Все это фиксирует мозг, в голове звенели Васькины бубенчики, тело предпринимает постоянные попытки бухнуться если не в обморок, то хотя бы в объятья этой мелочи обаятельной.  Рука, которой я отталкивала Марка, сграбастала теперь его за рубашку мертвыми тисками, губы сами собой вспомнили, что целоваться можно страстно и увлеченно, гормоны застыли минутой молчания, оценивая адекватность хозяйки, не зная какую строну поддерживать.

Марк, наконец, оторвался от меня и заглянул в мои, я надеюсь, что только ошалевшие глаза, его взгляд постепенно приобрел осмысленность, серьезность и знак вопроса. Это он от меня ждет ответа на представление, что тут устроил?

А вокруг звенящая тишина, и мы в свете ламп одни на танцполе и все вокруг взирают на нас, я это не видела, почувствовала по напряженному ожиданию окружающих. Наверное, это и отрезвило меня, да так, что выветрились остатки алкоголя и бесшабашная веселость.

- Какого хрена? – тихо и зло поинтересовалась я у гормонально озабоченного юнца, да, не романтично, да, не тяну я на тургеневскую девушку.

Глаза Марка вмиг сделались острыми. Обиженными? Злыми? Что-то непонятное. На лице появилась немного развязная улыбка.

- А что? Всем можно, а мне нельзя? – небрежно бросил мне.

На меня вылили ушат холодной воды, нет, ведро, не-а, окунули в прорубь. Перехватило дыхание. Вмиг стало жарко. Смотрю на него, он, молча, ждет моей реакции, правый уголок губы немного подрагивает. Волнуется или боится? Прикрываю глаза, делаю несколько глубоких незаметных вдохов-выдохов, успокаиваюсь, чтобы не прибить озабоченную поросль, опасаясь, что могу нанести, таким образом, непоправимый урон генофонду. Но злость требует выхода и немедленно, иначе меня порвет изнутри.

Обвожу взглядом притихший зал, все, включая оркестр и официантов, с вожделением ждут продолжения и даже не дышат, боясь нам помешать. За ближайшим столиком пара лет за сорок, невысокие, он жгучий брюнет, да такой жгучий, что я автоматом заподозрила его в искусственной окрашиваемости этой самой жгучести. Взгляд остановился на его непривычно узких бровях, удивилась. Он не только красится, но еще и брови щиплет – это что же за добровольный мазохист такой? Посмотрела на его соседку. Нормальная такая соседка, однозначно противоположного пола, полноватая, с ярко накрашенными губами, в глазах интерес, что же я буду делать дальше?

И что делать? Пипец, стоим, как два дурака, что-то говорить дураку напротив совсем нет желания, но ответить за унижение в его словах все же надо. Морду ему набить не получится, ручонки коротки, да и силенок не хватит. Опускаю в раздумии о моей мести глаза на стол, улыбаюсь. Беру бокал с красным вином, подношу его к лицу, вдыхаю аромат, м-м-м, явно хорошее вино и дорогое, наверное. Зал следит за каждым моим жестом глазами, такого острого внимания к моей персоне я не чувствовала никогда. Поднимаю взгляд на Марка, тот уже спокойно ждет моей реакции. Вот же мармозетка неудовлетворенная,  другой бы давно слинял от греха подальше. Сейчас я тебя удовлетворю, чтобы больше ни помыслов, ни действий, ни…

Грустно и немного разочарованно улыбаюсь ему, на его лице удивление моей реакции. Свободной рукой беру его за ремень брюк. В его глазах удивление возрастает. Выливаю, молча, полстакана красного вина «за шиворот» его белых, отутюженных стрелками брюк. Удивление в глазах напротив уже зашкаливает и даже челюсть солидарна с хозяином – ушла вниз, открыв рот.

- Теперь ты, ничем ото всех не отличаешься, - равнодушно довожу до его сведения, погасив улыбку у себя на лице.

Возвращаю бокал на стол, извиняюсь на смеси английско-итальянского перед парой за нерациональное использование их напитка. В глазах женщины немое восхищение и благодарность за доставленное удовольствие. Разворачиваюсь и иду к своему столику, через пару шагов зал взрывается женскими аплодисментами и криками одобрения в мой адрес, мужчины сочувственно, молча, поддерживают обмочившегося, понимая, что если сейчас выскажутся вслух, то огребут от своих половин по самое интимное.

