Терри потихоньку прикрыла за собой дверь и немного неуклюже направилась в кафе.
Мэри-Энн, увидев ее, была удивлена.
— Ты вернулась так скоро. Небось ничего не вышло.
— Это было… просто невероятно, — Терри вздохнула, вся, однако, сияя.
— Что ты говоришь. Ну, я рада за тебя. Эрл звонил. Он желает, чтобы ты шла домой. И СЕЙЧАС ЖЕ.
— Неужели? О, это превосходно. Я себя отлично чувствую, а Эрл небось ужасно возревнует, как увидит на мне все засосы. До скорого!
Терри уже почти вышла, но потом остановилась, поколебалась и, ухмыляясь, вернулась к стойке.
— Как следует позаботься о моем друге Пауле, если он придет завтракать. Аппетит, верно, у него будет волчий. И, кстати, не у всех маленьких парней… ну, ты знаешь. У некоторых даже больше, чем ты себе можешь представить.
Она подмигнула Мэри-Энн и наконец ушла.
Мэри-Энн пожала плечами и посмотрела на часы. Через двадцать минут у нее будет перерыв. Может, он к тому времени уже отдохнет. Надо будет только найти его комнату. Да. Надо найти.
От автора
Большая часть рассказов рождается из воспоминаний, и этот не исключение. В девятнадцать лет я добиралась автостопом из Лос-Анджелеса в Вашингтон, убегая от развода моих родителей. Вышло так, что надо было убить целую ночь, а приткнуться оказалось негде. Круглосуточная закусочная, куда я зашла перекусить, не хуже любого другого места годилась провести время до утра, так что я выбрала себе местечко в одной из кабин. Драма, развернувшаяся там в ту ночь, не столь уж разнилась с только что изложенными событиями. Девушку звали Дэнди, а ее блудного мужа — Боб. Ее подруга, стоявшая за стойкой, по имени Присцилла, время от времени подходила ко мне с непрошенными отчетами о прискорбном состоянии брака Дэнди и ее плачевном расположении духа. Тот, кто в конце концов пришел и помог Дэнди разрядить ее гнев, не был инопланетянином, но он был довольно странный. Одно замечание, сделанное Присциллой об этом человеке, запало мне в душу и породило этот рассказ. Она сказала «Этот парень, должно быть, с другой планеты, раз принял к сердцу Дэнди с ее проблемами». Кто знает? Оба они в ту ночь так и не вернулись…
Роберта Лэннес
Филип Хосе Фармер
ГНИЛОЙ ШКЕТ ИЗ ДЖУНГЛЕЙ ШЛЕТ ПРИВЕТ [12]
Первой научно-фантастической публикацией Филипа Хосе Фармера был роман «Любовники», вышедший в 1952 году и ставший классическим произведением о сексе с чужаками. Фармер несколько раз получал премию «Хьюго». Он, кроме того, автор, быть может, самой шокирующей вступительной сцены романа, а именно, романа «Образ зверя», который среди прочего повествует и о сексе с чужаками. Рассказ «Гнилой Шкет из Джунглей шлет привет», один из самых старых в этом томе, шокирует, быть может, поклонников Эдгара Райса Берроуза, создателя Тарзана, но сомневаюсь, чтобы он удивил тех, кто знаком с более откровенным творчеством Уильяма Берроуза — автора романов «Голый завтрак» и «Джанки»
Если бы романы о Тарзане вместо Эдгара Райса Берроуза писал Уильям Берроуз…
Магнитофонные ленты, разрезанные и склеенные заново в беспорядке Руконогим Брюсом, старым севшим на иглу шимпанзе, дружком шкетовой задницы, в холодной синей оргоновой коробке из речи, произнесенной в Парламенте лордом Грейстоком, он же Гнилой Шкет из Джунглей, при полном кворуме, свободных мест нет, Шкет им всем дал дрозда.
— Зажравшиеся капиталистические ублюдки! Хватит слать мне вашу иносранную помощь! Вы растлеваете мой простодушный черный народ, они разъезжают по древним плантациям на Замбези в «Кадиллаках» с кондиционерами и стреляют по лошадям… Бвана он никак нет на место но скоро быть как пить дать. Уже ползут тропою в джунгли винтовки М-16, танки, минометы, огнеметы, старина Мао из Вьет Конга нам обещал!
