Основные силы стрелковых дивизий располагались в цитадели, здесь же находилось управление 33-го инженерного полка (командир — майор Смирнов) и полковые школы. В подвалах и казематах размещалось множество складов, на открытых площадках стояла техника разведывательных батальонов двух дивизий.

На остров с первых минут обрушилось море огня и металла. Казармы, здания, техника, остров — все было охвачено огнем. Плавился кирпич, рушились стены и здания, казалось, все должно быть уничтожено этим смертоносным ливнем — но люди выстояли!

Прошло первое замешательство, и гарнизон цитадели стал оказывать врагу всевозрастающее сопротивление. Возле Тереспольских ворот сражались пограничники и воины 333-го стрелкового полка, закрывшие проход в крепость с этого направления [339].

Воины 84-го стрелкового полка под руководством полкового комиссара Е.М. Фомина уничтожили отряд немецких автоматчиков, проникших внутрь крепости, и заняли оборону У Холмских ворот.

Уже в 10.50 командир 45-й пехотной дивизии доложил в штаб корпуса: «Русские ожесточенно сопротивляются, особенно позади наших атакующих рот. В цитадели противник организовал оборону пехотными частями при поддержке 35–40 танков и бронеавтомобилей. Огонь вражеских снайперов привел к большим потерям среди офицеров и унтер-офицеров» [340].

Ожесточенные бои на территории цитадели продолжались и в последующие сутки. Крепость непрерывно бомбили, обстреливали из тяжелых орудий. 28 июня семь Ju-88 сбросили на крепость несколько полуторатонных фугасных бомб, но сломить сопротивление защитников так и не смогли.

Гитлеровцы с боями заняли большинство помещений в юго-восточной части казарм, шли ожесточенные бои за клуб и развалины бывшего штаба польского корпуса. Немецкие бронемашины сумели проникнуть во двор цитадели и начали расстреливать прямой наводкой очаги обороны, но бессмертный гарнизон крепости продолжал сражаться до конца.

Противник отмечал: «Все же вскоре стало ясно, что позади нашей пробившейся вперед пехоты русские начали упорно и настойчиво защищаться в пехотном бою… При быстром огне они применяли мастерство снайперов, „кукушек“, стрелков из слуховых окон чердаков, из подвалов и причинили нам вскоре большие потери в офицерском и унтер-офицерском составе… Введение в действие новых сил… не принесло также изменений в положении: там, где русские были изгнаны или выкурены, через короткий промежуток времени из подвалов, домов, труб и других укрытий появлялись новые силы. Стреляли превосходно, так что потери значительно увеличивались» [341].

В разных местах крепости советские воины предпринимали попытки вырваться из образовавшейся западни. У ворот, на переправах и валах возникали быстротечные ожесточенные бои, но очень редко кому из командиров и красноармейцев удавалось переплыть речку или канал и скрыться от преследования немецких автоматчиков. Слишком плотным кольцом обложила крепость 45-я пехотная дивизия вермахта, не давая возможности советским воинам вырваться из нее.

24 июня, сосредоточившись на берегу Мухавца, два сводных отряда атаковали немцев, пытаясь прорваться из крепости в северном направлении, но были остановлены сильным пулеметно-автоматным огнем и были вынуждены отойти назад. Попытка воинов 333-го стрелкового полка прорваться в сторону Западного острова через мост тоже потерпела неудачу, большинство бойцов погибли или были захвачены в плен, уцелевшие отошли к своим казематам.

27 июня была предпринята еще одна попытка прорваться на участке 84-го и 44-го стрелковых полков — и опять неудача. С этой ночи организованных прорывов из крепости больше не проводилось. Люди поняли: вырваться из крепости им не удастся. Оставалось одно — держаться во что бы то ни стало, драться до тех пор, пока не подойдет помощь. Только характер борьбы теперь изменился — не было единой обороны, не было взаимодействия, отсутствовали соседи. Оборона распалась на множество мелких очагов сопротивления.

Трудно было защитникам крепости. Не было воды, заканчивалось продовольствие, боеприпасы, защитники с трудом держали в руках оружие, с трудом передвигались, и только жгучая ненависть к врагу поддерживала их силы. Но они продолжали сражаться, нанося врагу большие потери. Командование группы армий «Центр» докладывало в Генеральный штаб: «…только 45-я пехотная дивизия за первые девять дней боев за крепость Брест потеряла 1137 человек, из них 279 убитыми, 650 ранеными и 208 пропавшими без вести» [342].

Гитлеровцы предприняли несколько решительных штурмов казарм и помещений крепости. К 1 июля была разбита группа капитана И.Н. Зубачева, несколькими днями позже погибли или попали в плен бойцы групп старших лейтенантов В.И. Бытко и А.И. Семененко.

8 июля 1941 года еще продолжались бои в казармах 333-го стрелкового полка, слышалась стрельба на Западном острове, в северной части крепости отстреливался дот у Западного форта, у Восточных ворот сражались остатки 98-го артдивизиона, внутри Северного вала держалась группа политрука Бенедиктова.

23 июля 1941 года в плен был захвачен командир 44-го стрелкового полка майор П.М. Гаврилов, а стрельба в крепости все еще продолжалась…

25 июля 1941 года связист одной из радиостанций, находившейся в районе Старой Руссы, услышал позывные пограничников Брестской крепости: «Положение тяжелое, крепость падает, уничтожаем гадов, сами взрываемся» [343].

Большие потери понесли части 4-й армии в боях за Брест. По немецким данным, их войска в этом районе захватили 7000 пленных (100 человек начальствующего состава Красной Армии), в крепости взято 100 орудий, 36 танков, 130 пулеметов.

Но борьба уцелевших воинов продолжалась и дальше. Жители Бреста и местных деревень рассказывали С.С. Смирнову о том, что, согнанные для разборки завалов в крепость зимой 1941/42 года, они порой видели перебегающих из каземата в каземат людей в красноармейской форме [344], так и не сдавшихся на милость врага.

В строю защитников крепости находились стрелки и артиллеристы, пограничники и танкисты, связисты и кавалеристы. Воины всех национальностей Советского Союза, всех родов войск вместе с примкнувшими к ним гражданским населением и женами командиров образовали бессмертный гарнизон крепости, до конца выполнивший свой воинский долг перед Родиной.

Только бесконечные ряды строгих серых надгробий, с часто повторяющейся надписью «неизвестный»… «неизвестный»… «неизвестный»… да разрушенные, обугленные и оплавленные руины из красного кирпича напоминают о тех днях, когда воины Западного фронта насмерть стояли на передовых рубежах, отстаивая честь, свободу и независимость нашей Родины.

Сложная обстановка сложилась и на других участках обороны 4-й армии.

Части 49-й стрелковой дивизии, расположенные в лагерях у местечек Ментна и Котерка, были подняты по тревоге уже после начала боевых действий. Понеся с первых минут войны потери в личном составе от артиллерийского огня противника, полки начали выход на свои участки обороны. К 10 часам, организовав очаговое сопротивление, части дивизии с трудом удерживали свои позиции у госграницы, но они дрались за каждый населенный пункт, за каждую высотку. Им было нелегко, на этом направлении наступали две танковые и две пехотные дивизии противника, которые прорвались на левом фланге, отрезав дивизию полковника Васильева от главных сил 4-й армии.