– Ты извини, Мишаня, – проговорила старуха, пряча обратно в потрёпанную хозяйственную сумку тускло светящийся цилиндр, похожий на обычную пивную банку. Её губы вытянулись в подобие улыбки. – Извини. У Баста условия-то работы получше будут.

Как ни странно, под головой вместо холодного асфальта ощущалось что-то мягкое и пушистое. Михаил приоткрыл глаза.

Он лежал наискосок на бескрайней мягчайшей кровати. Пушистость ложа объяснялась огромной шкурой белого медведя, голова которого внимательно смотрела на Михаила стеклянными глазами. Михаил содрогнулся, вскочил и осмотрелся вокруг. Огромная комната, ярко освещённая люстрой, которая по размерам вполне подошла бы и для небольшого театра, являла собой живой гимн человеческой безвкусице. Старинные книги, средневековые мечи, картины, звериные шкуры и даже несколько небольших статуй в потрясающем беспорядке громоздились на древней тёмной от времени мебели вперемешку с какими-то узлами, пачками старых газет, полуразодранными коробками, засохшими комнатными цветами и прочим хламом. Но вместе с тем на необозримом письменном столе возле одного из высоких окон виднелись несколько системных блоков, ноутбук и ещё какая-то вполне современная техника.

Из-за ионической колонны, пара которых обрамляла альков с кроватью, послышалось деликатное покашливание, и в поле зрения Михаила появился Миктиан Баст. На этот раз вместо обычного тёмного костюма на нём были прозаические джинсы и идеальной белизны рубашка. Миктиан отечески улыбнулся.

– Если ты сделаешь мне хоть что-нибудь… – Михаил попытался отползти подальше, но не рассчитал рывка, скользнул по шёлковому покрывалу и с грохотом скрылся за противоположным краем кровати.

– Что, например? – любезно осведомился Миктиан. – Могу предложить чай, кофе… Или, может быть, лучше коньячку? – он с удовольствием наблюдал, как над обширным полем кровати возникла всклокоченная голова Михаила, и как от названия последнего напитка перекосилось его лицо.

– Если со мной случится… хоть что-нибудь… – Михаил поднялся на ноги, но они, похоже, ещё не были на это согласны, и ему пришлось опереться на стену. – К тебе придут. Забыл про соглашение?

– Соглашение? – Миктиан пригладил вовсе в этом не нуждавшиеся волосы. – Ну, разумеется, соглашение. Но есть нюанс: не я его нарушаю. Так что… – он отвернулся к окну.

– Ты не посмеешь ничего мне сделать! – по-прежнему придерживаясь за стену, Михаил бросил быстрый взгляд в сторону распахнутой настежь двустворчатой двери, за которой был виден короткий коридор и перила лестницы.

– Возможно… – не оборачиваясь, Миктиан сделал короткое неуловимое движение рукой, и створки двери с треском захлопнулись. – …Но уйти отсюда без моего разрешения ты тоже не сможешь.

– Чего ты хочешь? – Михаил тяжело дышал.

– Ничего особенного. Просто поговорить. Хочу, чтобы мы поняли друг друга.

– Не о чем говорить, – Михаил гордо одёрнул помятый и перепачканный плащ. – Я знаю о твоих планах всё. И помешаю тебе.

– А почему, собственно, ты считаешь возможным мешать мне устраивать мою личную жизнь? Есть соглашение, и никто не должен выходить за его рамки, не так ли? – он резко обернулся к Михаилу, и тот испуганно отскочил назад, словно уворачиваясь от удара.

– Ты лжёшь! Я знаю, что ты задумал! Знаю, зачем тебе нужны девушки! Из-за тебя страдают люди…

– Из-за меня? – Миктиан расхохотался и, хлопнув в ладоши, повалился в мгновенно подкатившееся кресло. – Пока ты не вмешался, никто из них не умирал!

– Да? А Полина?! – оскалился Михаил и тут же конвульсивно дёрнулся, наткнувшись на второе кресло, услужливо подкравшееся сзади.

– Я не прикоснулся к ней даже пальцем.

– Тебе это и не обязательно!

– Она была пьяной в стельку. Перепугалась и выбросилась из окна.

– Сама? А тебя в это время рядом не было?

– Ну, это было, скажем так, чудовищное стечение обстоятельств.

– А Ирина?

– Причём тут я? – оскорбился Миктиан. – Если бы не ты, она была бы жива. На мне нет её крови. Я просто устраиваю свою личную жизнь, и не более того.

