И вот они идут уже пятый час, а проклятые джунгли все никак не расступятся. Макс упрямо шел, преодолевая боль в ноющих от непривычной нагрузки мышцах, и думал о том, сообщат ли его матери, что он пропал, и когда. А Ронни наверняка уже знает. Макс вспомнил несчастное лицо парня, когда они прощались у ангара. Наверно, переживает сейчас, должен переживать, но вот надолго ли это… Блядь, ну почему у них все так по-дурацки получается? «Если только вернусь, - с ожесточением подумал Макс, - если только он меня дождется, никуда его от себя не отпущу. Ни на шаг, ни на миг. Вот только вернусь…»

Ронни понял, что значит выражение: «Сердце оборвалось», когда услышал, что в составе пропавшей группы Кречетова был и второй пилот МДТ номер девять Максим Измайлов. Сердце на самом деле оборвалось, рухнуло куда-то вниз, и Ронни непроизвольно схватился за грудь, пытаясь его остановить.

- Эй, парень, ты что, тебе плохо? – кинулась к нему старший техник Ирма Хайконен. – Что ты так с лица спал?

- Точно пропали? – спросил в ответ Ронни. – Точно-точно?

И услышав в ответ, что точно, поиски прекращены, и основная часть экспедиции уже стартовала обратно на «Курятник», вымученно улыбнулся:

- Черт, и зачем его туда понесло? Еще меня ругал все время, что бешеный, не думаю, что делаю…

- Да ты о ком? Что, друг там твой был?

- Друг, - кивнул Ронни. - Макс Измайлов, это мой…

- Бойфренд, что ли? – наконец догадалась Хайконен. – Тот высокий шатен, с которым ты был? О господи, я же не знала, а то бы не стала так ляпать с ходу. Извини, Рон.

- Да ничего, я в порядке.

Ронни на самом деле пришел в себя, сердце вернулось на место, только ныло, давая знать, что оно есть. Ирма хотела было отправить его домой, но он отказался, с удвоенным усердием погрузившись в работу. До прибытия основного личного состава штаба операции следовало протестировать все компьютеры, средства связи, пульты и прочую машинерию, установленную в главном конференц-зале «Курятника». Во-первых, работа на самом деле была срочной. Во-вторых, Ронни боялся остаться сейчас наедине со своими мыслями.

Но рабочий день не мог длиться вечно. Ронни вернулся в номер, рухнул на кровать, прижимая к груди подушку Макса. Сердце все ныло и ныло, в душе нарастало ощущение пустоты и одиночества. Он сам от себя не ожидал такого горя, такого страха и тоски. Ну не козел ли ты, Измайлов, добился своего, привязал, присвоил и не нашел ничего лучшего, чем позволить себя похитить!

- Пусть только вернется, - сказал Ронни, глядя в потолок болезненно сухими глазами. – Пусть только вернется, сволочь, я из него дух вышибу, надолго запомнит, как пугать меня. Но пусть он вернется…

Глава 13.

До темноты открытого места они так и не нашли. Ночевали прямо на земле, немного отойдя от тропы. Именно ночевали, а не спали. Чужие джунгли были полны жизнью, самой разной. Животные и растения были, в общем-то, схожи на всех кислородных планетах и здесь были вполне узнаваемы. Значит, здесь должны были водиться и крупные хищники, и ядовитые змеи, и разная другая пакость. Кровососущие насекомые здесь точно были и, если бы не репелленты из десантных комплектов, уже замучили бы их до смерти. То, что эти репелленты отпугивали местных насекомых, тоже говорило о схожести местной фауны, например, с земной, так что расслабляться было нельзя. Они уселись тесным кружком, спинами друг к другу, и просидели так всю ночь, к счастью, короткую, то чутко задремывая, то настораживаясь. Все пятеро до самого утра не сказали вместе и десяти слов, так и провели в молчании эти показавшиеся нескончаемо долгими часы. Темнота была почти абсолютной, густые заросли затягивали небо над головой сплошным покровом, жара немного спала, но от земли все равно поднимался тяжелый сырой теплый воздух. Эта влажная душная тьма рождала клаустрофобию, казалось, что они сидят в каком-то глухом ящике, а не в лесу. Макс несколько раз хотел предложить разжечь костер, но сдерживался, понимая, что это не лучшая идея. Мало ли кто может заглянуть на огонек, а от зверей они и так отобьются. За всю ночь никто их так и не побеспокоил, но, все равно, незаметно подкравшийся рассвет вырвал облегченный вздох у всех. При свете все же было намного легче.

