Я держала голову прямо и смотрела на Никке. Патрон стоял рядом и ободряюще улыбался. Ноги у меня мерзли в тонких колготках, и я пожалела, что надела юбку, а не брюки. Никке вставил пленку и обратился к нам:
— Вот что я придумал. Мы сделаем несколько черно-белых фото, согласитесь, этого требует тема. Я направлю на тебя весь свет, Эрика. Приготовься, он будет слепить глаза. Потом посмотрим, что получится и можно ли сделать из этого фильм. Представь, что у тебя вся жизнь за плечами. Нет, не в том смысле, что ты старая. Это твое будущее стоит позади, а ты не решаешься обернуться. Хочешь и одновременно не хочешь узнать правду. Тебе страшно. Ты нервничаешь, переживаешь. Давай, поэкспериментируй с эмоциями. А вы…
Никке велел патрону встать у меня за спиной. Я ощущала его присутствие, но не оборачивалась, не решаясь сменить позу. Исходящее от него тепло меня успокаивало. Никке снова обратился ко мне:
— Он будет стоять сзади и смотреть на тебя. Не на меня, только на тебя. Ты — его избранница, жертва, ты полностью в его власти, он может делать с тобой все что хочет. Не силой, нет. Представь, что он — твоя судьба. Он мечтает о тебе, жаждет тебя. Но не знает, суждено ли ему заполучить тебя. И он — Смерть. Я понятно объяснил? Объясни ему. Боюсь, моего английского недостаточно.
Я перевела на английский слова Никке, и патрон сосредоточенно выслушал их. Его дыхание ласкало мне волосы.
— А сейчас я хочу, чтобы он положил руку тебе на плечо… Put your hand on her shoulder. Очень легко, едва касаясь… light… light… А ты, Эрика, подними руку так, чтобы кончики ваших пальцев чуть соприкасались… нет, не эту руку, другую, словно ты крестишься… вот так… молодец. Начинаю!
Никке щелкал затвором, то и дело давая указания и подбадривая нас, чтобы мы расслабились и выглядели как можно более естественно. Рука патрона лежала у меня на плече. Его близость вселяла уверенность. По указанию Никке я попыталась передать всю гамму ощущений — от глубокого отчаяния до радостного предвкушения. Патрон тоже получал указания. Он вставал то правее, то левее, и только его рука оставалась на моем плече, как некая константа, на которой все держится и где таится ключ к моему будущему. Никке дал нам передохнуть, пока менял пленку, но делал это очень быстро, чтобы не нарушить атмосферу.
Потом он снова уставился в объектив, а мы с патроном заняли свои места. Патрон прерывисто дышал, и я заметила, что мое дыхание тоже участилось. Рука, лежащая на моем плече, вдруг показалась невыносимо тяжелой. Меня бросило в жар. Возникло ощущение, что под ногами разверзается бездна, и меня затягивает в нее.
Пальцы до боли сжали мое плечо. Но это не пальцы больно впивались в мое плечо, вдруг поняла я, а кости. Как у скелета. Я похолодела. В ноздри ударил запах гниения, пожухлых листьев, мертвых цветов, птичьих трупов на скалах. Я попыталась обернуться, но костлявые пальцы вжимали меня в стул, не давая шевельнуться. Что-то нагнулось к моему уху и прошептало: «И протрубит третий ангел, и последние станут первыми».
Я вскочила, опрокинув стул, и обернулась. На мгновение я увидела существо, стоящее сзади меня, в его истинном обличье — желтый полусгнивший скелет в черных лохмотьях и капюшоне, скрывающем череп. В глазницах копошились черви, а вместо рта зияла дыра, окруженная почерневшими зубами. У меня все поплыло перед глазами. Я сделала шаг назад, споткнулась о стул и рухнула на белое полотно, закрывая глаза руками.
Казалось, земля перестала вращаться. Потом они оба опустились на колени возле меня — Никке и Смерть. Они пытались привести меня в чувство, хлопая по щекам. Патрон поддерживал мою голову, а Никке поднес к губам стакан воды. Я сделала глоток, переводя взгляд с одного на другого. Они выглядели, как и прежде: Никке — с убранными в хвост волосами и тревогой в сине-лиловых глазах и Смерть — с серьезным выражением лица и нежностью в серо-зеленых.
— Что произошло? — спросила я, садясь и поднося руки к вискам.
