– Попробовать сделать что? – уточнил Иэн.

– Извлечь эту мерзость из вашей головы, разумеется. Другого пути нет. Ваша невеста подробно описала мне, как вы нынче лечитесь. Индийское снадобье, хм?

Иэн недовольно покосился на Дарину, она пожала плечами.

– Врач имеет право знать все.

– Но операция на головном мозге... Ведь это невозможно.

– Герцог, я ведь только что сказал, где находятся поражение или победа. Невозможного нет. Позвольте, я прочту вам небольшую лекцию, дабы вы представляли, на что идете. Трепанация черепа считается одной из древнейших операций в медицинской практике. Археологи находят черепа людей каменного века, которые подвергались этой операции и, судя по всему, еще долго после этого жили. Древние египтяне ее делали, и небезуспешно. К концу прошлого века мода на трепанацию прошла, и сейчас мало кто берется за операции такого толка. Но я могу рискнуть, если вы готовы.

– Вы когда-нибудь делали такую операцию? – напряженным голосом поинтересовался Иэн.

– Да, трижды. Первый пациент умер через тридцать часов, второй – превратился в недееспособного идиота. Третий жив и сопровождал вас в эту гостиную. Но его случай был относительно легким. Что я увижу, вскрыв ваш череп, герцог, я не знаю. Дарина видела, что Иэн колеблется. Ему нужно было поставить на карту весь крохотный остаток жизни, и он не решался, прикидывая, не лучше ли провести эти последние дни так, как хотел... Но спорить поздно, отступать некуда. Они все обсудили еще вчера, когда Дарина принесла драгоценную визитку Иэну и настояла на том, чтобы съездить к Парксу. Вперед, без оглядки, и никак иначе.

– Хорошо, доктор Парке, – кивнул Иэн. – Но мне нужно завершить дела.

– Постарайтесь сделать это побыстрее, время поджимает, как я понял. – Он поднялся. – А сейчас пройдемте со мной, я осмотрю вас. Симптомы, описанные в доставленном мне послании, поистине странные. – Лукавая улыбка тронула его губы. – Знаете, в университете у нас была еретическая поговорка: «Когда Бог бессилен, за дело берутся врачи».

Свою свадьбу с Эваном Дарина помнила смутно. Кажется, было много свечей и гостей. И, кажется, моросил дождик.

День свадьбы с Иэном оказался совсем другим: ярким и солнечным, словно опаловое ожерелье, доставшееся Дарине от матери. Тогда, собираясь навсегда уйти от Эвана, она даже не вспомнила об этой странной драгоценности, хранившейся в тайнике в кабинете мужа. Но Эван привез ей ожерелье вместе с остальными ее вещами и тем самым освободил навсегда – так он думал. На самом деле Дарина не могла стать свободной, пока с Иэном все не будет в порядке. Шанс так мал, но...

И его женой она все равно станет.

Ночью она почти не спала от волнения, и когда служанки пришли, чтобы одеть ее, была уже на ногах.

О платье в конце концов позаботился Иэн: вызвал лучшую в столице портниху и велел ей заняться нарядом Дарины. Служанки разложили на кровати роскошный результат трудов: белое, как первый снег, платье, лиф которого был расшит крохотными сапфирами. И, конечно же, имелся длинный шлейф, на радость Алексу. Дарина даже думать не хотела о том, сколько стоит этот наряд. «На этот раз я выхожу замуж не за деньги, Иэн желает доставить мне радость».

Служанки помогли ей одеться, уложили волосы, вплетя в них крохотные живые розочки. Драгоценности тоже были из шкатулки Иэна: изящной работы сапфировое ожерелье и серьги к нему.

– Вы такая красавица, миледи, – с удовольствием сказала ей толстая Хелен, расправляя кружева на платье.

Красавица? Дарина пристально вглядывалась в свое отражение. На щеках горел румянец, глаза весело блестели. «День моей свадьбы, настоящей свадьбы. Спасибо, Иэн».

Ее отец конечно же не приедет, хотя она ему и сообщила. Просто не успеет, и вряд ли захочет, хотя герцог Риверфорт представлял гораздо более завидную партию, чем граф Шеппард. Дарина с отцом почти не общались, после того как ее выдали замуж за Эвана: она так и не смогла простить папе, что тот продал ее. Но сегодня об этом не хотелось думать. Дарина спустилась вниз.

