– Да, сын мой, мне уже восемьдесят четыре года, простите за фамильярность, Бирюк, многолетняя привычка.

– Ничего, ничего, падре, называйте, как вам удобнее, – а про себя отметил, однако папа Карло, в свои восемьдесят четыре, сохранил верный глаз и крепкие руки – выстрелил всего два раза в бандитов и ни разу не промахнулся.

– Мои предки, покинув Альпийские горы, переселились под Чернобыль около трехсот лет назад. На безымянном притоке реки Уж, это в районе Залесья, они основали селение Люсдорф. Так же называлось их родное село в Альпах. Места были безлюдные, речки безымянные. Речушку, на которой они остановились, стали называть Ужица. Население села то разрасталось, то уменьшалось. Часть людей переехало в Чернобыль. Там была большая немецкая община. К 1941 году у нас в селе было около трех десятков только капитальных каменных домов, многие в два этажа. В каждой семье не менее десятка человек. Была своя мельница и лесопилка. Богатое, зажиточное село.

– Формально, на бумаге, наше село числилось сначала коммуной, а потом колхозом имени «Карла Маркса», а мой отец, Карл Ёган был председателем. Несмотря на то, что он был коммунистом, он всё же оставался практичным немцем – старался сохранить сложившийся уклад в селе. Односельчане за это его уважали.

– Когда началась война, отец с группой односельчан уехал в Чернобыль, записываться добровольцами биться с фашистами. Что с ними стало неизвестно. Больше никто и никогда их не видел. А в начале августа сорок первого в село пригнали два десятка полуторок. Всем велели собраться в кирхе. Когда все собрались, нам объявили, что в целях защиты немецкого населения Украины, всех переселяют в Казахстан. Всех, как есть, посадили в грузовики и увезли. Ничего с собой брать было нельзя, вокруг кирхи стояли автоматчики. Я один скрылся – как же так, отец вернется с войны, а меня нет. Я спрятался в нише под органом, я пел в церковном хоре и знал все закоулки кирхи. НКВДешник, командовавший переселением, был суровый дядька – застрелил одного нашего мужика, когда тот заартачился. Но он застрелил и красноармейца, попытавшегося мародерствовать в кирхе, я видел это через щели в досках. Правда, весь скот, который был в селе, угнали в Чернобыль. Тоже и с имуществом – все ценное в домах собрали и вывезли на грузовиках. Вот так я остался один во всём селе. Жить одному страшно и неуютно. Меня приютила семья Тедерика, Теди, моего друга. Теди со своим прадедом жил отдельно в лесу, недалеко от нашего села. А с сорок второго года начались мои мытарства по Европе.

– Падре, так вы идете под Чернобыль? Почему через Белоруссию? Почему не через Украину?

– Я пытался, сын мой, ничего не вышло.

– Вы знаете, падре, а ведь нам по пути, я иду в том же направлении.

– Вот, ещё одно доказательство милости божией – добрый попутчик в трудной дороге. Спасибо тебе, владыка, созидатель всего сущего! – падре сложил ладони лодочкой, склонил голову и стал бормотать молитвы.

– Падре, падре, вставайте! Отдых придется отложить на потом! Слышите, завыли псевдособаки. Они нас почуяли, ветер гонит наш запах в их сторону.

– Ничего не слышу. Ну и что, что собаки, перестреляем их, и всё.

– Зато Крюгер их слышит, посмотрите на него. И это не просто псевдособаки, это чернобыльские волки.

– О господи! Что – опять мутанты?

– Ещё какие! Они крупнее и сильнее собак. И очень быстрые. Надо лишить их этого преимущества. Хватайте подмышку Крюгера и бегом к тому валуну в центре болота. По болоту волки шибко не разгонятся. Помните, они очень живучи, стрелять надо только в голову. И ещё, они почти ничего не боятся и никогда не отступают.

– А вы куда?

– Я же говорю, они почти ничего не боятся, кроме огня, конечно. Я уведу их в камыши и подожгу камыш. Давайте, давайте, быстрей в болото. Я пошел!

Я бежал через камыши по краю болота и выкрикивал грязные ругательства в адрес волков. Я грозил им отрезать их хвосты и сшить из них себе шапку. На секунду остановился и прислушался. Ага, стая ломится через камыши ко мне. Всё, пора бежать к открытой воде, там глубина не меньше метра там у меня будет преимущество.

