Так назывались самые дорогие, элитные папиросы в плоской темно зеленой коробочке. Известно, что их курил Сталин: он потрошил пару папирос и набивал их табаком трубку.

Д. х. н. И. Л. Ходаковский пишет:

«АП не терял ни минуты рабочего времени и, например, вместо обеда, разговаривая с сотрудником, съедал апельсин или яблоко либо курил папиросы „Герцеговина Флор“. <…> К 1975 г. он занимал около 40 должностей в различных официальных комиссиях, советах, редколлегиях научных журналов и т. п.» (С. 350).

«Он только министром „Средмаша“ был более 30 лет. <…> Критиканы прежних времен часто упоминают „банкетные залы“ и „ужины“ как нечто „барское“ для прошлого руководства. <…> Когда приезжал Славский, то присутствовали сопровождающие его специалисты, мы — местные руководители и один из секретарей обкома. Ужин, как правило, из блюд местной столовой. Посуда получше да приправа покрасивей положена на тарелочках. Остальное — обычная производственная планерка. Если это итоговая планерка, то и водка бывала. В жизни не видел при Славском ни одного пьяного. Хотя выпивали — кто сколько хотел. Если ужины были в узком кругу, по домашнему, Ефим Павлович иногда позволял спросить себе деликатес, обращаясь к зав. столовой Р. В. Лобановой: „Раечка, а что если ты моего любимого борщеца принесешь!“ Борщ всегда был в готовности. Конечно, для украшения стола и икорку добывали средмашевские снабженцы. Но это не как правило.

Любил Ефим Павлович стихи, почитать меня просил: „Давай, Володя, свои почитай!“ Слушал всегда со вниманием. Сам же он читал стихи „авторов до нашей эры“. Знал и любил читать стихи Державина. Видимо, сказывалась старая закалка. Что было характерным для него, так это личное получение полной информации обо всем — о геологии, производстве, снабжении, быте, школах, детских садах, настроениях людей. Он даже отпуск проводил зачастую на своих предприятиях. Мне он пояснял:

„Я и отдохнуть в отпуске имею право, и порыбачить, а главное, меня сопровождают специалисты. Они все мне по-свойски рассказывают и предлагают. А главное, я знаю настрой людей. Люди — это все!“»

(Цит. по: [Зенченко, 2003. С. 191])

Сырьевая урановая проблема охватывала два министерства — Минсредмаш и Мингео СССР. В них было два «Первых главка», два урановых, их начальники — оба Герои Социалистического Труда, оба «Заслуженные геологи», оба Карповы и оба Николаи. Только в Минсредмаше Карпов был Борисович, а в Мингео — Фролович. «Оба крепкие, коренастые, знающие свое дело, ведущие свои главки к успеху, но… порой больно хамоватые. Это присуще, к сожалению, многим, а в урановом деле оно было, было. <…>

Обсуждался вопрос о значимости и перспективах пластово-инфильтрационных месторождений урана нового типа. Доклад делал главный геолог Букинайской партии <в Узбекистане> В. М. Мазин. Коротко и толково показал запасы и перспективы. Н. Б. Карпов неоднократно перебивал докладчика, потребовал показать руду. Принесли образец песчано-глинистой слабосцементированной руды. Он тут же взял банку с водой и опустил туда образец, который быстро распустился.

— Это не руда, а жижа, — закричал он, не скупясь, на „эпитеты“ в адрес геологоразведчиков. После этого крика разведочные работы были прекращены.

При разведке „урановой жемчужины“ — Тулукуевского месторождения на Стрельцовке, — вдруг крик Н. Ф. Карпова, обращенный ко мне и главному геологу Ю. Г. Рогову:

— Вы очковтиратели! Враги народа!.. Нет у вас урана на Тулукуе. Один торий! Вы ответите!..

Привезли ему сотни журналов опробования, показали, как-то успокоили. А ведь для Узбекистана и России указанные места — единственные, где сегодня добывается уран».

(Цит. по: [Там же. С. 195])

«Сулейман Азатович Везиров — был начальником Азнефтекомбината, т. е. руководителем главного нефтедобывающего района страны в 1940-е годы, Герой Социалистического Труда, затем начальник Главнефтедобычи Наркомнефти. С. А. Везиров был умным руководителем, высококвалифицированным нефтяником, прекрасным организатором, прошедшим все ступеньки от мастера до начальника крупнейшего главка Наркомнефти. При строгости и взыскательности он был прост в общении. Мелкая деталь — при встрече с кем-либо в коридоре он всегда здоровался первым».

(Из очерка проф. В. В. Семеновича [ГМЖ-10. С. 84])

«В момент, о котором пойдет речь, М. Ф. Мирчинк занимал ответственную должность главного геолога „Азнефти“ — в те годы Азербайджан был основным центром нефтедобычи в СССР. Однажды ночью Багиров, тогда всесильный хозяин Азербайджана, друг еще более могущественного Берии, услышал по телефону упрек от Сталина, что Азербайджан не наращивает добычу нефти. Он немедленно послал за Мирчинком, чтобы потребовать от него объяснений. Но вот незадача — М. Ф. нет дома, жена не знает, где он. Тогда Багиров вызывает начальника МГБ и приказывает ему найти и доставить Мирчинка. И М. Ф. отыскивают за городом, на квартире управляющего „Лениннефти“ и доставляют в ЦК, естественно, в состоянии подпития. Багиров велит дать ему стакан чая с лимоном и затем доложить, почему с добычей дело обстоит неудовлетворительно. И М. Ф. четко отвечает на этот вопрос, перечисляя скважины одну за другой и называя их дебиты и так далее (у М. Ф. была прекрасная память). По мере этого доклада гнев Багирова постепенно утихал, и все кончилось благополучно (а в те времена могло кончиться и иначе)». <Этот же эпизод с другими деталями см. в главе «Геология и госбезопасность».>

Позже Мирчинк был назначен на еще более высокую должность главного геолога Миннефтепрома СССР, он был избран членкором АН СССР, был много лет директором Института геологии и разработки горючих ископаемых (ИГиРГИ).

Прошли десятки лет… «Наша последняя встреча состоялась на заседании Отделения АН в ГИНе. Встретив меня, М. Ф. пожаловался: „Знаешь, слаб я стал. Вчера выпил бутылку коньяка, а сегодня голова болит“. Видимо, это уже был сигнал о болезни, которая и свела его, могучего человека, в могилу».

(Из очерка акад. В. Е. Хайна [Смирн, сб.-2004. С. 228])

Над рабочим столом декана ФТРиР МГРИ Л. Г. Грабчака висел плакат: «Не меняют своих мнений только дураки и покойники». В 1989 г. Грабчак стал первым выборным ректором МГРИ.

(Из очерка проф. П. В. Полежаева [ГМЖ-3. С. 163])

Примечание. 20 лет спустя ректора сместили «крутые топ-менеджеры». К счастью, он остался жив, а своего мнения о месте вуза в системе образования и методах работы не поменял (Б. Г.).

директора ИМГРЭ (1966–1986)25

Однажды Овчинникова вызвал министр. Точно в назначенный час Овчинников вошел в приемную.

— Подождите, пожалуйста, — сказала секретарь, — министр занят. Прошло полчаса… Овчинников встал и сказал:

— Если я еще раз понадоблюсь министру, пусть он приезжает ко мне в институт. Это здесь, недалеко, Садовчническая набережная, дом 71.

После этого, пока Министерство геологии возглавлялось этим министром26, наш институт не получил ни одного нового прибора.