Утром, когда Томас, постучавшись, зашёл к ней, она села на кровати.

— Том… — Он вопросительно глянул на неё. — Я подумала над тем, что ты говорил мне. Прошу тебя… иди немедленно к принцу Галахаду. Передай ему, что я согласна. Я буду его женой.

Легко покачиваясь в седле, Алиенора ехала в какой-то полудрёме.

Почти все последние ночи она провела без сна, а после разговора с Сайрусом и вовсе просидела перед окном в опочивальне, в сомнамбулическом состоянии разглядывая яркие россыпи звёзд на фиолетовом небе. Все слёзы она уже выплакала. В груди и в голове царила пустота; её охватывало такое ощущение, что свою жизнь она уже прожила и, не заметив, в какой-то момент умерла. Впереди не было ничего: требовалось просто протянуть ещё какое-то время, а потом умереть окончательно.

Лицо её осунулось, а под глазами появились круги; она бледнела, худела и чахла на глазах, ела без всякого аппетита, иногда и вовсе забывая, что надо что-то перекусить. Однажды упала в голодный обморок, и с этого момента у неё возобновились отношения с Сайрусом. Тот приходил регулярно: судя по всему, граф Клеймор не только не препятствовал, но даже способствовал этому общению, видя болезненное состояние своей племянницы.

Чёрный человек с течением дней потерял для неё свой жутковато-мрачный облик: в обычном своём состоянии лекарь был молчалив, нелюдим и недобр, но не с ней. Он кормил её с ложки, умывал и натирал какими-то лечебными мазями, рассказывая попутно разные истории, а иногда просто высказывая мысли вслух. Её родители, братья и страшные волки остались где-то далеко в прошлом; слёзы иссякли, а вместе с ними сошли на нет и чувства, которые раньше вызывало у неё появление Сайруса или даже самого Рича Беркли. И если Сайрусу она даже отвечала иногда лёгкой прозрачной улыбкой, расспрашивала, удивляясь его чудным рассказам, то на графа смотрела просто как на какое-то диковинное животное, про себя поражаясь тому, как это она раньше могла бояться или ненавидеть его. Он стал никем. У неё он мог вызвать только гадливость.

Другое дело — Дрого. Однажды она увидела его во время прогулки по двору, и её затрясло. Я убью его, я убью его — эта мысль отчётливо и болезненно заколотилась в её голове, пока она сверлила его издали полубезумным взглядом. «Успокойтесь, миледи», — сказал ей тогда Сайрус, крепко взяв за локоть. Использовал или не использовал он свою магию, она не чувствовала, но в тот момент её как-то отпустило. Алиенора даже нашла в себе силы лёгким кивком поприветствовать своего будущего мужа. Тот нерешительно и, как ей показалось, даже несколько робко поклонился в ответ. Не удивлюсь, удовлетворённо подумала она, если он услышал мои мысли. Легко развернувшись, она вернулась в свои покои.

Граф Рич, стоявший в это время на балконе и наблюдавший эту сцену, вероятно, не почувствовал ничего и даже, наверное, остался доволен итогом этой минутной встречи. Во всяком случае, Алиенора не выхватила у кого-нибудь с диким визгом меч и не бросилась на его сына. Граф облегчённо вздохнул и тут же приписал заслугу за это Сайрусу и его лекарским талантам.

— Вы ничего не можете сделать сейчас, миледи, — в который раз уже тихо повторял ей тёмный маг, провожая её в опочивальню, — держите себя в руках. Временное отступление не означает поражения.

Эта фраза крепко засела тогда в голове девушки. Временное отступление не означает поражения. В общем, банально, но до этого она не задумывалась о том, чтобы применять это высказывание к себе самой. Временное отступление не означает поражения — именно так. Надо держать себя в руках, хитрить и изворачиваться, лгать и смотреть при этом открытым взглядом. Если говоришь то, что думаешь, думаешь ли ты? Где она слышала это? Ах да, это когда-то сказал Гуго. Где он сейчас? Я люблю вас, милорд, шептать нежно, а потом — нож в спину. Нет, это слишком просто. У неё ведь много врагов и расправиться предстоит со всеми. Со всеми, кто лишил её всего. И даже не из-за себя, а за тех близких ей людей, которых эти мерзавцы лишили жизни просто так, из своих корыстных побуждений. Отомстить. С самого начала и до конца, не спеша и методично. Начиная с Дрого и заканчивая… королём, который отправил её отца на эшафот. С королём и кто там ещё был вокруг него. Сердце болезненно защемило. Отец, милый отец, свет в оконце, нарядные платьица, колыбельные у маленькой кровати, роскошные наряды, поцелуи в лоб, восторг и нежность в глазах, когда он видел свою любимую дочку. Слёзы чуть вновь не навернулись ей на глаза, но Алиенора сдержалась. Они заплатят, все до последнего. Она убьёт их всех. Всех. Кроме, может быть, Сайруса.

