Так и получилось. День был выбран верно – никаких общественных возмущений по поводу сути приговора не последовало. Вообще. Причем так продолжалось довольно долго. После 31-го у нас в стране наступают две свободные от мыслей недели – до середины января. Когда по телевидению – сплошные праздничные концерты, газеты не выходят…

Конечно, адвокаты Кунгаевых подали кассационную жалобу в Военную коллегию Верховного суда – нарушений в ходе процесса было столько, что написать жалобу мог бы и неюрист. Естественно, у адвокатов были надежды изменить ход процесса. Но, честно говоря, не слишком большие. Как сразу же после оглашения приговора объявил Абдула Хамзаев, один из защитников интересов семьи Кунгаевых, почти все надежды он связывает только с Европейским судом по правам человека, не с российской судебной системой, поэтому кассация в Верховный суд нужна скорее для соблюдения необходимой процедуры подачи жалоб в Страсбург.

И вдруг – сенсация. В начале марта Военная коллегия Верховного суда России неожиданно отменяет приговор, признает все допущенные нарушения и постановляет назначить новые слушания, причем с самого начала судебного следствия, в Ростове-на-Дону, в том же окружном военном суде, но под председательством другого судьи, а не Виктора Костина, допустившего такую прорву нарушений и ошибок.

В российской системе политических координат (за Верховным судом у нас давно слава отдела администрации президента, а не высшего органа независимой судебной власти страны) это могло означать только одно: ветер в Кремле теперь уже бесповоротно поменялся и подул в прямо противоположную сторону, и что лозунг о «русском офицере, который всегда прав, воюя в Чечне» больше не в чести у президента, и снова, как весной 2000 года, Путин старается публично позиционировать себя как борца за «диктатуру закона», и что предвыборная кампания 2004 года стартовала…

Основная причина была очевидна – до выборов президента оставался уже год. Путинская партия «Единая Россия», где генеральным секретарем в нарушение действующих законов – министр внутренних дел Борис Грызлов, просто обязана победить на парламентских выборах декабря 2003 года. Уже стали постепенно формироваться главные властные лозунги этих двух кампаний – «Единой России» и Путина, и первый из лозунгов: «Закон превыше всего».

Буданов в который раз за свое пребывание в тюрьме, начиная с 27 марта 2000 года, испытал на своей собственной шкуре политическую кампанейщину. Правда, на сей раз с отрицательным для себя знаком.

9 апреля суд в Ростове-на-Дону возобновился. И полковник уже был совсем другим. От наглого типа, чуть ли не плюющего на судью и без остановки оскорбляющего родителей убитой им девушки, мало что осталось. Он говорил, что его предали. Он явно нервничал. Он потребовал для себя суда присяжных – но ему отказали. И тогда он перестал отвечать на какие-либо вопросы. Демонстративно заткнул себе уши ватой, не желая ничего слышать, и, сидя в клетке для подсудимых, все время читал книжки.

Судейское кресло теперь занял полковник Владимир Букреев, заместитель председателя окружного военного суда. Впервые за два года он пригласил для допроса свидетелей со стороны потерпевших. И это была настоящая революция.

Прежде всего допросили генерала Герасимова, в марте 2000 года исполнявшего обязанности командующего группировкой войск «Запад» в Чечне, который сообщил, что Буданов как командир танкового полка (а это представитель Министерства обороны, а не Министерства внутренних дел) вообще не имел никакого права инспектировать село Танги-Чу, въезжать в него и искать там «снайпершу» – таковы приказы Генерального штаба. Поиск и арест подозреваемых участников незаконных вооруженных формирований – это дело для следователей прокуратуры, сотрудников ФСБ и милиции, но никак не для полковника-танкиста.

Более того, как сказал генерал Герасимов, в феврале-марте 2000 года каких-либо «задач по проведению поисковых мероприятий полку не ставилось… Буданов не имел права проводить в населенных пунктах проверку паспортного режима и жилых помещений, не имел права вести там разведку».

