Кокосы, лимоны, плоды померанцевого и хлебного деревьев, имевшиеся на этом острове в изобилии, не могли не сказаться благоприятно на состоянии больных, измученных цингой. И они с каждым днем пребывания здесь чувствовали себя бодрее и крепче.

Два месяца провели мореплаватели на острове, отдыхая и наслаждаясь его роскошной природой. При этом они не забывали о деле и запасались необходимым продовольствием и питьевой водой. Правда, и здесь, в этом земном раю, не обошлось без потерь: двое матросов заболели лихорадкой, и их не удалось спасти, несмотря на все принятые меры.

Первого октября 1765 года корабли покинули, наконец, гостеприимный остров и пустились в путь, время от времени останавливаясь у встречавшихся все чаще островов, с тем чтобы выменять у островитян кур, коз или свиней на топоры, ножи или другие полезные в обиходе предметы. Им не всегда удавалось это сделать, так как местные жители иногда требовали с них деньги, имевшие там хождение. К 27 ноября они добрались до столицы голландской Ост-Индии (Ныне Индонезия), города и порта Батавия, расположенного на острове Ява, и, пробыв здесь две недели, распрощались с голландцами и взяли курс к мысу Доброй Надежды.

Индийский океан оказался к мореплавателям милостивым, и уже 13 февраля корабли Байрона были на рейде Капштадта (Ныне Кейптаун). Здесь пришлось вновь пополнить запасы продовольствия, питьевой воды, медикаментов - до Англии предстоял еще немалый путь, полный неожиданностей.

Десятого мая 1766 года Байрон докладывал лорду Адмиралтейства о результатах возглавляемой им экспедиции.

Лорд по обыкновению мерил шагами свой кабинет, чутко прислушиваясь к рассказу коммодора.

- Я хотел бы подчеркнуть, милорд, - говорил Байрон с почтительной интонацией в голосе, - что все предписания, полученные мной перед отплытием, выполнены неукоснительно. Потери в людях я понес незначительные, а корабль…

- Вы сказали, коммодор, "корабль", а не "корабли". Мне это уже известно, - перебил его повелительно глава Адмиралтейства. - Соблаговолите дать отчет в этом!

- Это так же верно, как то, что я нахожусь в настоящую минуту в вашем кабинете, милорд, - ответил невозмутимо Байрон. - В самом деле, в Англию прибыл только мой "Дельфин". И смею вас заверить, сэр, что он з прекрасном состоянии.

- А "Тамар"? Что с "Тамар"? - весьма несдержанно воскликнул лорд, ускоряя свой бег по кабинету.

- Все в порядке, милорд. Нет никаких оснований для беспокойства, - успокаивающе произнес Байрон, с улыбкой глядя на своего старого командира. - "Тамар" я отправил к Антильским островам, до Англии он не добрался бы, так как сильно поизносился за время почти двухгодичного плавания. - Он поднял руку, видя, что его собеседник собирается опять взорваться. - И у меня есть верные сведения, что "Тамар" прибыл благополучно на Барбадос.

- Надеюсь, что так оно и есть, - ворчливо бросил лорд. - Я проверю, сэр, я проверю, так ли оно на самом деле, и не дай вам бог ошибиться!…

- Мне хотелось бы также, милорд, - продолжал между тем Байрон, - заметить, что если бы наше правительство подсказало его величеству королю Англии, что не мешало бы послать со старым морским волком Джоном Байроном двух-трех ученых, которых у нас хоть пруд пруди в Оксфорде, то от плавания было бы больше толку, могу в этом поклясться. Они хотя бы описали все то, что нам довелось увидеть, со знанием дела.

- Возможно, ты и прав, старый товарищ, - задумчиво произнес лорд, вставая с кресла и подходя к Байрону, чтобы обнять его. - Но дело сделано, а сделанного не воротишь.

Так закончилось кругосветное плавание Джона Байрона, деда великого английского поэта Джорджа Байрона. И если внук оставил по себе память в виде нетленных поэтических произведений, то имя деда увековечено в названии острова в Тихом океане, принадлежащего к архипелагу Гилберта.

За перешейком - Южное море

Шел 1511 год.

