24 июня продолжал сражаться только один недостроенный многоамбразурный дот. Он не был вооружен и оборудован, а занявшие в нем оборону бойцы укрепрайона, строители и пограничники имели только стрелковое оружие и несколько ручных пулеметов. Защитники стойко отражали все попытки врага уничтожить дот. Противник обстреливал его артиллерией, применял дымовые и газовые шашки, но гарнизон так и остался несломленным…

В журнале оперативных сводок группы армий «Центр» 24 июня 1941 года появилась запись: «167-я пехотная дивизия LIII армейского корпуса после полудня захватила группу укреплений у Орля» [287].

И так было по всей линии обороны укрепрайонов. Германское командование впоследствии признало: «Русские не оставляли долговременные укрепления даже тогда, когда основные орудия были выведены из строя. Защитники дотов сражались необычайно упорно и ожесточенно. Офицеры и солдаты всегда оборонялись до последнего человека. Случалось, что немецкие солдаты, вошедшие в разрушенные доты, подвергались обстрелу. Требования о сдаче в плен, переданные через переводчика перед подрывом дотов, не оказывали никакого воздействия» [288].

Еще много дней и ночей шли бои на границе, где продолжали сражаться с врагом последние защитники наших западных рубежей. К 27 июня 1941 года, по сообщению штаба 293-й пехотной дивизии, в ее полосе наступления под Семятичами еще продолжали сражаться 15 дотов. Израненные, измученные, с воспаленными от бессонницы глазами, советские воины до конца выполняли свой воинский долг перед Родиной.

Массированные удары германской авиации по аэродромам, местам дислокации войск Красной Армии, железнодорожным узлам обеспечили немцам быстрое завоевание господства в воздухе, привели к огромным потерям среди личного состава войск ЗапОВО, утрате дорогостоящей военной техники, имущества, сорвали мобилизацию и развертывание войск Красной Армии в приграничных районах.

Огнем артиллерии и бомбовыми ударами было выведено из строя большое количество линий и узлов связи. Диверсанты взрывали и захватывали мосты, телеграфно-телефонные линии, уничтожали командиров Красной Армии и делегатов связи, что наложило негативный отпечаток на управление войсками.

С 4.30 была вновь нарушена проводная связь штаба ЗапОВО со своими армиями, а радиосвязь с 4-й армией отсутствовала до 8 часов утра. Только в 11 часов удалось установить радиосвязь со штабами 3-й и 10-й армий [289], но и на этих волнах возникали большие помехи, сильно затруднявшие передачу и прием донесений. Управление войсками осложнилось и частым нарушением связи в звеньях: батальон — полк — дивизия — корпус — армия — фронт.

Отсутствие постоянной связи с войсками лишило командиров и штабы войск Западного Особого военного округа получения регулярной и своевременной информации о ходе боевых действий на фронте, затруднило принятие неотложных оперативных мер по управлению действиями подчиненных частей.

Только в 5.25 командующий ЗапОВО генерал армии Павлов, получив указание из Москвы, отдал войскам приказ: «Ввиду обозначившихся со стороны немцев массовых военных действий, приказываю поднять войска и действовать по-боевому» [290].

Но приказы и распоряжения о приведении войск в боевую готовность опоздали, война уже шла, застав войска округа, в том числе и его Военно-воздушные силы, врасплох. В Западном Особом военном округе, как и в других приграничных округах, руководящий состав проявил преступную беспечность в вопросах обеспечения высокой повседневной готовности авиационных частей.

Директива № 1 о приведении войск в боевую готовность стала известна командующему авиацией ЗапОВО в 00.30 22 июня 1941 года [291]. Штаб сумел передать ее только в 10-ю смешанную авиационную дивизию, с остальными соединениями и частями полностью отсутствовала телеграфно-телефонная связь.

Позднее стало известно, что за несколько часов до начала боевых действий вражеские диверсанты нарушили связь со многими аэродромами и авиационными частями. Вот и не получили авиационные части своевременно приказа на боевые действия, вот и остались стоять на аэродромах зачехленные самолеты.

Особое внимание командование группы армий «Центр» уделило уничтожению авиации Западного Особого военного округа в первые дни войны. Десятки вражеских самолетов были брошены на уничтожение советской авиации на аэродромах. Для достижения внезапности удара германские бомбардировщики взлетали в темноте, набирали максимальную высоту над своей территорией и с приглушенными моторами пересекали Государственную границу СССР, выходя на цели в заданное время. И этот четко разработанный план нападения немцам вполне удался.

В 3 часа 30 минут первая группа бомбардировщиков пересекла государственную границу и нанесла удары осколочными авиабомбами по 10 приграничным советским аэродромам. Затем с интервалом 5–30 минут ударам с воздуха подверглись все 26 аэродромов ЗапОВО, а некоторые из них (Высокое, Тарново и др.), находящиеся в зоне поражения дальнобойной артиллерии, и артобстрелу.

Нарушение связи во всех звеньях управления авиации ЗапОВО значительно осложнило ее положение. Не получая никаких указаний от вышестоящих штабов, командиры авиационных соединений и частей были вынуждены самостоятельно принимать решения, и все теперь зависело от их решительности и способности к грамотному управлению своими силами и средствами. Но многие из них, недавно назначенные на свои должности, так и не сумели принять единственно грамотное решение в этой обстановке — хотя бы прикрыть свои аэродромы от воздействия авиации противника.

Удары по приграничным советским аэродромам наносились группами от шести до тридцати самолетов. На каждый из них было выполнено от двух до восьми авианалетов противника с продолжительностью атак до сорока минут. В результате массированных ударов с воздуха были полностью уничтожены самолеты на аэродромах Себурчин, Долубово, Тарново, Малые Зводы, Высоке-Мазовецкое.

Особенно сильный авиационный удар противник нанес по аэродромам 9-й смешанной авиационной дивизии, имевшей на вооружении новую боевую технику. В 4 часа 22 июня 1941 года, после появления над нашими аэродромами немецких самолетов, штаб дивизии запросил начальника авиации 10-й армии: «Что делать?». — «Не поддавайтесь на провокации!» — последовал ответ. А через несколько минут на аэродромы дивизии посыпались бомбы, уничтожая на земле самолеты МиГ-3 [292].

К сожалению, не на высоте оказался командир 9-й сад Герой Советского Союза (за бои в Испании) генерал-майор С.А. Черных, оказавшийся неспособным самостоятельно принимать решения, отвечавшие сложившейся обстановке на фронте. Вот и пришлось командирам авиационных частей показать, на что они были способны.

Командир 124-го истребительного авиационного полка майор И.П. Полунин еще до появления воздушного противника поднял в воздух звено самолетов МиГ-3 [293]. Младший лейтенант Д.В. Кокорев, заметив выше своего полета вражеского разведчика, немедленно перешел на преследование.

Сблизившись с противником, советский летчик из-за отказа бортового оружия смело таранил двухмоторный «Мессершмитт» в районе Высоке-Мазовецкого, а сам на поврежденном самолете произвел посадку в поле. Это произошло около 4 часов 20 минут 22 июня 1941 года.

Командир 129-го истребительного авиационного полка капитан Ю.М. Беркаль, услышав артиллерийскую канонаду на границе, самостоятельно объявил своей части боевую тревогу и в 4 часа 05 минут поднял в воздух две эскадрильи на самолетах МиГ-3 для прикрытия района Острув-Мазовецкого и одну эскадрилью в район Ломжи. Еще одна эскадрилья на самолетах И-153 прикрыла свой аэродром.