, захватанной меловыми пятернями, громоздились огромные пакеты, пластиковые бочонки, банки. Пахло какой-то химией. Действительно, ремонт…
Зачем-то оглянувшись на пустынный коридор, Борис ключом отпер металлическую дверь лаборатории, скользнул внутрь и, прежде чем включить свет, запер дверь за собой.
Вся техника, составляющая «железную» часть Магического Кристалла, располагалась по периметру, вдоль стен. Строгого вида металлические шкафы, набитые многопроцессорными блоками, чередовались с рабочими местами — самые обычные мониторы, клавиатуры. Кресла, как всегда, стояли вразнобой. В центре огромного квадратного зала были сдвинуты вплотную два стола с парой кофейников. Как всегда, высилась гора грязных чашек. Почемуто считалось ритуалом мыть их исключительно утром. Под столами с кофейниками белели низкие холодильники. В столовую никто почти не ходил. Предпочитали перекусывать на рабочем месте. Коллектив подобрался исключительно увлеченный и работящий.
Уровень пола лаборатории был сильно опущен, окон в помещении не было. Здесь всегда работали мощные кондиционеры.
Борис сошел по крутому пандусу.
Магический Кристалл ни разу не выключался со дня своего появления. Сейчас он тоже просчитывал очередную реконструкцию. Воздух в помещении пронизывал сдержанный гул.
Борис опустился в кресло перед главным терминалом. Как и на большинстве других, экран здесь был черен — работал пустой скринсейвер. На некоторых рабочих местах у явных эстетов скринсейверы были анимированы. В основном крутились в глубине экрана многозначительные изречения.
Борис занес руку над клавиатурой и вздрогнул — пронзила мысль: а что именно сейчас считает Кристалл?!
Одеревенелым пальцем, словно он был вынужден прикасаться к раздраженному скорпиону, Борис ткнул клавишу. Экран ожил привычной картинкой расчетного режима: эпоха, субъекты реконструкции, степень достоверности, десятки других специфических параметров. Борис медленно выдохнул. Ничего… Как мы порой самолюбивы даже в неподходящей ситуации — думать надо о собственной шкуре, а мы пытаемся найти приметы собственной значимости. Будто кого-то это интересует кроме нас… Никто не собирался тратить на Солонникова мощности Магического Кристалла. На него хватило группы специально обученных людей, как выразился Леонард. А здесь реконструировался незначительный на первый взгляд эпизод истории. Франция, XVI-ый век… Борис тут же забыл какой именно это был период. Оглядел зал. Где же Демиург? Вон те две стойки у противоположной стены. Собственно, это лишь эмуляция, грубая математическая модель. Борис поднялся и как зачарованный направился к высокому металлическому шкафу. Демиург — точнее его примитивный предтеча — что-то уже рассчитывал. На экране монитора кувыркалась латинская строчка: «Понимай и властвуй». Борис суеверно не решился оживить монитор. Да это и не нужно… Через несколько минут будет совершенно не важно, что там считал Демиург.
Он вернулся к главному терминалу.
Как руководитель отдела, Борис знал пароль администратора. А за время долгих ночных бдений в ожидании результата реконструкции он со скуки нашел множество ловушек и дополнительных защитных рубежей, поставленных умельцами. И поэтому сейчас действовал особо не напрягаясь. Однако по клавишам щелкал не быстро, не как дома. Следовало быть аккуратным. Режима отката здесь не будет. Жаль, кувалдочкой по хардам пройтись не удастся… Ничего, мы знаем как удалять информацию безвозвратно.
Открывая сетевые диски, обезвреживая хитрые ловушки-защиты, прикидывал: можно в принципе пожечь процессорные блоки целиком… нет, не успею — сбегутся по пожарной тревоге. Да и самому как бы не угореть. Или так: пробки вылетят, блоки аварийного питания накроются — в темноте вообще ничего не сделать. Оставлю грубые способы на потом — подстрахуюсь.
Он закончил набирать длинную командную строчку, сделавшую бы честь безумному хакеру-террористу из боевика. По очереди на каждой руке до хруста сжал, размял пальцы — пианист перед исполнением сложного произведения. Потянулся к «энтеру».
Подожди… Постой!
Бориса пробила испарина. Он отшатнулся от клавиатуры.