Распустив все паруса, подгоняемая попутным ветром каравелла быстро удалялась от Эспаньолы (Остров Эспаньола - ныне Гаити). Экипаж судна и колонисты, направляющиеся на постоянное жительство в Новую Андалусию (Так в те времена называлась северная приморская полоса нынешней Колумбии), уже не смотрели назад, туда, где скрывались очертания острова. Каждый занялся своим делом.

Бакалавр Мартин Эрнандес Энсисо, состоятельный испанец, снарядивший судно на свои средства, стоял на верхней палубе и задумчиво смотрел вдаль, полностью погруженный в свои мысли. Сейчас, когда каравелла уже в пути, а на ее борту набранные им колонисты, он строил планы быстрого обогащения на новых землях, которых они вскоре достигнут. Там ожидает их его компаньон Алонсо Охеда, получивший королевский патент на Новую Андалусию. Он, Энсисо, субсидировал экспедицию Охеды. На четырех каравеллах триста испанцев, вооруженные до зубов, отправились покорять новые земли, обуреваемые жаждой обогащения. И вот теперь он направляется туда же. Ему необходимо не только вернуть деньги, вложенные в предприятие, но и удвоить, утроить, нет, удесятерить доходы. Золото, жемчуг, наконец, торговля рабами - вот источники богатства, о котором он мечтает.

Энсисо улыбнулся своим мыслям: пройдет несколько лет и он будет очень богатым человеком. А что может быть желаннее богатства? Власть? Но имея много денег, приобретаешь и власть, если не явную, то тайную.

Внезапно его размышления были нарушены шумом, приближающимся от кормы. Это был гул толпы людей, чем-то возбужденных. Прошло не более двух минут, как на верхней палубе показалась сначала группа колонистов, кричавших и оживленно жестикулирующих, а затем двое дюжих матросов, которые вели какого-то неизвестного человека в грязной, рваной одежде.

- Что это значит? - строго спросил Энсисо, когда незнакомец оказался в двух шагах от него. - И прекратите балаган, - прикрикнул он на колонистов.

Мгновенно воцарилось молчание, которое нарушил один из конвойных:

- Сеньор Энсисо, я обнаружил этого субъекта совершенно случайно, спустившись в трюм, чтобы проверить по приказанию капитана крепление груза. За одним из бочонков с порохом или с вином, точно не скажу, лежал скрючившись этот человек и крепко спал. Обнаружил я его по храпу.

Энсисо окинул взглядом незнакомца, как бы оценивая его. Перед ним стоял мужчина среднего роста, хорошо сложенный, мускулистый. На вид ему можно было дать лет тридцать пять - сорок. Волосы, борода и усы у него были в беспорядке. Стоял он уверенно, несмотря на помятый вид.

- Кто вы? - резко спросил Энсисо. - И каким образом попали на мой корабль?

Спрашиваемый криво усмехнулся:

- Прежде чем я вам отвечу, сеньор, прикажите вашим людям отпустить мои руки. Опасаться, что я убегу, нет никаких оснований. - Он обвел глазами окружающее каравеллу морское пространство.

Энсисо велел матросам отпустить пленника, и тот, почувствовав себя свободнее, расправил широкие плечи и коротко рассказал о себе.

- Мое имя - Васко Нуньес де Бальбоа. Я участвовал в экспедиции Родриго Бастидаса (Р. Бастидас - испанский конкистадор, исследователь берегов Карибского моря) к берегам Нового Света и после ее завершения обосновался на острове Эспаньола с намерением заняться сельским хозяйством. Деньги у меня тогда водились, и я приобрел плантации. Вскоре я понял, что сельская жизнь не мой удел. Деньги быстро таяли, плантации не приносили дохода, я залез в долги, и никаких надежд расплатиться с ними у меня не было. Что мне оставалось делать? Я решил бежать с Эспаньолы куда глаза глядят, кроме Испании, разумеется, потому что там мне грозила долговая тюрьма, как и на Эспаньоле. И вот, улучив удобный момент, я незаметно пробрался на ваш корабль и спрятался в трюме, рассчитывая на то, что мне удастся не обнаружить себя до тех пор, пока каравелла не окажется далеко от берегов Эспаньолы. Было это в день отплытия, о цели которого я узнал из разговоров на берегу. Кстати, цель эта меня вполне устраивает…