Загремела музыка, за нашим столом собрались все наши, и сразу стало тесно, Николай посматривал с интересом, Костя с некоторой опаской. Васька стояла чуть позади нашего столика и ее эмоции были не понятны: то ли осуждение, то ли зависть, то ли удивление…

- Ты сильна, - оказывается восхищение, - я бы так не смогла, - и еще немного зависти.

- Смогла бы, если бы тебя после поцелуя назвали шлюхой, - подошла к ней, так как сесть попросту было негде.

У подруги выскочил бокал с вином из ладони, полетел вниз и разбился мелкими брызгами о каменный пол, наверняка досталось моему платью. Васькины глаза увеличились раза в три, начал было открываться рот, но тут же челюсть, хмыкнув, вернула его в приличное состояние. Губы сложились в узкую полоску презрительности, в глазах полыхнуло пламя мести, взгляд метнулся в поисках моего обидчика.

- Успокойся, ему уже хватило.

- Слушай, а ты не знаешь, он ночует один или с блондинками?

- Тебе-то это зачем? – протянула руку к столу за стаканом с водой.

- А давай ночью мы его привяжем к кровати, разденем догола и оставим так мерзнуть до утра.

Теперь уже я воззарилась на нее с удивлением.

- Какая ты кровожадная!

- Я не кровожадная, я просто в шоке! Чего на него нашло? Ему что, блондинок мало? – с подозрением посмотрела на меня, - А может вы опять поцапались? Или ты как-то унизила его мужское достоинство, не заметив этого?

- Не помню такого, но даже если и унизила, то теперь мы в расчете.

- Не-а, ты опять ведешь в счете.

Мне было банально стыдно за театральную сцену в лучших традициях греческого театра, и даже шквал собранных аплодисментов не могли заглушить стыда.

- Ну что, Дездемона? – подошел Андрей, - уделала своего Отелло! – и приобнял Василину.

- Я тоже так умею, - подруга выразила свое неодобрение взглядом и для убедительности еще утвердительно покачала головой.

Андрюша ручонки прибрал и укоризненно посмотрел на Ваську.

- Василиса, не бери в голову, - это группа поддержки в лице Николая, - выпил парень, не сдержался, с кем не бывает? – и глаза такие добрые, но лука-а-а-вые, - поехали с нами на гору, мы там тебя в чувства приведем.

- А что? И, правда, девчонки, поехали, - взбодрился Андрей.

- Мы подумаем, - синхронно ответили, задумавшись каждая о своем.

На гору я готова была лезть уже не на 90%, а на 80, разница добавилась только что - видеть там Марка сильно не хотелось, а он часть организации экспедиции взял на себя, и насколько я поняла из общих разговоров, пока не понятно поедет или нет. У него какая-то встреча важная или договор, или контракт, вообщем, чего-то нужно заключить, подписать. И его время полностью подстраивается под нее. С другой стороны, чего на него внимание обращать, можно просто игнорировать присутствие друг друга. Ага и портить всем настроение, может получиться, мягко игнорировать, не общались же мы в последнее время с ним. Нууу. Как не общались? Его выходка при Алексе, мордобой с Андреа. Не-не-не, тихого игнора не выйдет, а открытой войны, даже холодной, сильно не хочется. Черт, черт, черт. Чего там у него стрельнуло? Может, правда просто перебрал, проспится и все вернется на круги своя?

Вернулись в номер около двенадцати, долго стояла под душем, смывая весь негатив сегодняшнего вечера, пока Васька не начала требовать свою долю гигиены.

- Лиса, ответили хозяева виллы, - докладывала она, намазывая тело лосьоном, - через два дня можем заезжать.

- Жаль, что не завтра, - ответила, находясь в своих мыслях.

- Ты чего? – опешила она, бухнувшись пятой точкой на кровать, - мы же планировали как раз пару дней в Чефалу позагорать.

- Угу-м.

Минут десять назад вдруг поняла, что сильно хочу сбежать с этого места, останавливало пару вещей: мне нравился городок, я не находилась еще по нему и Васька просто больная по морю и безмерному загоранию. Не хотелось из-за моей прихоти лишать ее этого удовольствия.