– Ты лжёшь!

– Знаешь, если бы мне было нужно то, в чём ты стараешься меня обвинить – подошла бы любая. Разве нет? Вам же подошла. А мне просто всё надоело. Я устал. И я хочу пожить как человек.

– Видимо, тебе всё-таки нужна особенная. Я вижу тебя насквозь. И я остановлю тебя.

– Заметь, я просто хотел поговорить. Затевать ссору в мои планы не входило.

– Я предупрежу Ларису, – процедил Михаил, исподлобья глядя на радушного хозяина, одарившего его белоснежной улыбкой. В глубинах дома послышался мелодичный перезвон.

– У тебя есть отличный шанс предупредить Ларису прямо сейчас, – произнёс Миктиан, покидая кресло. – Пойду, впущу её.

Кованый фонарь над тремя каменными ступеньками крыльца и два желтовато-белых шара возле перил лили на Лару мягкий матовый свет без теней, и благодаря ему лицо девушки казалось детским и немного виноватым. Когда за дверью, до половины застеклённой дымчатыми гранёными квадратами, мелькнула тень и послышались шаги, она тряхнула головой и отбросила назад волосы: неуловимая детскость пропала без следа.

Тяжёлая дверь бесшумно распахнулась, явив Миктиана Баста собственной персоной. Теперь к рубашке и джинсам добавились светлые домашние туфли. Он с улыбкой посторонился, пропуская девушку внутрь.

– Зашла извиниться, – Лара виновато улыбнулась.

– Как фильм? – дипломатично полюбопытствовал Миктиан, закрывая за ней дверь. Девушка быстро обернулась, улыбка на секунду стала растерянной.

– Ну, надо же… Ты знаешь?

– Почти всё, – не без некоторой гордости изрёк Миктиан.

– Ну, раз так – считай себя отомщённым. Фильм был отвратителен. Очередная влюблённая в нечисть дура в стиле «Сумерек». Я даже до конца не дотерпела.

– Любовь к нечисти? – Миктиан с курточкой в руках отвернулся к вешалке, и поэтому его усмешка осталась незамеченной.

– О, да. Это сейчас модно – влюбляться в вампиров, оборотней и вурдалаков, – продолжала Лара, пока они перемещались из прихожей в гостиную, не заваленную, в отличие от спальни, неимоверным количеством всяческого добра. Здесь, на первом этаже, наоборот, царствовали минимализм и хайтек, не помиловавшие даже камин, тускло блещущий серебристым металликом. – Появись сейчас Дракула, – продолжала девушка. – Он бы не знал, куда деваться от собственных фанов.

– М-да, действительно… – задумчиво проговорил Миктиан. Он предложил ей кресло, и Лариса уверенно опустилась на серо-голубую букву «S», неведомо какими силами сохранявшую вертикальное положение. Он отвернулся к бару. – Значит, вампиры?

– Аха. Детки считают их безумно сексуальными. Только вчера в сети открыли онлайн-голосование, кто круче – граф Дракула или Эдвард Каллен. Типа, пусть проигравший заколется осиновым колом. А сегодня в зале такой визг подняли…

– Тебя это не развлекает? – Миктиан возвратился к ней с фужерами и весьма почтенного вида бутылкой.

– Раньше были принцы, теперь – вампиры и прочая сверхъестественная хрень. И то, и другое – одинаково нереально, – она приняла фужер. Золотистое вино слегка пенилось и приятно щекотало язык. – Я даже в детстве не мечтала о принце.

– И о ком же ты мечтала? – словно не рискуя следовать примеру девушки, Миктиан, вместо того, чтобы занять второе кресло, облокотился на каминную полку. Лара пожала плечами.

– Сначала об одном однокласснике, потом – о другом. Потом – об обоих сразу. Так ты простил меня?

– Похоже, что да, – Миктиан безмятежно улыбался. – Видимо, ты располагаешь к великодушию.

Внезапно откуда-то сверху послышался грохот.

– Что это? – вопросительный взгляд Лары не сразу обнаружил Миктиана, который теперь оказался между ней и дверями гостиной. Однако он по-прежнему улыбался, хотя и не так безмятежно, как мгновение назад.

– Забыл сказать: ко мне сегодня заглянул мой братец, и, должен предупредить сразу: он несколько… – Миктиан сделал неопределённый жест у горла. – Несколько того… – он оглянулся. – Перебрал.