В этом состоянии невнимания чувства еще не совсем притуплены: ухо слышит, члены осязают то, что находится с ними в соприкосновении, обоняние чувствует запах, однако их способность передавать впечатления уже не столь жива и остра, как в состоянии бодрствования. Что касается интеллекта, то он перестает иметь ясное сознание личного «я», он некоторым образом пассивен и весь уходит в предметы, его поражающие: он воспринимает, видит, слышит, но не сознает всего этого. Здесь задействован мыслительный механизм совершенно особенного свойства, во всем сходный с грезами.

Но лишь только опять блеснул ум, лишь только восстановляется внимание, сознание снова вступает в свои права. Можно сказать по справедливости, что в промежуточном состоянии между бодрствованием и сном ум является игрушкой образов, вызываемых воображением, что эти образы наполняют его всецело, ведут его за собой, похищают его помимо его воли, не позволяя ему в тот момент вдуматься в то, что он делает, хотя потом, придя в себя, он отлично может вспомнить испытанное.

Однажды под влиянием голода, которому он подверг себя из диетических соображений, ради здоровья, Мори увидел в переходном состоянии между бодрствованием и сном тарелку с кушаньем и руку, вооруженную вилкой. Заснув несколько минут спустя, он очутился за обильным столом и во сне слышал стук вилок обедающих гостей.

И не только образы, более или менее странные, звук, ощущения вкуса, обоняния, осязания осаждают нас в тот момент, когда овладевает нами сон; иногда какие-нибудь отдельные слова, фразы внезапно возникают в голове, когда человек задремывает, — и это происходит без всякого внешнего побуждения. Это настоящие галлюцинации мысли, ибо слова звучат во внутреннем ухе, точно их произносит какой-то посторонний голос.

Итак, явление происходит одинаково — все равно, имеет ли оно предметом какой-нибудь звук или мысль. Мозг получил сильное впечатление от внешнего ощущения или мысли, потом это впечатление воспроизводится самопроизвольно, путем отражения мозгового действия, которое порождает или гипногогическую галлюцинацию, или сон. Эти отражения мыслей, это возрождение образов, уже ранее воспринятых умом, часто бывают независимы от последних его соображений и забот. Они зависят тогда от внутренних движений мозга, находящихся в соотношении с движениями остального организма, и происходят путем сцепления с другими образами, поразившими ум, точно так же, как это бывает с нашими мыслями, лишь только мы предадимся мечтаниям, дадим волю своему воображению.

Видения, являющиеся во сне, могут тоже быть лишь галлюцинациями, вызванными каким-нибудь прежним, давно забытым воспоминанием, притаившимся в памяти. Приведем в пример следующее наблюдение Альфреда Мори:

«Первые годы жизни я провел в Мо и часто посещал соседнюю деревню Трильпорт на Марне, где отец мой строил мост. Недавно как-то ночью я во сне перенесся в дни детства; мне приснилось, что я играю в этой самой деревушке Трильпорт. Вдруг я вижу перед собой человека, одетого в форменное платье, и спрашиваю, как его зовут. Он отвечает, что его зовут С., что он сторож порта, затем исчезает, уступая место другим лицам. Я просыпаюсь с именем этого С. в голове. Было ли это чистейшим воображением, или действительно существовал в Трильпорте человек по имени С.? Я этого не знал, решительно не помня такого имени. После я расспрашивал одну старую служанку, бывало, часто водившую меня в Трильпорт. Она мне отвечала, что действительно С. был сторожем порта на Марне в те времена, когда отец строил там мост. Разумеется, я его видел когда-то, но воспоминания о нем сгладились у меня совершенно. Сон, воскресив его, как бы разоблачил мне то, что я уже не знал».

И это тоже несомненный тип галлюцинаций, в прямом смысле этого слова. Надо относиться осторожно к скрытым образам, полузабытым и бессознательным воспоминаниям. Много впечатлений подобного рода попадаются мне в рассказах моих корреспондентов. Публиковать их все было бы бесполезно. Однако не безынтересно будет привести следующие рассказы:

«Однажды, находясь в переходном состоянии, обыкновенно следующим за пробуждением, и когда человек еще не совсем очнулся от сна, я вдруг ясно увидел среди почти полной темноты человеческую фигуру, неподвижно стоявшую передо мной на расстоянии метра. Явление длилось несколько секунд, затем образ исчез, но через несколько минут опять явился, сохранив те же черты. Я никого не узнал в этой фигуре и, вероятно, по этой причине не констатировал совпадения ни с чьей смертью. Несколько месяцев спустя мне опять являлась при тех же условиях уже другая фигура, также мне незнакомая. Должен прибавить, что еще раньше этих явлений я имел случай увериться, что, сразу проснувшись среди сновидения, можно продолжать видеть, уже в бодрствующем состоянии, в течение краткого мига те предметы, какие видел во сне. Но в двух вышеприведенных случаях видение явилось после пробуждения и не было продолжением впечатления, испытанного во время сна. Вероятно, можно установить какое-нибудь различие между этими двумя родами явлений».

