Кроме этих общих сочинений можно указать на несколько монографий но отдельным вопросам; таковы—А. А. Скальковского о болгарских колониях, его же, Смольянинова и Орлова об Одессе, Владимирова—об Екатеринославе, Никитина—о евреях-земледельцах, Клауса—об иностранных колониях, Щебальского и Брикнера о Потемкине, Пейсоннеля—о черноморской торговле > и др. Но вопрос о колонизации Новороссийского края поставлен на настоящую почву только в самое последнее время, в издаваемых херсонской земской управой «Материалах для оценки земель». Нельзя не поблагодарить херсонское земство и статистиков, что они в каждом из трех доселе изданных томов «Материаловъ» поместили по краткому очерку заселения описываемого ими уезда, так что изъ

этих частичных очерков составится впоследствии полная картина заселения херсонской губ. Нет никакого сомнения в том, что колонизационный вопрос находится в теснейшей связи с существующими ныне формами землевладения и хозяйства, так как в самый момент заселения края складывались и вырабатывались те или иные формы землевладения, сословных отношений, местного управления и т. и. К сожалению, статистики, стесненные рамками своей специальной задачи (современного хозяйственного и экономического изучения губ.), едва ли будут иметь возможность достаточно подробно, как того требует важность предмета, изложить историю фактического заселения Новороссийского края и условий, сопровождавших это заселение. Очевидно, что это прямая задача специалиста-историка, и жаль, что до сих пор никому из исследователей не пришла на мысль такая благодарная тема;—по всей вероятности этому мешает обширность задачи, обилие и разнообразие печатных и архивных данных, но мы, само собою разумеется, далеки от мысли принять на себя такую задачу—для этого понадобилось бы напечатать м. б. два больших тома;—наша настоящая статья представляет некоторую переработку публичных лекций, читанных весною 1888 г. в г. Николаеве, и издается вследствие выраженного некоторыми лицами желания видеть их в печати. Со времени выхода в свет трудов А. А. Скальковского накопилось не мало новых материалов; они то и послужили главным источником для моих статей; таковы разнообразные и ценные документы, помещенные в 13-ти томах «Записок одесского общества истории и древностей», в нескольких томах «Сборника Ими. рус. ист. общ.», в журнале «Киевская Старина», в «Материалах для ист. стат. оп. екатеринославской епархии» Феодосия, в «Материалах для истории южнорус. края» А. А. Андриевского, в мемуарах немецкого врача Дримпельмана и ИИишчевича. Кроме того нами найдено для себя кое что ценное и в таких источниках 1-й руки, которые были изданы еще до выхода в свет трудов г. Скальковского, но которыми ни он, ни другие почти не пользовались; таковы путешествия и описания академика Гюльденштедта, проф. Дюгурова, Измайлова, Неизвестного, Мейера. Наконец, нами не мало почерпнуто и из той сокровищницы материалов, из которой и черпали, и будут черпать все исследователи,— из Полного собрания законов. Не перечисляем мы здесь также и источников, положенных в основу нашего топографиче-

ского очерка новороссийскихъ* степей, по их общеизвестности (Эрих Лясота, Боплан, князь Мйнгедкий, Корж и др.).

На основании всех этих материалов и перечисленных выше пособий постараемся проследить в общих чертах распространение русского государства и движение народонаселения к югу, к заветному побережью Черного и Азовского морей; попытаемся определить виды и формы, размеры и быстроту колонизации, роль в ней государства и народа, русского племени и иноземцев; вместе с тем сделаем краткий очерк зачатков местной культуры, развивавшейся параллельно с колонизацией края и находившейся в прямой, непосредственной связи с этой последней, можно сказать, всецело определявшеюся ею. Но предварительно нам необходимо будет сделать характеристику местной природы для того, чтобы определить те условия, при которых совершалось заселение края.

ГЛАВА 1-я.

Природа страны.—Географическое положение степей.—Днепр с его порогами, плавнями и островами; Буг и Днестр.—Флора.—Фауна.—Невзгоды степной жизни: зимния стужи, летния жары и засухи; саранча; соседство с татарами.

Предметом нашего изучения будет местность, обнимающая нынешния херсонскую, екатеринославскуго и таврическую губ. (исключая в этой последней Крыма) и известная под именем Новороссии или новороссийских степей. Географическое положение и природа новороссийских степей определили их историческую судьбу: с самых отдаленных времен они служили жилищем для номадов, постоянно приходивших в Еврону ин Азии через Каспийские ворота, вытеснявших друг друга и уступавших свое место новым пришельцам. Не перечисляя древнейших обитателей их, мы только напомним о современниках древних русичей—печенегах, черных клобуках, половцах и татарах; одни кочевники надолго задерживались в новороссийских степях; другие только проходили через этот великий нуть из Азии в зап. Европу и там уже проявляли свою разрушительную деятельность; новороссийские степи на востоке сливаются мало по малу со степями Азии; вот почему они и сделались торною дорогою для всех азиатских кочевников. Природа их представляла гораздо большие удобства для бродячей, кочевой, чем для оседлой жизни. Здесь исконн господствовала не лесная, а степная растительность—высокие густые травы, столь за-

