Изображение, которое было едва различимым в темноте вдруг озарилось светом и Мария Демина почувствовала, что голова начинает кружиться и ей катастрофически не хватает воздуха.
– Максим?.. – только и успела удивленно прошептать она, прежде чем потерять сознание.
На экране монитора появилось лицо Максима Картанова, семнадцати лет, давнего друга их дочери, помогавшего в подготовке к экзаменам.
2. Заложник
Мария сидела за монитором и уже, как минимум, в пятый раз, просматривала запись от этого мелкого засранца, которому они когда-то доверяли. Она пришла в себя как раз в момент, когда Паша с Антоном уже заканчивали свои бесполезные манипуляции в попытке выследить сигнал. Единственное, что они смогли понять, так это то, что запись была выложена через анонимный аккаунт Youtube, в котором была заблокирована для просмотра, что пресекало попытки обычных интернет-серферов наткнуться на материал.
Каждый раз, когда глаза Марии выхватывали в ворохе пикселей дочь, слезы наворачивались в ее глазах, она не могла сдерживать рыданий, ее руки безвольно били в грудь, изо рта вырывался лишь глухой хрип.
В первые секунды видео сторонний зритель не обнаружил бы ничего противозаконного в происходящем ― Максим, спокойно улыбаясь, обращался прямо в камеру, не отрываясь от своего занятия ― держа в руках, покрытых хирургическими перчатками, словно омертвевшей кожей, ножницы и ворох газет, он методично, практически не глядя, вырезал по одной-двум буквам, после чего наклеивал их на письмо, не попадавшее в кадр.
– Так вот, поскольку это всего лишь запись, вы можете успокоиться и выслушать меня столько раз, сколько захотите. В Ты-Трубе вы можете зайти через те же самые логин-пароль, что я дал вам для Скайпа и посмотреть на это видео еще не один и не два раза. Естественно, я не считаю нужным сообщать о том, чтобы настройки приватности видео не трогались. – С этими словами его губы сошлись в обычной улыбке, не скрывавшей в себе совсем никаких негативных эмоций.
Потом он положил ножницы и обрывки газет на место, продемонстрировал получившийся вариант сообщения, который Мария могла наблюдать под левой рукой, слегка промокший от слез.
А дальше… Максим поправил камеру и в объективе появилась Юлия. Она сидела на стуле с высокими ножками и подлокотниками, вокруг которых были отчетливо различимы огромные мотки скотча, обвивавшие жертву и стягивавшие ее белыми жилами. Она могла пошевелить лишь кистями и головой, однако не была в состоянии сделать даже этого ― в ее глазах читалось усталость и боль, лицо было красным, все в испарине ― видимо Юля боролась с путами не один час.
– Не бойтесь, я не всегда держу ее связанной. У меня есть отличное место для содержания вашей дочери.
В руках Максима появился пистолет ― плохо различимый в сомнительном качестве изображения, но Владислав определил его как боевой, или хотя бы травматический, что тоже не предвещало радостного исхода без знания его мотивов.
– Итак, первый сеанс связи сейчас будет завершен. Просто хотел показать вам, что ваша дочь в порядке. Все инструкции будут приходит на выданный вам аккаунт в виде текстовых сообщений. До связи.
И видео оборвалось спецэффектом по типу выключения старого телевизора, когда изображение сползается в тонкую нить.
Мария откинулась в кресле, бросив голову, кишащую болью и дурными мыслями на спинку. Она не видела и не слышала, как кричал ее муж, когда в первый раз увидел видео-сообщение в окне Скайпа, он чуть не разбил монитор, крича: «Верни мою дочь, ублюдок!»
В ее голове просто не помещалась мысль, что семнадцатилетний пацан, с которым они вместе с Юлей посещали культурные мероприятия по школьной программе, который учил их понимать современные шутки из интернета, который советовал им фильмы для
просмотра. Он был очень хорошим другом не только их дочери, но и Диме, да и ей самой тоже. А теперь он оказался по ту сторону баррикад, куда осмелился затащить Юленьку, желая использовать ее в своих гнусных целях.
