Скорина не абсолютизирует «общественное благо» в ущерб «благу индивидуальному», а пытается гармонически решить проблему взаимоотношения между ними. Чтобы быть полезным обществу, способствовать его оздоровлению, совершенствованию, сохранению его целостности, человек должен постоянно развивать свою духовность, и в частности воспитывать в себе необходимые для общественной жизни моральные качества. Стремление к общественному идеалу у Скорины тесно связано с необходимостью совершенствования нравственно-духовной природы человека. Важнейшей моральной добродетелью человека Скорина в соответствии с христианской этикой считает любовь. Однако христианское, а точнее, раннехристианское, или евангельское, понятие «любовь к ближнему» гуманистически перетолковывается Скориной. В представлении мыслителя, человеколюбие не ординарная норма повседневного поведения, а высший принцип взаимоотношений между людьми, универсальный закон частной и общественной жизни (там же, 94). Любовь человека к человеку — основа всех прочих добродетелей. Каждый человек, предписывает мыслитель, «наиболей любовь ко всим да соблудаеть, еже есть совершена над все иные дарования, без нея же ничто проспешно ест» (там же, 132. Курсив наш.— С. П.). Человеколюбие, полагает Скорина, является имманентным свойством человеческой духовности, естественным нравственным законом, написанным богом в сердце каждого человека. Характерно, что в иерархии моральных ценностей «вера» у Скорины стоит после «любви» (см. там же). Принцип любви распространяется Скориной не только на представителей христианского вероисповедания, но обращен «ко всякому человеку». Скорина, таким образом, полагает, что в другом человеке необходимо видеть человека, подобного себе, независимо от его положения в обществе, вероисповедания, национального происхождения. Гуманистическое толкование Скориной проблемы человека, по-видимому, является одной из причин, в силу которых ученые до сих пор не могут установить, к какому вероисповеданию он принадлежал. Как мыслителю Скорине свойственно глубокое уважение к «простому и посполитому человеку», высокое понимание его достоинства, которое, по мнению мыслителя, заключается в интеллекте, нравственных добродетелях, общественной активности, а не в богатстве, власти, сословной принадлежности. Сам Скорина был полон чувства собственного достоинства и гордости от того, что первая в восточнославянском мире печатная книга «выдана и выложена повелением и працею» его, «ученого мужа Франциска Скорины из славного града Полоцка, в науках и в лекарстве учителя». Утверждая в духе эпохи Возрождения свою личность и свое достоинство, мыслитель тем самым утверждал личность и достоинство каждого человека: в соответствии с провозглашенным им же самим нравственным принципом поведения Скорина относился к любому человеку так же, как к самому себе.
Что касается справедливости, то она, согласно Скорине, по своему происхождению также является врожденным божественно-природным моральным понятием. Человеколюбие и справедливость — два главных критерия морального поведения человека, на базе которых Скорина формулирует свой нравственный категорический императив. На основе человеколюбия и справедливости, считал он, должны не только строиться взаимоотношения между людьми, но и составляться юридические законы, отправляться правосудие, осуществляться государственное управление и политика (см. 3, 95; 115). Скорина, таким образом, был весьма близок к мысли Аристотеля о тождестве справедливости и добродетели (153, 84—85).
Хотя Скорина и признавал важность самоуглубленности и созерцательности, однако же предпочтение он отдавал социально активной, общественно полезной, деятельно-практической жизни. Интеллектуальные и нравственные добродетели человека существенны лишь в том случае, считал Скорина, если они имеют, как мы сейчас выражаемся, «выход в практику», служат «посполитому доброму»; если люди во имя общественного блага, «отчины своея» не жалеют «всякого тружания и скарбов», отдают себя целиком и полностью «розмножению мудрости, умения, опатрености, разуму и науки» (3, 24; 59). Утверждение в качестве идеала активной, общественно полезной, деятельной жизни отражало самосознание торгово-ремесленных слоев городского населения, являлось одним из моментов формирующейся раннебуржуазной идеологии Возрождения. В итальянской этикогуманистической мысли это линия К. Салютати, Л. Бруни, Л. Альберти, переосмысливших с позиций ренессансного гуманизма стоицистскую концепцию высшего блага и социально-нравственного долга человека (см. 124, 106—190). Характерно, что служение общественному благу, Отечеству, «людем посполитым» Скорина возводит в ранг подвижничества. Следует отметить коренное расхождение мыслителя с ортодоксальным христианством по данному вопросу. Если для официальных христианских философов подвижничество — это в основном религиозная аскеза, служение богу и церкви, то для Скорины подвижничество — это главным образом служение обществу, родине, людям, т. е. светская общественно полезная деятельность. В представлении мыслителя, служение общему благу, Отечеству, людям — это и есть служение богу. Направленность своей деятельности Скорина объясняет следующим образом: «Ко чти и к похвале богу и людем посполитым всем к пожитку» (3, 34); «богу ко чти и людем посполитым к научению» (там же, 44); а свой перевод книги Иудифи мыслитель адресует просто «людем посполитым руского языка к пожитку» (3, 60).