Иэн уже ушел в часовню, и она не хотела заставлять его ждать: чем меньше минут они проведут врозь, тем лучше. По обоюдному согласию венчаться решили, не выезжая из резиденции. Часовня нравилась и Иэну, и Дарине, а Парке строго предупредил герцога, что любого напряжения следует избегать. Дарине было все равно: Бог услышит их и в часовне, они с Иэном и так повязаны навеки. «А ты хотел сбежать от меня. Вот глупенький».

Глядя, как Дарина спускается по лестнице, поджидавший ее в холле Винсент издал нечто среднее между одобрительным хмыканьем и восторженным воплем. Лорд Рэнси исполнял роль посаженого отца. Крутившийся тут же Алекс в новом праздничном костюмчике разинул рот при виде будущей мачехи.

– Ух ты!

– Александер, настоящие джентльмены не говорят «Ух ты!». – Винсент склонился к руке Дарины. – Настоящие джентльмены говорят вот что: леди, вы прекрасны, как богиня. Мне даже жаль отдавать вас Иэну. Ну шучу, шучу.

– И вам доброго утра, Винсент. – Дарина улыбнулась Алексу, который, кажется, полностью оправился от потрясения, вызванного встречей с Джоном. К счастью, в тот момент, когда Вине выстрелил, Алекс на Джона не смотрел. И хорошо, незачем ему такое видеть. – Здравствуй, Алекс. Ну что, ты готов нести мой шлейф?

– Конечно! – Александер подошел к делу со всей серьезностью. Дарина подозревала, что когда наследник Иэна вырастет, то будет покорять девушек именно таким сосредоточенно-джентльменским выражением лица. Винсент предложил Дарине руку, она благосклонно приняла ее, и они двинулись в часовню.

– Иэн сегодня вскочил ни свет ни заря, – сообщил Вине.

– Как он?

– Держится. – Винсент помолчал, потом тихо сказал: – Спасибо вам, леди Дарин. Я давно не видел его таким счастливым.

– Перестаньте немедленно, иначе я разревусь, а это никуда не годится.

– Мне сказать какую-нибудь гадость? – ухмыльнулся лорд Рэнси.

– Определенно, цинизм вам больше идет, чем сентиментальность. Продолжайте в том же духе.

– Слушаю и повинуюсь, моя госпожа.

И вот – двери часовни распахнуты, горят свечи, и у алтаря ее ждет тот человек, которого Дарина ждала всю жизнь и с которым проживет... сколько? Несколько часов, дней, лет? Но каждое мгновение будет счастливым.

Иэн был великолепен в черном костюме и ослепительно белой рубашке. Он протянул руку, сверкнувшую созвездием фамильных перстней, и пальцы Дарины скользнули в его ладонь. Вот так, правильно. И навсегда.

Кроме нее, Иэна, Алекса и Винсента – и, разумеется, священника – в часовне никого не было. Сюда не могло вместиться много народу, и гостей решили не созывать.

Огоньки свечей вздрагивали. Глядя в лицо отца Майкла, личного духовника герцогской семьи, с которым познакомилась только вчера, Дарина слушала то, что он говорит, и почти не слышала. Главными были даже не ответы на вопросы, главное было – что Иэн сжимает ее руку, и теперь он никуда не денется. Надо молиться, надо верить, что Бог поможет. Все будет хорошо.

– Валериан Иэн Рив, герцог Риверфорт, берешь ли ты в жены эту женщину? Клянешься ли ты быть с ней в горе и в радости, в богатстве и в бедности, пока смерть не разлучит вас?

–Да.

«Даже смерть не разлучит нас», – сказали Дарине его глаза.

– Дарина Литгоу, берешь ли ты в мужья Валериана Иэна Рива, герцога Риверфорта? Клянешься ли ты...

–Нет.

Дарина не могла обернуться целую долгую секунду. А когда обернулась, увидела то, о чем помыслить не смогла бы никогда: Герберт стоял в дверях часовни, направив дуло пистолета в голову Иэну.

Лицо Винсента застыло мраморной маской, Иэн же остался невозмутим.

– Герберт, что с вами?

– Вы на ней не женитесь, Риверфорт. Никогда.

– Герберт, что вы делаете? – с ужасом спросила Дарина.

– Избавляю вас от брачных уз, – губы врача искривились. – Советую вам отойти подальше, леди, чтобы кровь не запачкала ваше великолепное платье.