Бросился бежать в болото, по дороге выхватил фальшфейер и поджег его. Стал поджигать камыш. Ох, кажется, я немного опоздал, камыш медленно разгорается! Оглянулся, средь камышей уже показалась черная голова первого волка. Двумя выстрелами всё-таки свалил его. Побежал дальше. Открытая вода уже близко. Но теперь мне кажется, что камыш я поджег слишком рано. Языки пламени уже лижут мне спину. Чертов камыш, он горит и против ветра, вдвое медленнее, чем по ветру, но быстрее, чем я могу бежать по болоту. Вот уже я бегу наравне с огнем. Дышать от жара совершенно нечем. Задержав дыхание, я сделал отчаянный рывок и выскочил из камышей. Вздохнув поглубже, я рухнул в воду, это потушит тлеющий рюкзак и комбинезон. Вынырнул и на четвереньках стал отползать от стены огня. Оглянулся, в огне метались и выли волки. Сделать шапку из волчьих хвостов, пожалуй, теперь не получится. Показав волкам неприличный жест рукой, согнутой в локте, побрел к центру болота искать падре.

Крюгер встретил меня радостным лаем, славная, в общем-то, собаченция. Он даже по-своему красив, во всяком случае, он не кажется мне таким уродцем, как вначале. Падре спрыгнул в болото и помог мне взобраться на валун. Я потрепал Крюгера по загривку, и он впервые позволил мне это сделать. Оглянулся, камыш ещё горел полукольцом от нашего валуна. Скинув рюкзак, я стал раздеваться. Падре стал мазать мне ожоги и накладывать пластырь на порезы от камыша. Небо быстро темнеет.

– Падре, сегодня придется заночевать на этом валуне.

– Ничего, сын мой, ничего. Бог терпел и нам велел.

Ночь, мы сидим на валуне, низкая облачность скрывает небо. Камыш кольцом выгорел вокруг болота. Отдельные камышины вспыхивают во мраке. Казалось, что это глаза сотни волков, высматривающих нас в темноте.

– Падре, а как вы попали Европу?

– Это случилось уже в сорок втором. Когда я остался один, Теди привел меня к себе домой. Хотя мы дружили с ним давно, я оказался у него в доме впервые. Теди жил вдвоём со своим прадедом, Аурвангом. Аурванг был другом нашей семьи, и я его пару раз до этого видел в нашем доме. Отец рассказывал, что старому Аурвангу около четырехсот лет, что он пришел из Альп вместе с предками нашей семьи. Отец много чего рассказывал про старого Аурванга, всегда было очень интересно и очень страшно – никогда нельзя было понять где правда, а где сказка. Однажды Аурванг пришел к нам в дом со своим правнуком. С Теди мы были одногодки, и мы как-то сразу подружились. Потом Теди часто прибегал ко мне. Я же в урочище у известковых столбов ни разу не ходил. Да и никто из наших туда не ходил. Теди был очень скрытным, никогда ничего о себе и о своем прадеде не рассказывал. Но с ним было всегда интересно, он много чего умел. Умел голыми руками ловить рыбу, умел ставить силки на всякого мелкого зверя в лесу. Он прекрасно видел в темноте. Он мог пускать искры из пальца и разжечь от них костер. А ещё он мог наводить морок – пройдет в паре метров, а ты его не увидишь. Играть с ним в прятки было бесполезно.

Ох, сдается мне, Падре заговаривается, годы берут свое! Искры из своих глаз – это я и сам видел, но чтобы из пальцев?! Похоже, что у Падре морок поселился в его голове! Между тем Падре продолжал:

– Я прожил в жилище Аурванга до весны, а весной перебрался обратно в село, я ждал возвращения отца. Тогда мне было уже шестнадцать лет. Однажды летом пришел Теди со своей собакой, черной таксой. У Аурванга был пяток таких такс, но Алфихар, Альфик, считал своим хозяином Теди и таскался за ним везде как хвост. В тот день мы с Теди пошли по сельской дороге к старой водяной мельнице ловить раков. Вдруг раздался какой-то треск, мы остановились. В село въехали военные в камуфляжной форме на мотоциклах и стали кружить вокруг нас. Вслед за мотоциклистами подъехала легковая машина и грузовая с солдатами. Я окаменел – неужто это немцы?