В вопросе об оправдании человека перед богом Скориной высказываются противоречивые суждения. В одном месте он в духе протестантизма утверждает, что «вси оправдаються верою сына божия. Занеже и Авраам не от дел, но от веры оправдася» (там же, 127). В другом месте мыслитель, ссылаясь на апостола Иакова, пишет, что необходимо «не только словом, але и делом показати веру хрестианскую... вера бо без дел мертва ест» (там же, 121). Впрочем, многие противоречия во взглядах Скорины суть противоречия самой Библии.
Нельзя не отметить свойственный мыслителю оптимизм, уверенность, что нравственно прекрасные, альтруистические начала должны преодолеть человеческий эгоизм и себялюбие, утвердить в сознании людей чувство справедливости, уважение к человеческому достоинству, готовность служения общему благу. Этот оптимизм, характерный для ранней стадии Ренессанса, при столкновении с реальной действительностью все больше будет обнаруживать свой утопизм. Как отмечает А. Ф. Лосев, Ренессанс освободил человеческую личность, но в то же время он показал и то, «как ничтожна эта земная человеческая личность и как иллюзорно мечтание ее о свободе» (88, 438). Эпоха позднего Возрождения принесет с собой разочарование в ренессансных этико-гуманистических идеалах не только в Западной и Центральной Европе, но и в Белоруссии конца XVI — начала XVII в. Мыслители позднего Ренессанса и барокко придут к осознанию «разорванности» и противоречивости социального бытия, невозможности реализации гуманистических принципов в условиях современной нм действительности.
Философско-этические воззрения Скорины образуют ряд довольно противоречивых идейных пластов. Он пытается совместить христианское, а вернее, раннехристианское, евангельское, этическое учение с некоторыми идеями античной и ренессансно-гуманистической этики. С точки зрения типологической этические взгляды Скорины примыкают к идейно-философскому течению эпохи Возрождения, известному под названием христианского гуманизма (см. 106, 38—39). Без христианской веры Скорина, разумеется, не мыслит себе интеллектуально и нравственно совершенного человека; служение обществу он теснейшим образом связывает со служением богу. Наряду с философской мудростью и знаниями человека должны отличать, полагает он, истинная вера, «долготерпение», «смирение», «тихость» и прочие традиционно христианские добродетели (см. 3, 24—25). Свои этические взгляды Скорина основывает на религиозно-нравственных предписаниях Библии, извлекает морально-дидактический смысл из ее поучений, исторических сюжетов, аллегорий.
Вместе с тем он стремится выйти за пределы ортодоксально-христианской трактовки и гуманистически интерпретировать содержание Священного писания, расставить новые акценты, обратив внимание читателей на те нравственно-философские проблемы, которые игнорировались официальными комментаторами библейских текстов. Как и для представителей христианского гуманизма (Эразма Роттердамского, Джона Колета, Томаса Мора и др.), для Скорины характерно стремление гуманизировать религиозное сознание человека, синтезировать христианство с элементами античной культуры, уважение к светским знаниям, науке, философии, сделать свое учение орудием интеллектуально-нравственного совершенствования человека, морально-религиозного и социального реформирования общества, средством утверждения новых, гуманистических ценностей. Вслед за Аристотелем Скорина полагает, что общество должно исправляться «внедрением добрых нравов, философией и законами» (121, 50). В духе Эразма Скорина расширительно толкует христианские добродетели как общечеловеческие. Возможно, все это у Скорины выражено не столь явно и открыто, но тем не менее в той или иной мере и форме оно присутствует в его мировоззрении. Христианский гуманизм Скорины имеет и свою специфику: он носит просветительски-демократический характер. Во всех сочинениях Скорина обращается к народу, «людем простым, посполитым».