А еще ей было стыдно. Мария стыдилась не только того, что не распознала в малолетнем знакомом угрозы, даже тогда, когда Юля в первый раз включила в своей комнате тяжелую музыку, столь незнакомую стенам их квартиры. Она стыдилась своего гнева к мужу, стыдилась мыслей, в которых желала смерти Максиму. Казалось, что собственный разум взбунтовался против ее здравого смысла.
– Черт! Вот сукин сын! – вскрикнул Паша, так громко и яростно, что все присутствующие вздрогнули.
– Твою мать, не кричи так! Что случилось? – сказал Владислав, прижимая микрофон мобильника ладонью.
– Этот урод смотрел за нами, когда мы все уперлись в видео.
– Ты серьезно? – подбежал Антон, бросив свою базу данных.
– Да, я отследил поток данных идущий от компьютера жертвы…
Владислав еле удержался, чтобы не врезать подзатыльник глупому «гражданскому». Вместо этого он несильно сжал ему плечо и сказал на ухо: «Не вздумай еще раз повторять это слово при родителях девочки, ты понял меня?»
Паша не проходил специальных курсов по общению с террористами и их жертвами, но даже без этого ему хватило ума и стыда, чтобы, потупившись, покраснеть, поняв, что ляпнул совсем не то.
– Да-да, понял, – буркнул он, готовясь рассказать о своем открытии еще немного.
Паша был довольно высоким парнем и, будь он немного подвижней, стал бы весьма неплохим спортсменом, да хотя бы баскетболистом в школьной или университетской команде. Но он был довольно ленив, когда дело доходило до спорта, поэтому Владислав и Антон наблюдали его почти двухметровое тело, практически вдвое сгорбленное перед ноутбуком, облаченное в старые протертые джинсы и водолазку. На лице его красовалась жиденькая бороденка, говорившая о нелюбви к бритью, побеждавшую, как минимум, уже неделю.
– Так вот, смотрите. Здесь поток информации говорит о том, что этот Максим переключался с одного сигнала на другой, словно анализируя нашу реакцию.
С этими словами он включил видеопоток, который записывался с их веб-камеры. Почему-то никто не подумал о безопасности видео, когда звонок только поступил, и теперь в кадр попал и Паша и Антон, только Владислав предусмотрительно отошел в сторону.
– Да уж… – только и сказал он. Вообще-то Владислав хотел добавить, что по ту сторону экрана сидит довольно смышленый ублюдок, но он не решился расстраивать родителей девочки, сидевших молча вот уже с полчаса, только наблюдая за появлением дочери в кадре на записи.
Тем более, мысль об уме противника посетила и Антона, и Пашу.
– Итак, господа. У меня есть информация, – торжественно произнес Антон, привлекая к себе внимание.
Антон не отличался особой усидчивостью за компьютером и, более того, его даже раздражали длительные переписки по работе или составление отчетов ― он был тем единственным в своем «IT-отделе», кто регулярно делал зарядку по утрам и любил проводить свободное время на турнике. Он по праву хвалился своей фигурой, и всегда, даже подсознательно, старался привлечь к себе больше внимания.
Компьютерная сфера была для него лишь работой, а не образом жизни.
– Максим Картанов, семнадцать лет, живет на Петроградке, я уже отправил наряд в его квартиру. Так, тут у нас что… Школьные олимпиады…. математика, информатика… После восьмого класса скатился в трояки, практически забросил учебу. Ага! Его родители ― Александра и Глеб Картановы! Ничего себе!
Владислав изумленно промолчал. Александра и Глеб Картановы ― это не просто журналисты, они ― легенда последних лет. Их репортажи всегда нарасхват расходились по всем центральным каналам и крупнейшим изданиям. Умудрившись не числится на каком-либо отдельном телеканале, они являлись свободными репортерами высшего звена, о подобных раньше можно было прочитать только в книгах или узнать в интернете. Их репортажи из Африки, из горячих точек, с археологических раскопок ― все были настоящими, живыми, заставляли прильнуть к экрану словно в поисках ответов на засевшие в мозгу вопросы. Настоящая легенда, разжигавшая интерес к журналистике в России.
