Джек Кеннеди поддерживал права черных как нечто само собой разумеющееся, и на своем пути к президентству он предпринял усилия, чтобы убедить Роя Уилкинса из НАСЦН и других лидеров черных, что он говорит дело по этому вопросу[243]. Но в 1960–1961 годах он стал более одержан, как его описывают историки. Это было верно лишь отчасти, так как он знал, что не сможет выиграть ни на кандидатских, ни на президентских выборах, пока не станет приемлемо относиться к белому Югу. Он не считал, что только радикальные действия (которые он называл экстремизмом) могут уничтожить сегрегацию; введенный традицией в заблуждение, чего не исправило его гарвардское образование, он считал, что в основе этого затруднения лежит не расизм южан, а их гордость. Он полагал, что Первая реконструкция потерпела поражение потому, что проводилась в жизнь федеральными чиновниками, которые нанесли ущерб принятием неверных законов, имея дело с коррумпированными законодателями и необразованными черными лидерами на Юге, которые в противном случае вели бы себя здраво после разгрома в гражданской войне. Он остро и постоянно критиковал президента Эйзенхауэра за то, что тот послал войска в Литтл-Рок во время кризиса 1957 года: ему никогда не следовало допускать развитие событий до этого. Кеннеди в качестве президента общался с Югом гораздо тактичнее. Наконец, как и любой другой президент, он рассматривал гражданские права как одну из проблем, с которыми он имел дело; ей следовало ждать своей очереди, когда ей уделят внимание и займутся ею. Как он замечал, если его экономическая программа не пройдет через конгресс, то черные трудящиеся пострадают от этого не меньше, чем белые. «Если мы подведем Спаркмена, Хилла и других умеренных южан к многочисленным требованиям по гражданским правам, которые больше нельзя игнорировать, — обращался он к южанам, — что произойдет с черными, если их оставят с минимальной зарплатой, жильем и всем остальным?»[244]. Он не предвидел, что даже по вопросам, не касающимся гражданских прав, он не мог достичь большего сотрудничества с демократами-южанами, как бы деликатен он ни был.
Это были обычные политические воззрения и расчеты, но политика гражданских прав не являлась обычной (даже если когда-либо казалась таковой). Ход событий имел свою ломку и стратегию развития. В 1961 году до подчиненной позиции была сведена легальная стратегия НАСЦН, которая с успехом добилась того, что в суде сегрегация была признана неконституционной. Автобусный бойкот в Монтгомери в 1955–1956 годах показал, что произойдет позже, в конце 60-х годов, и придал исключительную значимость лидеру бойкотирующих — Мартину Лютеру Кингу[245]. Кинг был священником-баптистом и последователем Ганди и по этой причине исповедовал философию ненасилия: он полагал, что только так могло слабое черное меньшинство победить сильное и жестокое белое большинство на Юге. Движение черных должно было опираться на библию и конституцию и привлечь сознание белых в свою сторону. Только для приверженцев имело значение происхождение этой философии, но в ее пользу говорил и другой довод — психологический: остальные должны были видеть, что все это оказывает свое действие. Автобусы в Монггомери были собраны во имя Кинга и ненасилия, все больше и больше черных — особенно молодежи — требовали права своему народу на беспрепятственный проезд, возможность обедать в ресторанах, жить в гостиницах, учиться и развлекаться так, как и другие американцы. Эта активность вела прямо и неуклонно к сильным столкновениям с властями белого большинства в самой ужасной форме; это поддерживало интерес к вопросу в умах всего американского народа; это служило движущей силой для черных и не в последнюю очередь побудило федеральное правительство перейти на сторону униженных. Активисты оказались изобретательны по части тактических идей. У них была инициатива, которую они прекрасно использовали.
Что это означало для администрации Кеннеди, прежде всего стало понятно в начале лета 1961 года, когда начались демонстрации за свободу. Это было логичным следствием отсутствия какого-либо движения в предыдущие годы. Небольшие группы преданной делу черной и белой молодежи, юношей и девушек садились в автобусы дальнего следования, отстаивая свои конституционные права ехать вместе по всему Югу от Балтимора до Нового Орлеана. Чем дальше, тем хуже их принимали, особенно после того, как они въехали в Алабаму. В Эннистоне один из автобусов, в котором они следовали, был сожжен разгневанной белой мафией. В Бирмингеме, где печально известный шеф полиции «бык» Коннор постоянно держал своих офицеров на улицах (позже он заявлял, что дал им разрешение остаться дома по причине празднования Дня Матери), другая мафиозная группировка жестоко атаковала ехавших и еще кого-то, следовавшего той же дорогой. В Монтгомери Джона Шигенталера, одного из главных помощников генерального прокурора, ударили по голове куском трубы, когда он пытался защитить молодую женщину, и он упал без сознания под машину. («Вы делали то, что считали правильным», — сказал позже его босс)[246]. На следующий вечер мафия осадила ехавших и их друзей (среди которых был Мартин Лютер Кинг) в церкви, где они нашли убежище: только приезд национальной гвардии предотвратил резню. Затем протестующие направились в Миссисипи.
У президента и генерального прокурора не было выбора: им пришлось охранять борцов за права, но им не очень нравилась эта необходимость. Когда Джек впервые о них услышал, он готовился к поездке в Париж и Вену, и хотя новости с Юга ослабили его позицию в беседе с Де Голлем и Хрущевым, («скажите им это отменить», — так он обратился к своему советнику по гражданским правам Харрису Уоффорду, который терпеливо ответил: «Я не думаю, что сейчас их может кто-нибудь остановить»)[247]. Бобби был более обеспокоен ущербом, который это дело могло нанести репутации его брата на белом Юге[248]. Но они не могли стоять в стороне и позволить убить борцов за свободу. Бобби более или менее постоянно звонил по телефону губернатору Алабамы Паттерсону, в конце концов убедив его послать национальную гвардию. Даже президент был в это вовлечен, хотя это и не принесло большой пользы: по одному пункту губернатор — который без колебаний поддержал Кеннеди в 1960 году — отказался что-либо предпринимать. Братья начали понимать, что связи между друзьями-демократами и политиками переставали работать, когда дело касалось расового вопроса; но даже растущее подозрение, что на Юге вряд ли существует нейтральная территория, не убедила Кеннеди целиком перейти на сторону борцов за свободу: они считали, что в конгрессе им очень необходимы южане. В итоге Бобби провел переговоры с сенатором Истлэндом из Миссисипи: борцов будут сопровождать с охраной в поездке по Алабаме, и насилия со стороны мафии больше не будет, но как только они окажутся в штате Миссисипи, их арестуют местные власти и посадят в тюрьму за нарушение законов штата; таким образом, более или менее счастливо, они избегнут попадания в заголовки газет. Так они и сделали; и хотя генеральный прокурор хотел найти путь, чтобы вызволить их из тюрьмы, большинство из них настояло на том, чтобы остаться там, чтобы дать показания в качестве свидетелей (когда они, наконец, были освобождены, то их встретили на Севере как героев). И все же, вопреки принятым соглашениям, это дело побудило Бобби к действию. Подхватив предложение, выдвинутое ранее Мартином Лютером Кингом, он оказал беспрецедентное давление на торговую комиссию, в руках которой находилось правосудие, и осенью она запретила сегрегацию на всех автобусных маршрутах[249]. Вскоре была введена десегрегация на линиях железных дорог и воздушного сообщения[250]. В конце концов победа осталась за борцами.