Позавтракав десантным НЗ, по вкусу напоминающим картон, но весьма питательным, они пошли дальше. С самого начала они двигались вверх по едва заметному уклону, рассчитывая выбраться если не на горный склон, то хотя бы в более сухое место, где растительность будет не столь густой. Тогда можно было бы залезть на дерево и попытаться сориентироваться так. И расчет оправдался, правда, самым неожиданным образом.

Ближе к вечеру шедший первым десантник, капрал Хусейн, внезапно остановился и обернулся на товарищей с крайне изумленным видом:

- Что вы на это скажете? - и ковырнул носком тяжелого ботинка рыхлую перегнойную землю. До сих пор они шли по узкой, прихотливо извивающейся звериной тропе и даже, оказывается, не заметили, как и когда она стала гораздо прямее, ровнее и шире. Теперь же под ботинком капрала из под земли показалась твердая гладкая поверхность.

Переглянувшись, они, не сговариваясь, принялись разбрасывать землю вокруг вырытой Хусейном ямки. Раскопав примерно на метр в обе стороны, они убедились, что стоят на старой заброшенной дороге. Стало и легче, и тревожнее одновременно. Дальше пошли уже по всей партизанской науке — впереди двигался по зарослям разведчик, остальные шли по тропе, отстав метров на тридцать. И, когда разведчик, тот же капрал, подал условный сигнал, все дружно остановились, держа наизготовку оружие.

- Там что-то странное, - недоуменно сказал он, подойдя к общей группе. - Вроде бы заброшенный город. Я бы и не заметил, если бы прямо в дом чуть не вошел, так все заросло.

Это действительно оказался заброшенный, заросший джунглями город. Настолько заросший, что даже архитектуру зданий толком нельзя было разобрать. Было только ясно, что она отличается от человеческой, здания все были низкие, закругленных форм, никаких острых, вытянутых углов и шпилей. То ли материал, использованный для строительства, был мягче и податливее камня и кирпича, то ли местная растительность была агрессивнее земной, но город сохранился гораздо хуже, чем древние города в Индии или Южной Америке, в которых Кречетову довелось побывать. О том, что он может быть просто старше тех городов, они сначала не подумали из-за строительного материала. Экспресс-анализ, проведенный Кречетовым, показал, что это полимер, очень похожий на тот, из которого была построена база чужаков.

Город некогда был построен в месте слияния двух рек — узкая темная речушка впадала в другую, большую реку с мутной быстрой водой. Решили переночевать здесь, а с завтрашнего дня двигаться вниз по большой реке, в надежде на то, что если здесь есть один разрушенный город, то найдутся и другие, менее разрушенные, а может, даже и обитаемые. То, что планета, по всей видимости принадлежала тем самым враждебным существам, конечно, пугало, но больше вселяло оптимизм. У тех точно были технические средства, способные доставить их обратно в человеческий мир или хотя бы подать знак о себе. За возвращение придется воевать, в этом никто не сомневался, и воевать с заведомо превосходящим противником. Но когда это останавливало неплохо вооруженного и готового зубами выгрызать шанс на выживание человека? Общую мысль озвучил, как ни странно, самый мирный и тихий на вид человек из всех пятерых – связист Ангстрем.

- А ведь у нас есть все шансы вернуться домой героями! – сказал этот щуплый белобрысый паренек и ухмыльнулся. – Если мы наведем Космофлот на эту планету, а? Глядишь, и старшину присвоят досрочно. А уж Доблесть третьей степени точно навесят! Как вы думаете, мэм?

- Если наведем, то и вторую Доблесть дадут, - авторитетно заявила сержант Лепке.

- А если окажется, что это материнский мир чужаков, - вступил в разговор о чем-то молча думавший все это время Кречетов, - быть вам, ребята, полными кавалерами Воинской Доблести. И звание досрочно обеспечено. А нас с Максом в почетные разведчики примут, не иначе…