Ш.Туш.

Секретарь ученого Фламмарионовского общества в Марселе,

член астрономического общества Франции

и общества психических исследований в Марселе

По всей вероятности, это была галлюцинация гипногогического свойства. Еще один рассказ:

«Однажды, месяца два тому назад, я лежал в постели, но еще не заснул; вдруг чувствую ощущение чего-то тяжелого, опустившегося мне на ноги. Вслед за тем я совершенно отчетливо увидел спеленатого младенца, который, улыбаясь, смотрел на меня. Испуганный этим видением, я живо протянул руку и ударил кулаком в сторону ребенка. Ребенок валится с постели и исчезает. Это происходило совершенно наяву. Луна достаточно ярко освещала комнату, и я отчетливо различал видение. Вдобавок двери комнаты были плотно затворены, туда не могло проникнуть никакое животное и прыгнуть мне на постель. На другое утро я убедился, что все было в порядке. Добавлю в виде дополнения, что мысль моя инстинктивно обратилась к моему маленькому племяннику, которому тогда было три месяца; слава Богу, он и теперь жив и здоров.

Ж.М.

Манаск

(Письмо 393)

Также вид галлюцинации:

«Недели две назад, ночью, лежа в постели с открытыми глазами, еще не успев заснуть, испытал такое впечатление, как будто передо мной находится какое-то человеческое существо. Впечатление это продолжалось с минуту; мне казалось, что я вижу медальон с женским поясным изображением в натуральную величину. Медальон перемещался, как световое отражение, бледнел, изменял форму. В течение этой минуты я успел собраться с мыслями и вспомнить, что мое наблюдение может быть вам интересно в ваших изысканиях. Фигура эта не пробудила во мне никаких воспоминаний и показалась мне вполне незнакомой. Не могу судить, совпадало ли это видение с чьей-нибудь смертью, во всяком случае, оно не совпало со смертью кого-нибудь из моих близких. Я подумал, что это не видение, а скорее иллюзия зрения. Должен прибавить, что темнота в комнате была полная и что я очень отчетливо различал черты видения.

Анрио,

ветеринар в Шаванже. (Письмо 473)

Здесь также, очевидно, был род полусна, граничащего с галлюцинацией.

Предыдущие примеры могут быть объяснены с помощью теории галлюцинаций. Некоторые не оставляют на этот счет никаких сомнений. Является даже соблазн поставить на одну доску все эти интересующие нас явления, и вообще таково общее мнение. Но этому препятствует множество возражений, если только дать себе труд основательно проанализировать имевшие место факты. Некоторые примеры, по-видимому, можно было бы подвести под предыдущую категорию. Так, г. Керков, находясь в Техасе и спокойно покуривая трубку, после обеда, на закате солнца, видит вдруг в амбразуре двери своего деда, оставшегося в Бельгии. Автор письма мирно дремал после сытного обеда и находился в условиях гипногогической галлюцинации. Можно было бы допустить такого рода галлюцинацию, если бы его дед не умер как раз в этот самый час. Почему же явилась галлюцинация именно в этот момент? На это возразят, что именно благодаря такому совпадению и было замечено это явление. Вовсе нет. Автор больше никогда в жизни не испытывал ничего подобного, то же самое можно сказать и про авторов других рассказов. Очень редко случается, чтобы одно и то же лицо имело несколько видений: обычно испытывают только одно видение в жизни, и оно совпадает с чьей-нибудь смертью. Это вовсе не то же самое, что бывает с предчувствиями, более или менее смутными, из коих одно случайно исполняется и поэтому отмечается не в пример другим. Вдобавок г. Керков вовсе не тревожился о здоровье деда, точно так же ничего не предчувствовала и г-жа Блок, увидев в Риме своего четырнадцатилетнего племянника, умиравшего в то время в Париже, тогда как она оставила его совсем здоровым; то же можно сказать и о г-же Берже, услыхавшей в Шлесштадте, как поет ее подруга-монахиня, в тот момент, когда та умирала в Страсбургском монастыре. Таков же случай с молодой девушкой, которая после веселого обеда увидела призрак своей матери; или с Гарлингом, встретившим также среди бела дня двойник своего друга Гаррисона, умиравшего в то время от холеры. Все наши 100 с лишним случаев стоят вне этих физиологических объяснений. Здесь нет ни одного из условий и ассоциаций идей, свойственных гипногогическим снам.