- Слыхали?! - расхохотался Энсисо, надменно выпрямляясь и обводя ироническим взглядом всех собравшихся вокруг него. - Его, видите ли, устраивает! Уж не рассчитываете ли вы, почтеннейший, на то, что я возьму вас с собой?

В толпе начали смеяться, показывая пальцами на Бальбоа.

- Вы же знаете лучше, чем я, Бальбоа, что на борт кораблей, отплывающих из Эспаньолы, запрещено брать несостоятельных должников.

- И все же, сеньор, - настойчиво повторил непрошеный пассажир, не опуская глаз под пристальным взглядом Энсисо, - надеюсь, что вы не выкинете меня за борт на съедение рыбам. Вы христианин…

- Я могу поступить иначе, - перебил его владелец каравеллы. - Нет ничего проще, чем высадить вас на первый встреченный остров, независимо от того, обитаем он или нет.

- Вам не следует так поступать, - усмехнулся Бальбоа. - Взгляните на меня, я здоров, крепок. Наверняка я могу вам пригодиться. Лишняя пара сильных рук, опыт и смекалка, думаю, вам не помешают, дон Энсисо.

- Я подумаю, сеньор Бальбоа, я подумаю, - после некоторого раздумья сказал Энсисо. - А пока накормите его. Эй, Эетебан, подыщи для сеньора костюм, чтобы он мог переодеться.

Поразмыслив и приглядевшись к Бальбоа, Энсисо решил оставить его при себе, сочтя, что он смелый и неглупый человек.

Каравелла между тем продолжала плавание, дни бежали за днями, в наконец показались берега материка. Когда корабль приблизился к побережью примерно в тем месте, где в море впадает река Магдалена, дозорный крикнул, что видит судно, идущее на сближение с каравеллой Энсисо. Вскоре корабли сравнялись, и от встреченного судна отвалила шлюпка.

Энсисо встречал прибывших у трапа, рядом с ним стоял Бальбоа.

- Вы ли это, сеньор Писарро?! - воскликнул в удивлении Энсисо, увидев поднявшегося на палубу офицера с изможденным лицом.

- К счастью, это я, а не моя тень, сеньор Энсисо, - с мрачным юмором ответил Писарро. - Благодарение господу богу, мы еще живы. - Он горящим взглядом обвел моряков каравеллы, обступивших его, и остановился на Бальбоа: - Васко Нуньес Бальбоа? Вы? Какими судьбами?

Энсисо смотрел то на одного то на другого с удивлением, как бы спрашивая, что все это значит.

- Мы земляки с Писарро, - пояснил, улыбаясь, Бальбоа, - ни один из нас не предполагал, что мы можем встретиться в Новом Свете, этим все и объясняется.

- Но что означает ваш вид, сеньор Писсаро? - с удивлением спросил Энсисо. - Платье висит на вас, как на палке.

- Сеньор Охеда покинул нас в крепости Сан-Себастьян, которую мы построили на берегу Дарьенекого залива, чтобы вскоре вернуться с пополнением и помощью. Прошло полгода с момента его отплытия, за это время у нас кончилось продовольствие, и нам пришлось жить впроголодь последние несколько недель. Немудрено, что мы отощали. А тут еще и лихорадка пошла гулять. Нас осталось всего шестьдесят человек, голодных и больных. Я посадил весь гарнизон крепости на каравеллы, решив плыть к Эспаньоле. Одна из них, едва мы покинули гавань, затонула по неизвестным причинам вместе со всем экипажем. А наша, благодарение богу, продолжала плавание, и вот мы встретились с вами.

- Я полагаю, что вам следует вернуться в Сан-Себастьян вместе с нами и как следует обосноваться там, - после некоторого раздумья заявил Энсисо, поглядев при этом на Бальбоа, мнением которого он стал дорожить.

Тот кивнул головой в знак согласия. Но Писарро стал возражать:

- Люди измождены до последней степени, им надо отдохнуть, прийти в себя, отъесться, наконец.

- Продовольствия у нас достаточно, - успокоил его Бальбоа, - а что касается золота и жемчуга, так придется потрясти туземцев. Это главное для нас. - Глаза его при этом алчно блеснули.

Писарро расхохотался:

- Узнаю земляка. Он, как прежде, не страдает отсутствием аппетита по части золота и других драгоценных побрякушек. Будь по-вашему, вернемся в Сан-Себастьян, я согласен.