Во-вторых, в суд был приглашен глава администрации селения Дуба-Юрт Яхъяев, который, по утверждениям Буданова, якобы дал ему фотографию, где были изображены мужчина и две женщины со снайперскими винтовками, и это стало главной причиной, почему Буданов искал одну из снайперш в Танги-Чу. Так вот, Яхъяев заявил в суде, что никакой фотографии Буданову он не давал… Это полностью подтвердил в суде сотрудник ФСБ Панков, который в конце декабря 1999 года и начале января 2000 года – времени предполагаемой (как утверждал Буданов) встречи главы администрации Дуба-Юрта Яхъяева и Буданова, – находился тогда в Чечне в качестве старшего оперуполномоченного отдела ФСБ. Панков подтвердил в суде, что Буданов, действительно, несколько раз встречался тогда с Яхъяевым в его, Панкова, присутствии, но Яхъяев не передавал Буданову никакой фотографии и, более того, не рассказывал ему о женщине-снайперше. Да и сам Буданов ничего не рассказывал Панкову о фотографии и снайперше…

В результате ВСЕ доводы подсудимого в собственную защиту были опровергнуты.

25 июля 2003 года был вынесен обвинительный приговор. 10 лет колонии строгого режима. Срок, когда Буданов должен быть освобожден, – 27 марта 2010 года…

Без сомнения, Буданов получил то, что заслужил. И даже если это предвыборный маневр и результат сиюминутной политической интриги, нельзя не приветствовать справедливое судебное решение – ведь их так мало в России. Суд Северо-Кавказского военного округа и заместитель его председателя полковник Владимир Букреев проявили большое личное мужество. Кремль Кремлем – он далеко, а суд пошел наперекор своей среде и главному течению в ней. И военная верхушка в большинстве своем, и офицерство в целом, особенно на Кавказе, категорически не приняли обвинительного приговора Буданову, оказались крайне им раздражены и уверены, что Буданов пострадал только потому, что: честно защищал Родину. Срок в 10 лет с лишением наград и званий они восприняли как плевок самим себе… Напомню система военных судов России – это скорее часть военной, а не судебной корпорации. Звания, жилье, продвижение по службе у Букреева зависят от Министерства обороны и штаба Северо-Кавказского военного округа… Так что для судьи Букреева обвинительный приговор Буданову – подвиг, потому что это приговор и себе.

Как с остальными?

Как бы ни были драматичны коллизии вокруг этого дела, история осуждения Буданова – это исключение на нашем общем фоне. Его преступление, в силу политических обстоятельств, оказалось раскрытым и стало предметом всеобщей гласности с большими политическими последствиями, которые, в свою очередь, заставили власть дать разрешение суду на обвинительный приговор, – все это произошло совершенно случайно. Все остальные дела о военных преступлениях, где обвиняемые – из числа федералов, как правило, находятся в замороженном состоянии, и правоохранительные органы заняты только тем, чтобы вывести преступников из-под ответственности. Даже если эти преступники совершили ужасные, чудовищные поступки.

…12 января 2002 года в районе горного чеченского селения Дай были высажены с вертолетов шесть групп российских военнослужащих – они искали боевиков и среди них полевого командира Хаттаба, который, согласно оперативной агентурной информации, был незадолго до этого ранен и находился в тот момент где-то рядом с Даем.

То, что случилось тут вскоре, позже так и назовут: «дело Буданова-2». Члены одной из шести групп – десять бойцов отряда специального назначения Главного разведывательного управления Генерального штаба России, десантированных с вертолетов, – увидев ехавший мимо них по горной дороге рейсовый микроавтобус, остановили его, приказали всем выйти. Сначала пытали, добиваясь ответа, где боевики. А потом убили всех шестерых и в довершение сожгли их трупы.

Официальные информационные агентства тут же назвали эту жестокую бессудную казнь «боевым столкновением с незаконными вооруженными формированиями», однако нашлись свидетели, которые довольно быстро развеяли эту ложь. Все шестеро оказались обычными гражданскими лицами, возвращавшимися на рейсовом «уазике» из районного центра Шатой по домам. Среди них была 40-летняя Зайнап Джаватханова, мать семерых детей от семнадцати до двух лет, беременная восьмым, – и от нее осталась лишь одна ступня, по ботинку на которой ее опознали муж и старшие дети. В тот день Зайнап ездила на осмотр к гинекологу в Грозный.