— Это тебя надо спросить! Я снимал, все шло, как надо, ты сидишь спокойно, Джон за твоей спиной, и у тебя в глазах искреннее удивление — мечта любого фотографа, и тут ты вдруг вскакиваешь, как ужаленная…
Патрон молча погладил меня по волосам и помог подняться на ноги.
— Я видела Смерть. Настоящую.
— Смерть? Ты видела Смерть? — поразился Никке.
— Я видела Смерть. Пожелтевший скелет с гнилыми зубами и… в мое плечо впивались кости… до боли… а потом этот ужасный запах… вы тоже это чувствовали, нет? You saw him as well?
Странно, что я в таком состоянии способна была говорить по-английски. Я повернулась к Никке в поисках поддержки, но он только развел руками и покачал головой:
— Смерть? Но, Эрика, милая…
— Смерть была здесь!!!
Я сама не заметила, что кричу. Никке сделал шаг назад.
— Я говорю, что видела Смерть. Своими глазами. Она сжала мое плечо, смотрела на меня и…
Никке взглянул на меня с тревогой:
— Эрика, успокойся. Здесь нет никого, кроме нас троих, уверяю тебя. Как ты себя чувствуешь?
Я снова перевела взгляд на Смерть. На его лицо, которое стало таким родным и близким за последние дни. Мои пальцы гладили и ласкали каждую его морщинку. Оно не выражало ни лжи, ни скрытности, ни неопределенности. Патрон был обеспокоен не меньше Никке. Я заплакала, он обнял меня и тихо, чтобы не услышал фотограф, прошептал:
— Эрика, клянусь, это я все время был у тебя за спиной. Может, тебе что-то привиделось? Ты девушка впечатлительная. И талантливая актриса, если так глубоко вошла в роль. Но здесь нет никаких демонов и никакой смерти. Только я.
Никке этого не слышал, а если бы и услышал, все равно ничего не понял бы. Я потихоньку успокаивалась. Сердце билось ровнее, но страх не уходил. Неужели мне это примерещилось? Едва ли. Я доверяла патрону, знала, как он выглядит. Откуда же эти ужасные видения? Может, виной тому мои впечатлительность и психическая неуравновешенность? Я опустила голову. Никке пошел в кухню, поставил чайник, но тут же выключил его, открыл холодильник и достал три бутылки пива.
— Идите сюда. Нам не помешает сделать перерыв. Как я уже говорил, все шло отлично, пока с тобой, Эрика, не случился этот припадок. Пожалуй, мы используем получившиеся кадры. Для этой рекламы… или чего-нибудь другого. Садитесь!
Присев на шаткие стулья, мы молча пили пиво. Патрон не сводил с меня глаз. Я все еще ощущала панический трах. Я была уверена, что действительно видела то, что видела, и чувствовала запах, который чувствовала! Однако понимала, что этому нет никакого логического объяснения. Неужели я сама воплотила в реальность собственные чудовищные фантазии? Что ж, в таком случае я не первая и не единственная. Люди веками воплощали свои фантазии на сцене или в музыке. То, чего никогда не существовало, обретало в их изложении плоть и кровь. А может, у меня действительно дар? Патрон говорил, что я могу видеть то, что захочу. Моя бабушка тоже видела, что хотела, когда гадала на кофейной гуще. Близость к Смерти послужила катализатором цепной реакции, воплотившей в жизнь мои представления о рае и об аде. У меня не было сил продолжать думать об этом. Лучше поговорить со Смертью потом, наедине, когда я успокоюсь.
Никке сделал глоток пива и озабоченно посмотрел на меня:
— Ты не первая, кому что-то привиделось. Многие люди утверждают, что видели смерть, хотя, конечно, куда чаще им являются ангелы или Бог. Или будущее. Но, черт подери, ты напугала меня, Эрика. Мурашки побежали по телу от твоего рассказа. Смерть за спиной. Страшно, но как увлекательно! Извини меня за эти слова. Я все-таки человек творческий: мыслю в черно-белых тонах. С тобой раньше бывало такое? Когда ты предчувствуешь, что с тобой что-то случится, и потом это действительно случается… Ты на картах не гадаешь?
Пиво придало мне сил.
— Я — нет. Но моя бабушка… гадает на кофейной гуще и все такое. Она научилась этому от своей матери: ту считали ведьмой. Помню, дедушке пришлось закрасить птицу на подносе, подаренном бабушке, потому что она прочитала в глазах у птицы обещание бед и несчастий. Но я никогда не знала за собой таких способностей… Странные ощущения — да, с кем не бывает, но чтобы видения…