Колонисты и остаток отряда Охеды пробыли в крепости недолго. Бальбоа быстро уразумел, что в окрестностях вряд ли найдется чем поживиться, предложил покинуть Сан-Себастьян и основать поселение западнее по берегу Дарьенского залива Карибского моря. Колонисты и солдаты с радостью встретили это предложение. Один лишь Энсисо высказал сомнения.

- Как бы не нажить неприятностей, - озабоченно сказал он, когда происходило обсуждение этого вопроса.

- Какие здесь могут быть неприятности? - беззаботно заявил Бальбоа.

- Если мы примем это предложение, то рискуем вызвать неудовольствие Никуэсы, которому выдан королевский патент на колонизацию Золотой Кастилии (Золотая Кастилия - берега нынешних Панамы и Коста-Рики). А мы окажемся на ее территории, это несомненно.

- Пустое, - небрежно сказал Бальбоа. - С Никуэсой, когда он здесь появится, у нас будет разговор особый.

Уверенность, решительность Бальбоа произвели сильное впечатление на колонистов и солдат, и его авторитет очень укрепился. А когда испанцы, следуя совету Бальбоа, проникли на территорию Золотой Кастилии и разграбили индейское селение, захватив хлопчатобумажные ткани, золото и разнообразные продукты питания, его авторитет стал непререкаемым.

Попытки Энсисо сохранить остатки своей власти были бесплодны. Все его спутники и люди Писарро в один голос заявили, что они подчинялись ему, пока находились на территории Новой Андалусии, а теперь, будучи в Золотой Кастилии, признают только Бальбоа, которого единодушно избрали алькальдом.

Между тем Диего Никуэса с королевским патентом в руках держал путь к берегам Золотой Кастилии. Его сопровождал большой отряд солдат, с помощью которых он рассчитывал завоевать новые владения испанской короне, отданные ему в правление.

Никуэса благополучно добрался до Панамского перешейка и, высадившись там, основал поселение. Здесь от местных индейцев он узнал, что чуть южнее есть колония испанцев. Многочисленный отряд Никуэсы за сравнительно короткий срок пребывания в поселении, названном ими Номбре-де-Диос (Имя бога), превратился в небольшую группку - желтая лихорадка и голод сделали свое дело.

Попытка Никуэсы утвердить свою власть в поселении Санта-Мария-де-ла-Антигуа, основанном Энсисо, Бальбоа и их спутниками, окончилась для него плачевно. Бальбоа и настроенные им колонисты встретили Никуэсу и немногочисленный его отряд враждебно, и не только не признали его прав на все окрестные земли, но и пригрозили его убить, если он будет настаивать на своем.

Никуэса понял, что предприятие, которое он затеял, неосуществимо с такими малыми силами, как у него, и покорился.

Бальбоа приказал своим людям посадить неудачливого наместника Золотой Кастилии на каравеллу вместе с солдатами, сохранившими ему верность, с тем чтобы они немедленно покинули поселение и плыли куда глаза глядят. При этом он распорядился не выдавать отплывавшим продовольствия.

Вскоре после этого он отправил Энсисо в Испанию, обвинив его в государственной измене и ходатайствуя одновременно о признании его, Бальбоа, наместником обширных территорий вдоль берега Дарьенского залива.

В ожидании вестей из Эспаньолы, губернатором которой был Диего Колумб, сын Христофора Колумба, Бальбоа продолжал покорять окрестные земли. В один из таких набегов испанцы оказались во владениях некоего касика (Касик - индейский царек во времена завоевания Центральной Америки) и были поражены открывшейся им картиной. Это были уже не те хижины, которые до сих пор им встречались в индейских селениях. Бальбоа и его спутники увидели окруженное каменной стеной большое здание. Это был дворец касика, который вышел встретить пришельцев вместе со всей своей семьей.

Касик пригласил Бальбоа во дворец и провел его по многочисленным комнатам, показав ему и "комнату мертвых", где вдоль стен располагались мумии предков касика в хлопчатобумажных одеждах, украшенные золотом и драгоценностями. При виде золота глаза у Бальбоа вспыхнули.

- Скажи, о вождь! - обратился он к касику, показывая на многочисленные золотые пластинки, украшающие мумии. - Где берете вы этот металл?