Лорды, леди и Третий пол! Я говорить вам за обезьяноморфин но вы не слушать! Слишком много вложили в мафию и «Дженерал Моторс»… Я говорю: вам надо бросать дурную привычку к деньгам. Сбросить зелененькие с горбов долой… нечего терять кроме своих цепей, кои суть фонды, вклады, замки, «Роллсы», шлюхи, мягкая туалетная бумага, связь с Человеком… джунгли далеко-далеко, но путь того стоит, он разовьет мускулы и характер (обрыв)
…вы призвали меня сюда за мой же счет унизить и оскорбить, сорвать с меня набедренную повязку и древний почтенный титул! Вы ненавидите меня, потому что цепляетесь за цивилизацию, я же на этом крючке никогда не сидел. Вы до ушей полны смогом автострадами телевидением загрязненными пляжами налогами инфляцией концентратами часами канцерогенами галстуками и прочим дерьмом. Можете звать меня благородным дикарем… я вам расскажу как и что посредством моей личной тарзанической пурушарты… наплюй на ДХАРМУ и АРТХУ и постигай МОКШУ через КАМУ… [13]
Старый лорд Бромли-Краймер, с шапчонкой на лысой башке, а хрен с яйцами у него вроде сморщенных изюминок на макушке огромной волосатой изрезанной складками штуковины на которую и смотреть — то противно, лезет рукой в штаны юному лорду Засрантцу и говорит: Дорогуша что за белибердень суахили а?
Юный лорд Засранетц говорит: Кляну Сьюпитером, какойто африканский кузнечик чирикает черте че?
…айрабские подонки вновь убежали с моей Джейн… межзвездный коммунистический венерический банкирский заговор… итак, назад в джунгли, на лесную тропу, бродить по зарослям, долбить льва Нуму, топтать затерянные цивилизации, рассказывать о своих проблемах Сэму Тантору, он же Здоровый Бич. Старина Сэм, он вечно пишет поправки к протоколам старейшин марса, макая хобот в кровь невинных посторонних, пишет свои поправки кровью на песке и никто не может прочитать чего он там пишет хря
Я единственный вольный человек в этом мире… живу на деревьях в состоянии анархии… каждый шкет и множество взрослых (так называемых) мечтают о Большом Древолазании, чтобы раскачиваться на лианах, о свободе и жизни своим ножом по неписанному закону джунглей…
Старый Герморфродист лорд Бромли-Краймер говорит: Дорогуша это Анархия этот новый африканский народ а?
Гнилой Шкет из Джунглей издает посреди палаты лордов тот рев, которым он звал старину Сэма Тантора мчаться ему на помощь в крутой беде, так что все ублюдки голубой крови наложили в штаны.
…Я имел САТЬЯГРАХУ в старом изначальном смысле слова, это санскрит, конечно, в задницу, толстые вы сардельки. Я кончил. Пока. Назад, на Черный Континент… шейхи пустыни опять убежали с Джейн… хлынет кровь…
Затемнение. Лицо лорда Засрантца — призрак эрекции, шипящее дыхание. Гля на этого тяжеловеса в леопардовой шкуре какова цена славы а? (обрыв)
Следуют извлечения из дневника Джона Клейтона, который он писал по-французски бог знает почему… Sacre bleu! Nom d'un con![14]Элиска померла ктож меня теперь драть-та будет? Шкет орет так, что мозги скоро лопнут, он никак не похож на черноволосого, сероглазого, с тонкой лепки чертами отпрыска благородного британского семейства, чьи предки прибыли с Вилли-Ублюдком и его вояками, полубошами-полулягушатниками во времена англо-саксонской Потехи. Ни более молока для него ни мягкой задницы мне, возьмите меня назад в добрый старый Норфолк (двойной обрыв)
Тварь-Горилла возится с замком на двери бревенчатой хижины, которую Джон Клейтон сам смастерил. Глазами зырит в окно. Красные, как два алмаза в заднице катамита. Джон Клейтон выскакивает с большим топором, а ну, нарубим дровишек из антропоида.
Здоровенные волосатые лапы держат крепко, как торговец держит севшего на иглу; разворачивают Клейтона задом. Вонючее дыхание. Банановые шкурки курит небось. Гууу! Гууу! Экспресс «Горилла» прет вверх сквозь черный тоннель моего заднего прохода. Геморроидальные шишки взрываются, как гнилые томаты, с тихими вздохами. Смерть пришла. И идет. И идет. Полыхает кровавый оргазм. Недурной способ уйти… но моей мирной белой души ты не коснешься… поздно ли заключить сделку с этой Гориллой? Отдам свой титул, «Ягуар», развалюху — замок, старый верный слуга семьи тебе переходит, музыкальный ящик… ma tante de pisse… Кто позаботится о ребенке, кто продолжит мой род? Vive la bourgerie