Краем глаза Алиенора глянула на него. Лекарь сейчас ехал рядом, погружённый в свои собственные думы. Интересно, он по собственному почину захотел ехать вместе с ней и Дрого в замок Марч, или получил приказ графа Клеймора? Девушка склонялась к первому, хотя наверняка Рич был не против, полагая, что присутствие мага благотворно влияет на её психическое, да и физическое состояние. Наверное, так. Действительно, не будь Сайруса, она бы уже давно зачахла, заболела и умерла бы, хотя — кто знает — может, так оно и было бы лучше. Во всяком случае, злорадно подумала Алиенора, все планы Рича Беркли лопнули бы в одночасье, как мыльный пузырь. Но нет, это тоже слишком просто — разрушить его планы. Нужно отнять у него всё, до остатка, а жизнь — в самом конце, когда и отнимать-то уже будет нечего, натешившись и насладившись. Пусть побудет в её шкуре, пусть покатается в грязи, рыча от боли и бессилия. Да, планов у неё громадьё. И план номер один — это Дрого.

Тот ехал сейчас далеко впереди неё, окружённый десятком наёмников. Между Дрого и ней тащилась запряжённая четвёркой лошадей карета — огромное деревянное сооружение, больше напоминавшее дом на колёсах. Четырёхугольный дом с двумя комнатками внутри, сундуками, жаровнями вместо каминов, небольшой, но двуспальной кроватью с подушками и кучей шкур вместо одеяла. Предполагалось, что молодожёны будут ехать внутри вместе, но по обоюдному молчаливому согласию они расселись на разных лошадей и даже держались поодаль друг от друга, не переговариваясь и избегая взаимных взглядов.

Внутри в одиночестве сидела родная сестра Дрого и, так уж получается, подумала Алиенора, не только её двоюродная сестра, но теперь и золовка, Гвинет Беркли, тринадцатилетняя девочка, довольно миловидная — невысокого роста, с пышными цвета воронова крыла волосами, пронзительными чёрными глазами и немного великоватым ртом. Очень даже ничего южанка — но уж слишком серьёзная. Даже, скорее, мрачная. Бог весть, зачем Рич отправил её с ними — по всей видимости, полагая, что Алиенора будет нуждаться в женской компании.

Что за человек Гвинет, и какие мысли бродят у неё в голове, Алиенора ещё не разобралась, да и времени на это, собственно говоря, пока не было. Но первая её фраза до глубины души потрясла девушку. Случайно оказавшись наедине с ней в покоях накануне свадьбы, Гвинет, словно фурия, подлетела к Алиеноре и почти враждебно спросила:

— Зачем ты согласилась выйти за него замуж?!

Алиенора только пожала плечами в ответ, а Гвинет, пыхтя от переполнявших её слов, выскочила из спальни. То ли она так страстно любит своего брата и ревнует его, то ли наоборот — ненавидит его до глубины души, Алиенора не поняла. В течение всей свадебной церемонии она периодически ловила на себе взгляды своей кузины — чёрные и пронизывающие, но какие-то неопределённые: иногда ей казалось, что Гвинет замыслила что-то недоброе, а иногда в её глазах сквозило что-то похожее на сочувствие. Надо будет попозже расспросить обо всём этом Сайруса.

Та же Гвинет ещё с двумя девушками составила компанию Алиеноре в импровизированной поездке в церковь. Вообще-то небольшая часовня, в которой и состоялось бракосочетание, за неимением места посвящённая сразу трём главным богам, находилась внутри самого замка Хартворд, но традиция требовала отдельного туда проезда жениха и невесты.