манчивые для номадов; леса здесь если и попадались, то в виде оази сов. Здесь был простор, столь необходимый для кочевников, с их многочисленными стадами рогатого скота и табунами лошадей; здесь почти нет лесов, препятствующих постоянным передвижениям с одного места на другое; здесь мало и гор: почти вся местность отличается равнинным характером; везде, куда ни бросишь взор, увидишь одну бесконечную равнину, то зеленую, то выжженную солнцем, отличительною чертою которой нужно признать почти полное отсутствие разнообразия. Единственными предметами, на которых останавливается взор, являются курганы, —это немые свидетели отдаленного прошлого; но и к ним скоро привыкает глаз, может быть потому, что и они похожи друг на друга. «Только Днепр, Днестр и Буг, говорит о херсонских степях г. Шмидт, составляют как бы исключение в херсонской губ. разнообразием и живописностью многих своих мест. Окаймляя или разрезывая всю степную поверхность с севера на юг, они поражают своим исполинским величием и извиваются широкими, синими полосами среди обширных зеленеющих долин, лесов, садов, лугов, камышей, резко отделяющихся от белеющихся пространств наносных песков . Первое место между этими реками по праву принадлежит Днепру ²), известному под именем Борпсфепа уже отцу истории Геродоту. Начинаясь в пределах смоленской губ., из болот, расположенных у подошвы валдайской плоской возвышенности, Днепр впадает лиманом в море и, таким образом, соединяет отдаленный северо-западный край с Черным морем; в пределах Новороссийского края он течет на расстоянии более 500 верст и на всем этом пространстве орошает степи. Характеристическую черту Днепра в пределах северной части екат. губ. составляют порогии заборы. Днепровские пороги издавна привлекали к себе внимание путешественников и писателей; о них сообщают сведения византийский имп. Константин Багрянородный, Эрих Лясота, Боплан, неизвестный автор Книги большего чертежа, составитель атласа р. Днепра ΧΥΙΙΙ в. и, наконец, автор статьи, помещенной в 3-м томе <3ап. од. общ. ист. и др.», стр. 581 — 586; но число пороговъ

^х )Мат. для геогр. и стат. Рос. Хере, губ., I, 96.

^г )В „Заи. од. общ. истор. и др.“, Ш, 571—580, иоиещфно замечательное „Описание р. Днепра от м. Дереводочного до Черного моря", 1697 г., содержащее в себе любопытные сведения о реках, речках, ветках и островах р. Днепра".

в этих источниках указывается неодинаковое (от 7 до 13); самые названия их с X века изменились; впрочем, имена их у Константина Багрянородного переданы не точно. «Пороги, говорит нем. путешественник ХУИ в. Э. Лясота—это пучины (Strudl) или скалистые местности, где Днепр во всю ширину свою запружен камнями и скалами, которые отчасти находятся под водою или-на уровне её, отчасти же поднимаются высоко над водой, почему и делают плавание по этой реке весьма опасным, особенно во время мелководия> и); по словам Боплана, пороги составляют род плотины, которая запружает реку: «Днепр подымается и падает с высоты 5 или 6 ф., а в некоторых местах от 6 до 7 ф., смотря по обилию вод его; весною, при таянии снегов, он покрывает все пороги, исключая седьмаго—Ненасытицкого, который только и препятствует судоходству в это время; летом же и осенью, когда вода стоит на самой низкой точке, водопады имеют нередко от 10 до 15 ф. в вышину» ^{1 2 3}). Самый грозный из порогов Ненасытецкий, теперь называемый Дидом. «Страшный шум, говорит Афанасьев- Чужбинский, зачастую слышный еще от Звонецкого порога, здесь уже очень явственно дает знать о близости Деда, как называют лоцманы Ненасытец, и вскоре вправо показываются огромные всплески волн, бьющихся белой пеной между каменьями. Оба берега скалисты... Собственно порог состоит из 12 рядов камней, идущих дугообразно от правого берега к левому, преграждая таким образом течение Днепру, который, бросаясь с первого уступа п низвергаясь далее, шумит ужасающим образом. Правый берег одет огромными камнями, разбросанными в живописном беспорядке... С Монастырька, а лучше всего с верху горы вид на порог превосходный; Ненасытец представляется с птичьего полета весь покрытый белой жемчужной пеной. Шумит он как то особенно; порою случается слышать в его гуле необыкновенно дикие переливы; но бывает, что он стихает совершенно и только вблизи слышно, как переливается вода через каменья...» ²). Днепровские пороги, конечно, должны были служить значительным препятствием для судоходства; порожистое течение Днепра представляло из себя