Она остановилась у окна, ожидая Иэна, ушедшего провожать задержавшихся приятелей. «Просто нужно время, чтобы привыкнуть – и к этим роскошным коврам, и к залам, и к инкрустациям, к сотням драгоценных вещиц. Дом. Нет. Мой дом – это человек, а это... просто большое здание». И все же она понимала, что это можно любить.

Прием закончился далеко за полночь; Алекса давно отправили спать, а Иэну пришлось решать какие-то возникшие дела, его окружили друзья, забросав вопросами о возвращении к работе в палате лордов, и далеко не сразу удалось заставить эту шумную компанию разойтись. Дарина подозревала, что немало этому поспособствовал Винсент: когда Иэн обмолвился ему, что еле стоит на ногах, через полчаса практически все откланялись.

Стоило вспомнить о нем, и Вине появился в зале – улыбчивый, стремительный, как остро отточенный нож. За ним шествовала маленькая армия слуг, принявшихся немедленно наводить порядок в зале. Винсент кивком позвал Дарину за собой; она подчинилась, слишком велика была усталость, чтобы спорить. Вине провел ее сквозь анфиладу комнат, показавшихся чужими и холодными, в уютную небольшую столовую; там горели свечи, а на столе был сервирован поздний ужин.

– Иэн сейчас придет, – сообщил Вине, отодвигая для Дарины стул. – Как вам понравился герцогский прием?

– Очень... утомительно.

– Хм! Ожидал услышать от вас более восторженные возгласы.

– Не сегодня, Винсент. Слишком много впечатлений. Он начал расхаживать по комнате, засунув руки в карманы сюртука. Вид у Винса был несколько озабоченный.

– Знаете, Иэна уговаривали вернуться в палату лордов, а он отказался, – наконец сообщил он. – Боюсь, как бы нам не пришлось отбиваться еще и от ушлых политиканов. Хватит с нас Джона и его компании. А также всех остальных, которые, приехав сегодня на прием к Иэну, забросали его приглашениями и очень обидятся, если он ответит отказом, не желая тратить время на их посещение. Он ведь не афиширует то, что болен, вы знаете. Сегодняшний вечер был трудным испытанием.

– Не просветите ли вы меня в одном вопросе?

– С удовольствием.

– Зачем вообще нужен был этот прием? Насколько я поняла, заранее его Иэн не планировал.

– О нет, это был полнейший экспромт. Общество восхищено такой экстравагантностью. Герцог Риверфорт опять всех шокировал... – Он ухмыльнулся. – Будьте уверены, завтра светская хроника не обойдет это вниманием. В толпе я видел с десяток завзятых сплетников, один из них строчит пасквили в газеты.

Надо будет заказать к завтраку побольше утренних газет – для улучшения аппетита.

– Вам это доставляет удовольствие?

– Несомненное. Подождите, скоро вы привыкнете и это станет доставлять удовольствие и вам.

– Вине, вы не ответили на мой вопрос. Зачем?..

– Ну, если честно, он сделал это для вас.

– Хотел показать прелести жизни герцогини?

– О нет. Хотел показать трудности этой жизни. Вы ведь сейчас устали, не так ли? А ведь сегодня он еще прикрывал вас, держал в тени, хотя многие заметили ваше с ним длительное отсутствие и задумались по этому поводу. Например, наша общая знакомая, Марго – вы ее наверняка видели с нами, такая, в золотистом платье, – очень рвалась с вами пообщаться. Еле ее удержал. Но я не всегда буду рядом. Жизнь герцогини, леди Дарин, – это политика. Политика слов, взглядов, жестов, поступков, которые должны быть выверены до остроты дамасского клинка. Вы всегда будете на виду. Иэн в последнее время вел затворническую жизнь, но вы не знали его ранее. Они с Мелли выполняли свои светские обязанности, и выполняли их блестяще. Даже более чем, если вы припомните печать, которая дала вам свободу. Сегодня Иэн не хотел показать вам, как ослепительна его жизнь, как роскошна; он хотел объяснить, на что вы идете. Если бы не его болезнь, вы бы продолжали вести светскую жизнь; сейчас вы, конечно, можете взять отпуск, несмотря ни на что. Но потом... потом, леди Дарин, вы станете вдовствующей герцогиней, и вам придется стать ею не только формально. Вам придется управлять землями, читать финансовые отчеты, давать приемы и воспитывать Алекса – и делать все это безупречно.Малейший прокол, ошибка – и все рассыплется, как карточный домик. Иэн и так пошел на брак, который станет событием сезона и многим может не понравиться, особенно потому, что мы не имеем права афишировать способ его осуществления. Золотая печать – это не для масс. А превращение графини Шеппард в герцогиню Риверфорт не скроешь. Словом, мечты о тихой семейной жизни можете выбрасывать в окно. Иэн не хотел вас поразить – он хотел дать вам право подумать и подтвердить или опровергнуть свой выбор.

