Краем глаза он уловил проблеск алебастра, струящееся жидкое золото в ангельском оперении воина, и снег, ставший верным спутником Захариила.

— Он желает свою женщину так же, как ты жаждешь свою. Ты за это его покараешь?

Эти слова дрейфовали в сознании Париса, словно лучик надежды. К его изумлению тьма рассеялась и он подумал: «Нет, я не хочу наказывать мужчину за то, что он следует за женщиной, которую он страстно желает. Даже если я стал для него преградой».

— Я, возможно, пожалею об этом, — сказал Парис, крепче сжимая рукоятки невидимых клинков, просто на всякий случай, — но я позволю тебе уйти. Это разовое предложение. Уходи и живи. Все. Больше никаких уступок.

Нимбоносец вздернув подбородок, нахмурился, прищурив свои темные глаза. Как бы его ни звали, невозможно было отрицать его привлекательность в стиле панк-рока. Его волосы покрашены в тот же розовый цвет, что телефон и ресницы Виолы. В уголках глаз нарисованы кровавые слезы. Из середины нижней губы торчало стальное кольцо.

— Я не уйду. Она моя, и я не позволю тебе поиметь ее, использовать и выкинуть, когда ты закончишь с ней.

Всё возвращается на круги своя, подумал Парис, испытывая отвращение к себе и к потребности его демона в сексе. С другой стороны, парень своей фразой дал зацепку, позволяющую разрушить его самоуверенность, поэтому Парис зашел с другой стороны.

— А тебя Виола тоже хочет?

Последовало яростное шипение.

— Она захочет.

То же самое Парис думал о Сиенне. И если быть честным, то рассчитывал на это до сих пор. Надеялся, что сможет сделать или сказать что-то, что изменит ее мнение, и она будет с ним, будет желать его с не меньшей силой, чем он ее.

Есть ли шанс на успех у падшего ангела? А у него самого? Парис не знал. Ведь женщины самые упрямые существа из когда-либо созданных.

— К твоему сведению, я не хочу Виолу, — Парис сделал шаг влево, потом еще один и еще, пока они с Нимбоносцемм не начали кружить друг напротив друга. Каждая секунда, казалось, возвращала прежнего Париса, того, каким он был когда-то: благородного, внимательного, отважного. Он знал, что это продлится недолго, но держался до последнего.

— Ты лжешь! — ноздри Нимбоносца раздувались от прерывистого дыхания. — Я, тот, который никогда не сходил с ума от женщины, и то не смог сопротивляться ей. Каждый хочет её.

— Повторюсь, только не я. Я здесь, чтобы получить информацию, которая поможет мне спасти мою женщину.

Последовала тяжелая пауза, во время которой Нимбоносец сжимал и разжимал пальцы, взвешивая правдивость утверждений Париса.

Круг, еще один.

— Только информация, — повторил Парис. — Клянусь.

— Нет, — Нимбоносец резко встряхнул своей розоволосой головой, его упрямство составляло сильную конкуренцию женскому. — Я не верю тебе. В тебе живет злая природа демона. Ты не сможешь помочь себе. Возжелаешь ее, захочешь воспользоваться ею. Уложишь в постель.

Нет, он не сделает этого. Он уже был так близко к Сиенне, и он будет ждать ее столько, сколько потребуется. Ладно. На самом деле он будет ждать столько, сколько сможет. Выживание вынуждало его делать ужасные вещи. Возможно, следует напомнить ему, что Виола также носит в себе демона. Но, кажется, Нимбоносец уже перешел ту черту, когда мыслишь логически.

Парис вздохнул, тьма вновь затопила его.

— Тогда мы покончим с этим.

"Парис…"

— Нет! — прошипел он сквозь стиснутые зубы, закрыв свой разум от голоса Захариила. — Я попробовал сделать, по-твоему. Ничего не вышло.

Они с Нимбоносцем бросились друг на друга, встречаясь посередине. И опять эти мясистые кулаки стали бить Париса.

Во время мордобоя, больше похожего на танец копыт демона по его лицу, живот Нимбоносца остался незащищенным. Но, вместо того, чтобы нанести парочку смертельных ударов, что Парис сделал с другими, — должно быть что-то от света Захариила еще осталось, — он направил руку ниже и вонзил кинжал в бедро Нимбоносца, лишь слегка задев артерию.

Продолжая наносить удары, падший не обращал внимания на то, что он истечет кровью, если не уйдет и не излечит себя. Они размахивали руками, били ногами, ломали мебель, падали на пол, катались по нему. Разбитое стекло впилось в руки и спину. Он получил несколько мучительных ранений, случайно порезавшись своими собственными клинками, до тех пор, пока Парису не удалось отбросить от себя спотыкающегося Нимбоносца вне предела досягаемости.

Нимбоносец устоял, но начал задыхаться, делая шаг, другой. Потом он остановился и нахмурился в замешательстве. И тут его колени подогнулись. Он рухнул на пол, словно каменная глыба в океан. Прежде смуглая кожа гиганта стала неестественно бледной, татуировки потускнели, глаза внезапно зажглись лихорадочным огнем.

Падшие ангелы исцелялись не так, как бессмертные. Они исцелялись как люди: медленно. Или совсем никак.

— Ты… ты…

— Победил, — есть, есть и еще раз есть. Вся троица уничтожена. — Позови на помощь и сможешь быстро встать на ноги.

— Но ты… — недоверие появилось в чертах лица громилы. — Ты победил, потому что сжульничал. Ты использовал клинок, я почувствовал. Множество раз!

— Не хочется разочаровывать тебя, большой парень, но такое часто случается. Возможно, и тебе стоит попробовать. Кроме того, ты ведь сам сказал, что тебе все равно какое оружие я использую.

Из-за спины повелителя донесся приглушенный ропот.

Парис поднял руки и медленно развернулся. Толпа еще не разошлась, больше озабоченная сбором ставок, нежели попытками не попадаться ему на глаза. — Кто следующий? — кровь стекала с его все еще невидимых кинжалов, собираясь в лужицы на полу.

Внезапно у всех появились неотложные дела. Море лиц рассеялось, и он увидел Захариила. Ангел стоял со скрещенными на широкой груди руками. На лице застыло беспокойство.

— Ты все еще здесь? — Парис вызывающе вскинул бровь. — Тебе тоже от меня что-то надо?

Молча хмурясь, Захариил исчез.

Серьёзно. Откуда такой интерес ко мне?

Да какая разница? Его одолело желание действовать, и Парис двинулся к Виоле, которая до сих пор изучала себя перед зеркалом. Он вложил кинжалы в ножны и потащил ее в сторону двери.

— Пошли.

Действительно пора было уходить. Во-первых, он не хотел больше убивать тех, кто рискнет с ним вступить в схватку. Во-вторых, общение с Виолой на глазах у Нимбоносца могло лишить парня остатков самообладания. И, в-третьих, она могла передумать и не рассказать ему то, что ему нужно. И ему пришлось бы применить силу.

Нимб с тоской смотрел на Виолу — и прямо перед тем, как за Парисом закрылась дверь — в глазах полыхнула ненависть. Да. Парень вернется, чтобы отомстить. Следовало убить его. Еще не поздно. Но Парис предпочел не доводить дело до конца. Если Захариил вновь появится и поднимет шумиху, весь его план провалится.

— Эй! — возмутилась Виола, наконец, выходя из транса. Она попыталась вырваться из его хватки. Подул прохладный ветерок, от чего шелковистая масса ее волос прошлась чувственной лаской по его руке. — Что, по-твоему, ты делаешь?

"Хочу ее", поведал Секс, выглядывая из дальнего уголка сознания.

«У нас дело".

— Веду тебя в безопасное место, — солгал он. — Ты ведь не хочешь, чтобы твои обожатели толпились вокруг тебя, так ведь?

Она начала вырываться сильнее.

— Конечно, хочу. Ты должен узнать кое-что о женщинах. Мы любим, когда нами восхищаются издалека и дарят комплименты вблизи.

Ему не нужны наставления.

— Я говорю о том, что твои воздыхатели не оказывают тебе должного почтения. Они не заслуживают твоего общества.

Это надо же. На этом ее сопротивление закончилось.

— Ты превосходно усвоил урок.

"Конечно", сарказм она не уловила.

Парис привел ее в глухой переулок и остановился. Идеально. Луна, казалось, висела так низко, что достаточно только протянуть руку, чтобы очертить ее мягкие, оранжево-желтые края. Облака нависали над ними, окутывая их тонкой дымкой. Хоть переулок и был хорошо освещен, никто из проходящих мимо не смог бы увидеть, что происходит в их укромном закоулке.