Закон об авторском праве был принят 20 марта 1911 года.

С этого момента копированные пластинки оказались вне закона, поэтому фирма «Орфеон Рекорд» прекратила свою деятельность, а граммофонные общества должны были выплачивать авторское вознаграждение. Для контроля за выполнением закона об авторском праве создается так называемое Агентство механических музыкальных прав русского автора (сокращенно АМПРА), с которым каждая граммофонная фирма была обязана заключить договор. Согласно договору от стоимости каждой проданной пластинки автору записанного на ней произведения должен быть отчислен определенный процент, причем факт такого отчисления удостоверялся путем наклейки на этикетку пластинки специальной марки «АМПРА». Надо сказать, что не все композиторы пожелали воспользоваться защитой их прав Агентством. Некоторые из них предпочитали самостоятельно добиваться у граммофонных фирм своего вознаграждения. В этом случае на этикетку пластинки наклеивались так называемые «авторские марки», также подтверждавшие факт уплаты фирмой авторского вознаграждения.

Однако не все граммофонные фирмы сразу смирились с требованиями нового закона. Энергичную попытку воспрепятствовать проведению его в жизнь предприняли владельцы «Пате» и «Метрополь Рекорд». Организованная лишь в августе 1910 года, фирма «Метрополь Рекорд» еще не успела ощутить на себе вредное воздействие плагиаторов-копировщиков, а компания «Пате» вообще была застрахована от копировки тем, что выпускала свои пластинки с необычной «вертикальной» записью. Фирма «Метрополь Рекорд» взяла на себя инициативу созыва совещания фабрикантов граммофонных пластинок, недовольных новым законом. Совещание было назначено на 12 декабря 1911 года и должно было состояться в одной из московских гостиниц. Были приглашены: «Сирена Рекорд», «Русское акционерное общество граммофонов», «Экстрафон», «Лирофон», «Янус Рекорд», «Стелла Рекорд» и др. Характерно, что среди приглашенных преобладали фирмы, так или иначе замешанные в выпуске копированных пластинок. Совещание, по-видимому, успеха не имело, так как вначале пластинки «Граммофон» и «Зонофон», а затем «Пате», «Экстрафон», «Звукопись» и др. уже стали выпускать в продажу пластинки с наклеенными марками «АМПРА» и авторскими марками, а фирма «Сирена Рекорд» проиграла судебный процесс И. Шатрову, автору популярного вальса «На сопках Маньчжурии», и вынуждена была выплачивать ему авторское вознаграждение в размере 15 коп. с каждой проданной пластинки.

В декабре 1912 года журнал «Машинный мир» подвел итог борьбы за авторское право в грамзаписи:

«Тревога, охватившая производство граммофонных пластинок со времени издания злополучного закона об авторском праве 20 марта 1911 года приходит в настоящее время к своему естественному концу. Борьба гг. фабрикантов с аппетитами собственников музыкальных произведений, объединившихся в „Агентство музыкальных прав“ (АМПРА), пережив все фазы подъема, поражений и компромиссов, завершилась, как и следовало ожидать, последовательной капитуляцией отдельных фабрикантов на более или менее почетных условиях. В настоящий момент все фабрики уже заключили договор с „АМПРОЙ“ об оплате выпускаемых в свет пластинок с разрешительными марками».

Существенным недостатком закона об авторском праве было то, что он защищал лишь авторов музыкальных произведений, в то время как артисты-исполнители вынуждены были самостоятельно отстаивать свои права перед лицом могущественных граммофонных фирм.

Вопрос о точной дате записи первых граммофонных пластинок выдающегося русского певца Федора Ивановича Шаляпина все еще остается открытым. Знаток граммофонного наследия артиста, автор первой его дискографии московский коллекционер Иван Федорович Боярский утверждал, что первые шаляпинские пластинки были записаны в 1902 году, хотя никаких доказательств не приводил. В выпущенной позже в Великобритании журналом «The Record Collector» очень подробной дискографии Ф. И. Шаляпина была указана иная дата — апрель 1901 года.