Дарина сидела, придавленная его словами. Она почти не вспоминала раньше о своих правах, но об обязанностях думала еще меньше.

– Вам нужно решить это сейчас, – добавил Винсент. – До того, как он войдет. Не нужно огорчать его муками выбора.

Дарина медленно покачала головой:

– Я не собираюсь его ничем огорчать. Нет. – Она подняла глаза на Винса. – Я готова идти до конца.

Он улыбнулся:

– Я ожидал этого, но все же приятно услышать. И не менее приятно, что мы с Мэрси можем не участвовать в этой безумной авантюре... А, Иэн!

Герцог вошел, кивнул другу и обессиленно опустился на стул рядом с Дариной, найдя и стиснув ее руку.

– Вине, я отвык... – пробормотал он.

– Нечего жаловаться, ты сам этого хотел, – отрезал Винсент. – А теперь обрати-ка свое внимание на эту замечательную копченую курицу. Уверен, она просто жаждет с тобой познакомиться.

Иэн посмотрел на еду с отвращением.

– Нет. Спасибо. Я не хочу.

– А придется, – возразил Вине, усаживаясь за стол. – Ты хочешь умереть раньше срока? От истощения? Давай-ка...

Подгоняемый шуточками Винсента и укоризненным молчанием Дарины, Иэн наконец сдался и позволил положить себе еды на тарелку, однако едва притронулся к ней. Зато он выпил бокал вина, растворив в нем уже известный Дарине зеленый порошок.

Лицо Винсента стало каменным.

– Если не ошибаюсь, это уже третий раз за сегодня, – холодно сказал он, – и это только при мне. Что ты творишь, Иэн?

– Брось, Вине. – Иэн подпалил край пустого бумажного пакетика от пламени свечи и задумчиво смотрел, как тот горит. – Мне нужно было продержаться.

Дарина стиснула руку Иэна; пальцы его дрожали.

– Давай лучше... пойдем отдыхать.

– Прежде чем вы это сделаете, нам необходимо обсудить кое-какие дела, – неохотно сказал Вине. – У меня печальные новости. Сегодня я собственными глазами видел на балу Джона.

Хрустнула ножка бокала, который держал Иэн. Герцог с недоумением посмотрел на раскрошенное стекло. К счастью, он умудрился не порезаться.

– Как он прошел?! Слугам было велено его не пускать!

– Ты сам видел, какое было столпотворение. Не стоит их винить. Джон мог просочиться в дом сотней разных способов, охрана у тебя ни к черту. А я давно предлагал ее усилить.

– И что же он сделал?

– Да ничего особенного. Покрутился в толпе, понаблюдал издалека за тобой и испарился. Опять-таки неизвестно, каким способом. Твои верные стражи у дверей клянутся, что не впускали его и не выпускали. Возможно, он забыл оставить им свою визитную карточку.

– Почему ты не сказал мне?

– Я сейчас говорю. Боюсь, Иэн, своим показным приемом ты только ухудшил ситуацию. Джон видел, что ты жив, здоров и процветаешь; думаю, он разозлился. А когда станет известно, что ты женишься на леди Дарий, начнутся славные времена. – В голосе Винсента, впрочем, веселья не ощущалось. – Он может попытаться помешать браку незаконными способами. Времени очень мало. На твоем месте я наплевал бы на все условности и обвенчался с леди Дарин немедленно.

– Неужели все зашло так далеко? – шепотом спросила Дарина.

– Как бы оно не зашло еще дальше...

– Хорошо, Вине. – Иэн созерцал остатки разбитого бокала в своей тарелке. – Делай, как считаешь нужным.

Винсент несколько секунд внимательно смотрел на него, потом кивнул: