— А представляешь, как я охренела?
— Очень живо. Ты когда к сцене подошла, я слова забыл даже, запнулся, ты не заметила?
— Я заметила только, как ты улыбаешься.
— Жуткий оскал?
— Улыбка-мечта. Я все поверить не могла, что это Славик там, на сцене, — я поцеловала его куда-то в ребра, туда, куда смогла дотянуться.
— Ты меня ни разу так не назвала, кстати. Ни разу. Ты видела только Влада Каминского. Славик тебе был до задницы.
— А ты не называешь меня Никой. Видимо кодерша тебя тоже не интересует, только ведьма?
— Мне нравится Вера. Но если хочешь, я буду называть тебя Никой. Или мышкой? Или еще как-нибудь?
— Я не такой маньяк, как ты, милый. Ты, любимый, этими словами, хороший мой, этими чертовыми нежными словами, радость моя, вымотал мне все кишки!
— Зато как ты их говорила! Оно того стоило, Вера, определенно, — и он укусил меня за ухом.
— Щекотно! — возмутилась я, но не отстранилась, — Как ты вообще все это вытерпел, а? Все мои глупости, всех моих тараканов… Особенно Ли.
— То есть ты считаешь, что Таира мне легче было пережить?
— Ну, Таир — это просто Таир. А учитывая вашу историю с Ли, представляю, как тебе было паршиво.
— Исключительно паршиво. Так паршиво, что я чуть было не наделал глупостей. Понесло меня во все тяжкие, слава богу, хоть до веществ руки не дошли, обошлось водкой и девками. Я тогда так знатно загулял, даже напоминание себе поставил, чтобы послезавтра не прощелкать.
Мне почему-то стало ужасно неприятно. Вроде ничего такого – ну загулял, ну и что? А вот резануло, я даже села и закурила.
— А я ездила к Ли когда ты был в туре. Пыталась выбросить тебя из головы, — отомстила я Каминскому за этот его загул.
— Помогло? — это было спрошено иронически, но я увидела, что удар достиг цели, ему так же неприятно, как и мне.
— Не помогло. Прости, мне не стоило тебе говорить. Я просто злюсь, что ты мне изменял.
— А, вот как ты заговорила? — он улыбнулся вполне искренне, — Даже приятно, что ты делала это. Я уже тогда был важен для тебя. Только мне до сих пор не понятно до конца, почему? Почему ты так долго и упорно сражалась со мной? И с собой? Почему?
Я снова прижалась к нему, погрузилась в его запах и немного помолчала, собираясь с силами. Потом все-таки собралась и сказала:
— Потому что я боялась, что ты такой же, как Дима. Стоп, дай я скажу. Я все скажу. Сама. Не мешай.
Каминский кивнул.
— Я познакомилась с Димой случайно и влюбилась, как в омут головой. Он был всё. Всё — тайна, талант, шарм, секс, всё абсолютно, понимаешь? И я поначалу думала, что он любит меня. Я трепала этим словом, как знаменем. Как я только не объяснялась ему в любви, как только не стелилась перед ним, если б ты знал. И какое-то время все было нормально. А потом он стал меня шантажировать моей любовью. «Или ты сделаешь так-то и так-то, или ты меня не любишь.» Это было вначале безобидно. Я оказывала ему всякие мелкие услуги и не обращала внимания. Потом стало хуже — он уже требовал с меня, как с домработницы. Ну и с секс-рабыни тоже. Я, может, даже благодарна ему немного, он научил меня всему, что я умею в сексе. И поначалу всё это было невинно. А потом хуже. И хуже. И его больше не останавливали мои слезы. Потом он стал меня бить. Я сто раз порывалась бросить его, уйти, забыть, перестать. Но как только я решалась, он затягивал поводок. «Ты говорила, что любишь меня. Когда любят, то прощают. Когда любят, то делают то-то и то-то…» А я не могла ничего ответить ему, потому что он, как раз, никогда не говорил мне таких слов. Самых важных. Тех, что ты сказал мне в курилке Дворца спорта в наш с тобой самый первый разговор. И потом…. Наверное, я все еще любила его. Во всяком случае, когда он исчез, я рыдала. Может, в моих слезах было тогда больше облегчения, но я очень тяжело все это переживала. Очень тяжело.
Каминский притянул меня к себе и обнял. Я благодарно потерлась щекой о его предплечье и снова отстранилась. Мне хотелось объяснить. Высказать все то, что давило на меня все это время. Все, что мешало мне. Нам с Владом.
— Мне понадобилось четыре года, чтобы перестать просыпаться по ночам в слезах, чтобы перестать отскакивать от парней, чтобы снова начать хоть как-то жить. И я твердо пообещала себе, что никто и никогда больше не сделает из меня жертву. Поэтому, когда мне хотелось тепла, я просто снимала какого-нибудь симпатичного мальчика и спала с ним пару раз. Чтобы перебить. И все получалось. Потом появилась Ли. Я бы никогда не подумала, что мне может так снести крышу из-за женщины. Она просто улетная, это правда. Она одновременно и стальная и шелковая. И она четко дала мне понять, что решаю я. Только я. И это был с ее стороны самый верный ход. Лучше, чем рисунки на стеклах. Лучше, чем полет по ночному городу на мотоцикле. Чувство, что решаю только я. Я этим наслаждалась.
Я посмотрела на Влада. Он хмурился и кусал губу. Ему было неприятно про нее слушать. Может, не стоит продолжать?
— Мне не рассказывать больше?
— Нет, говори, я хочу все узнать и все понять. Пожалуйста.
— Хорошо. Ну, так вот. А потом нарисовался Таир. Бог ты мой, что он за мужик! Обаятельный, как черт! Такой лапочка, такой красавец, такой с виду безобидный, как сексуально озабоченный плюшевый мишка. Он пришел на наш спектакль и стал ухаживать за Ведьмой. И не узнал меня в гриме. Так было смешно! Такое приключение! А потом мы случайно разговорились, и выяснилось, что у него раньше была девушка, которая бросила его ради денег. И он тоже категорически не желает никаких отношений. И вот тогда я подумала, что это отличный вариант. Я даже изобрела для этого термин: постельная дружба. Ну и к тому же, он так оттенял Ли. Они были как черное и белое, как сталь и дерево — ледяная Ли, как опасная бритва, и плюшевый забавный Таир, как веселый щенок. У меня был отличный комплект, да. Пока не появился ты. А ты, змей, уже был вариантом посерьезнее. Самое главное – ты певец. И Дима был певец. Когда мы разговаривали там, на балконе, я из принципа решила тебя обидеть. Поманить и кинуть. Просто чтобы убедиться, что никакие чувства надо мной больше не властны. Просто чтобы сделать больно Диме.
Тут Каминский улыбнулся. Чему? Один бог его поймет, этого невозможного человека!
— Но ты же мастер своего дела, а? Ты показал мне Ластовку с ее огнями, себя со всей твоей трагичностью, свои песни, свои пальцы, от которых я лезла на стену, своё всё. И когда я поняла, что ты не просто так, не очередной экземпляр в коллекцию, что я подсаживаюсь на тебя, что я влипаю… Я запаниковала. Я просто запаниковала. Я представила, что будет, если у нас всё будет. Отношения, чтоб они сгорели! Я снова буду жертвой. Снова буду тряпкой, а ты станешь вытирать об меня свои замечательные концертные сапоги. И я стала бороться. Как могла. Как умела. Паршиво умела, честно говоря. А ты, как на зло, начал давить на меня. Эти ключи. Больше всего мне хотелось засунуть их тебе в задницу, Каа. И когда ты всё-таки подвёл к тому, чтобы я их взяла… Я тебя ненавидела. Ну, не когда взяла ключи, а когда пришла в пустую квартиру. Та истерика, которую я закатила, это от страха. От ужаса. Я всё время думала о Диме. Всё время вспоминала, как я приходила в его квартиру. Открывала дверь своим ключом. А потом приходил он. И… Я почти сбежала тогда. Почти. Не успела. От тебя не убежишь, ты, чертов завоеватель! Ты так грамотно вел себя, так прекрасно демонстрировал мне ДРУГИЕ отношения, что… ты тогда пришел и спас меня от тебя. От себя. От Димы. От всего. И я почти сломалась. Я почти сдалась. Если ты сейчас улыбнешься, я выбью тебе зуб, так и знай!
Он едва сдержался, да. Он просто таки чудом не улыбнулся, упырь!
— Но ты потом допустил одну классную ошибку, с Таиром. Ты начал метить территорию. Вы вели себя безобразно, это было так уморительно смешно! Вы бухали тогда после всего вдвоем, да? Лучше бы вы не бухали! Потому что после вашей пьянки Таир… Короче, вышла некрасивая сцена, в ходе которой я пыталась доказать Таиру, а главное, себе, что у нас с тобой ничего нет. Формально ничего и не было, так что… Вот только Таир… Он не поверил. И сказал, что любит меня. И мне стало так… не могу объяснить… Я, которую никто никогда не любил, попала в ситуацию, когда в меня влюблены сразу три невероятных человека: суперженщина Ли, мачо Таир и звезда Каминский. Это как если бы ты никогда не водил машину и вдруг выиграл «Формулу один». Как если бы ты вчера выучил алфавит, а сегодня написал «Войну и мир». Как если бы бомж выиграл миллион. Как-то так. И я не знала, что с этим делать.
