1) Записки Од. Общ., III, 293. „Описание городов и уездов азовской губ. 1·; основываясь на некоторых хронологических указаниях самого документа, издатели относят его к 1779 г.; но спрашивается, как можно говорить о 1779 годе, когда в тексте же мы находим упоминание о 1780-м? Судя но тому, что здесь описывается 1-й Екатеринослав, нужно отнести его к началу 80-х годовъ
XVIII века.
3) Ibidem, стр. 297; Зап. Од. Общ., II, 835 — 838.
31 Записки Од. Общ., III, 296 — 296.
*) Сборник Императ. Русск. Истор. Общ. LIV, р. 276—281; на сто коммерческих судов здесь погибало 5, 6, т. е. в 9 раз более, чем на Средиземном море; также отрицательно, как и Ришелье, отзывается о Таганроге Гюльден- штедт.
5) Письма о Крыме..., стр. 230, 232, 258, 262; впрочем, в 1805 г. торговые обороты Таганрога превышали 5,000,000 руб. (Скальковского, Хронологический обзор, П, 95J.
6) Traito de Иа commerce..., I, р. 302.
колон, ново рос. края. 5
а в 1805 г., по сообщению А. А. Скцльковского, уже на 179,562, а привозилось на 1,163,979 р.').
Делая общее заключение об экономическом росте городов Новороссийского края, мы должны сказать, что важную роль в этом случае играли льготы, предоставляемые правительством населению; это ясно видно на примере Одессы; размеры льгот были не везде одинаковы; общее представление о них дает «открытый листъ» губернатора Хорвата 1795 года, обращенный к русским и иностранным поселенцам городов екат. и вознес, губ.: он предоставляет десятилетнюю льготу от податей, свободное отправление богослужения и денежные ссуды 1 2); такия же льготы были предоставлены и городам очаковской области в 1803 г. 3). Просматривая состав населения торговых городов Новороссии, мы замечаем в них значительный процент иностранцев; эти иностранцы и составили торгово-промышленное ядро городского населения, давшее первый толчок заграничной торговле. Так было в Одессе; там мы находим греков, евреев, болгар, молдаван, поляковъ 4); вскоре господствующее положение в Одессе заняли греки; существовавший здесь раньше для «российского купечества» магистрат заменен был «иностранным магистратомъ» и в выборах некоторое время участвовали одни иностранцы 5); громадное большинство одесского купечества 1-й и 2-й гильдий в 1800 г. были иностранцы; видное место они занимают и среди торговцев 3-й гильдии 6); и это понятно: с 1796 г. но 1800-й год было принято в магистрат 135 д. купцов российской нации и 181 д. купцов, вышедших из разных заграничных мест ?). Мариуполь был обязан не только своим торговым значением, но и происхождением греческой колонизации, как это мы увидим при обозрении иностранной колонизации. Важную роль играли греки и в торговле внутреннего города Елисаветграда, где они составили особую общину. Таганрогская торговля, как мы видели, также была в руках гре-
1) А. А. Скальковского. Хрои. обозр., П, 96.
2) А. А. Скальковского. Хрон. обозр., I, 246—247.
3) Ibidem., П, 40—41: о льготах, предоставленных жителям г. Одессы, см. А. Орлова. Истор. очерк г. Одессы. Одесса. 1885 г.
4) А. Орлов. Истор. очерк Одессы, стр. 14.
5) Ibidem, 52.
в )Ibidem, ирил., 123—127.
1, Ibidem, прил., 101—122.
ков, а она после одесской занимала 1-е место. Ясным доказательством того, что гл. обр. иностранцы создали торговлю наших новороссийских городов, может служить пример Ростова и Нахичевани: торговля процветала в концеХУИИИв. в одной только Нахичевани, обязанной своим происхождением предприимчивым, обладавшим промышленным духом армянам.
Кроме двух названных нами причин экономического развития новороссийских городов, следует указать еще на несколько других не менее важных, таковы—существование в окружности более или менее значительных и многолюдных земледельческих поселений, удобства географического положения и сравнительная безопасность выбранных под города местностей и т. и.; раз все это не принималось во внимание, тогда и огромные затраты, как это было с постройкою Вознесенска, не приводили ни к чему
Кроме постройки укрепленных линий и городов, колонизационная деятельность русского государства и народа выражалась еще в основании целого ряда различных селений—сел, деревень, слобод, местечек, хуторов. Жители их принадлежали частью к малорусской, а частью к великорусской народности (не считая иностранцев). Судя ио тому, что в настоящее время малоруссы составляют преобладающую группу населения, можно предполагать, что и в прежнее время они представляли из себя наиболее численную народность; и такое предположение оправдывается всеми известными нам историческими данными. В малороссийской колонизации нужно различать три элемента, которые, впрочем, постоянно смешивались друг с другом,—запорожских поселенцев, выходцев из заднепровской (правобережной) Малороссии и переселенцев из левобережной и отчасти слободской Украины. Что касается великорусских колонистов, то они приходили, убегали сюда или переводились из самых разнообразных местностей. Великорусские селения были перемешаны с малорусскими; иногда (и даже очень часто) в одном и том же селении жили представители обеих народностей; так было и в казенных, и во владельческих поселках. В виду всего этого мы находим неудобным обозревать малорусскую колонизацию отдельно от великорусской, а установим деление по другому (не этнографическому, а социальному) принципу. Все земли, предназначавшиеся для заселения, делились на две части—казенные или государственные и частные или помещичьи; сообразно с этим и все русское население Новороссийского края может быть разделено на 2 боль-
5*
шие группы —1) свободных поселян, живших в государственных слободах π деревнях, или вообще на государственных землях; они принадлежали частью к великорусской, частью к малорусской народности; одни пз них добровольно, по собственному желанию или по вызову правительства, явились в Новороссию, другие были переведены сюда правительством, третьи, наконец, убежали от своих господ; 2) владельческих, помещичьих крестьян великорусского и малорусского происхождения, садившихся на землях частных лиц и вступавших к ним в известная зависимые отношения.
В последнее время своего исторического существования Запорожье, как мы впделп, переходило мало по малу к оседлому земледельческому быту; в пределах его возникло значительное количество сел, деревень и хуторов. Эта мирная колонизационная деятельность запорожских Козаков и их «пидданныхъ> продолжается и после политической смерти Сечи и представляет весьма заметное явление в общем ходе вольной народной колонизации б. запорожских щалестинъ», несмотря на то, что правительство далеко не оказывало ей такого содействия, как иностранцам и многим великорусским поселенцам; немаловажную роль в этом случае играло то обстоятельство, что к запорожцам в момент уничтожении их политической самостоятельности относилась подозрительно и центральная власть, и многие местные деятели. После уничтожения Сечи вся её войсковая и сгаршинская казна была конфискована и из неё образован так называемый городской капитал (б. 120,000 руб.) для выдачи ссуд жителям новороссийской губ. 1): так и после смерти своей Запорожье оставило наследство, служившее для тех же целе/и колонизации, которые некогда преследовало и само «товарыство». Еще важнее было другое наследие, оставленное покойным Запорожьемъ—это его <обширныя» и богатые <налестины>, которые опять таки, подобно денежной казне, достались, как увидим далее, другим.... Очень вероятно, что запорожцы могли бы заселить сами значительную часть своих «вольностей», если бы они не были отданы помещикам и иностранным выходцам. Впрочем, факты живой действительности взяли свое, иобороли предубеждение против запорожской колонизации: и мы видим, что лица, хорошо знакомые с местными условиями жизни (в роде, нанр., Черткова) после 1775 г. *)