Какая из этих двух дат правильная? Казалось бы, ответить на этот вопрос очень просто — достаточно запросить нужные сведения в Британском Институте звукозаписи (ныне Национальный архив звукозаписи). Именно так и поступил составитель английского варианта дискографии Алан Келли и узнал, что никаких документов о записи первых восьми пластинок Ф. И. Шаляпина не сохранилось.

Некоторые современные исследователи, например, П. Н. Грюнберг, считают, что запись была сделана не в апреле, а в октябре-ноябре 1901 года. При этом они ссылаются на опубликованное в мае 1976 года тем же журналом «The Record Collector» исследование «Матричные номера общества „Граммофон“, 1898–1921», в котором есть таблицы использования матричных номеров по годам с указанием, в каком именно городе была использована для индексации записи та или иная матрица, вернее, матричный номер. Из приведенных данных следует, что звукотехник Синклер Дерби, чьи индексы значатся при матричных номерах первых пластинок Ф. И. Шаляпина, действительно прибыл в Россию в октябре-ноябре 1901 года: вначале в Петербург, затем направился в Варшаву, оттуда в Москву, из Москвы в Тифлис и из Тифлиса в том же 1901 году уехал, будто бы в Берлин. Учитывая тот факт, что первые пластинки русского певца были сделаны в Москве, на что указывает надпись на этикетке, то как бы сам собою напрашивается вывод, что Синклер Дерби действительно выполнил записи в октябре-ноябре 1901 года.

И тем не менее, несмотря на всю кажущуюся обоснованность такого рассуждения, существуют обстоятельства, не позволяющие окончательно согласиться с определенной таким путем датой записи первых пластинок Ф. И. Шаляпина. Прежде всего обращает на себя внимание обилие вопросительных знаков в сведениях о поездке Синклера Дерби в Россию в конце 1901 года. Очевидно, составитель таблиц матричных номеров не располагал достоверной информацией об этом периоде деятельности звукотехника.

В самом деле, как следует из таблиц, Синклер Дерби, посетив Москву (т. е. после предполагаемой записи шаляпинских пластинок с матричными номерами 572х — 577х), отправился в Тифлис. О его пребывании в Тифлисе свидетельствуют пластинки, записанные там, например, шесть «грандов» О. И. Камионского с матричными номерами 608х — 613х. Оттуда Синклер Дерби уехал в Берлин. Если это так, то откуда в таком случае взялись еще две пластинки Ф. И. Шаляпина с матричными номерами 621х и 623х, записанные в Москве? Значит, звукотехник из Тифлиса вновь вернулся в Москву.

Вот и получается, что в таблицах совсем не случайно поставлены вопросительные знаки: тем самым их составитель указал на приблизительность приведенных данных. Кроме того, он не знал, что записи первых пластинок Ф. И. Шаляпина выполнял не один Синклер Дерби. В некоторых источниках, о которых мы поговорим ниже, сообщается, что записи были сделаны Синклером Дерби вместе с другим английским специалистом звукозаписи Фредом Гайсбергом, причем оба инженера-звукотехника прибыли в Москву прямо из-за границы, а не из Варшавы, как следует из таблиц.

Недостаточная убедительность утвердившейся в последние годы даты записи первых пластинок Ф. И. Шаляпина — 1901 год — заставила меня вплотную заняться этим вопросом и либо найти ее подтверждение, либо установить новую, более точную дату, причем без путаных иностранных источников, основываясь только на отечественных публикациях.

Я принялся методично «прочесывать» все русские газеты и журналы за 1901 и начало 1902 года. К сожалению, в киевской Центральной научной библиотеке Академии наук УССР не оказалось полного набора газет, выпускавшихся в тот период, а в имеющихся подшивках были значительные пропуски: то одного номера нет, то сразу десяти, а от некоторых газет остались только отдельные экземпляры. Очень удивил и одновременно огорчил меня стиль работы уважаемого учреждения — неужели за годы существования библиотеки нельзя было восполнить пробелы хотя бы ксерокопиями? А уж о журналах и говорить не приходится: в библиотеке нет ни одного из десяти граммофонных журналов. Пришлось потратить не один отпуск на поездки в Ленинград и Москву для работы в библиотеках и газетных архивах.