Я замечаю, что она чуть сощурила глаза и разглядывает меня с превосходством шикарно одетой женщины. Ощущение такое, будто по мне шарят лучом фонарика, но я не в претензии. Я без труда считываю её скачущие мысли и радуюсь, что мой нелепый вид позволяет Ирине торжествовать. Моя проблема с одеждой оборачивается удачей.

– А вы, похоже, высокая! – говорит она. Изучает меня в подробностях.

– Мой рост – метр семьдесят два, – сообщаю я.

– Высокая! – подтверждает она. – А я всегда маленькая была!

Я не понимаю, какое это имеет значение, но Ирина немного утешается.

– Успокоилась? – спрашивает Саша. – Я тебя первую домой заброшу, а потом Зою отвезу.

– Капусту купи для борща на обратном пути, – по-хозяйски распоряжается Ирина. Она садится удобнее, расстегивает шубу и подносит к лицу мои гвоздики. А я не возражаю, мне не жалко.

Когда мы остаемся с Сашей вдвоём, я вопросительно смотрю на него. Он всё понимает.

– Мы ругались с утра. Я сказал ей, что уйду, – нехотя поясняет он.

– И что? – подстёгиваю я.

– Она спросила, к кому. Я сказал, что к тебе. Вот и всё.

Ничего не изменилось. Только зимние сумерки за окном стали гуще и повсюду замельтешили огни вывесок и фонарей. По всем правилам житейской драматургии я должна сказать ему что-нибудь вроде: «Ты с ума сошёл!».

Но я спрашиваю:

– И как, помогло?

– Как видишь! – с усмешкой говорит Саша. – Ты не обижайся, ладно? Втянул тебя зачем-то. Она достала меня ревностью и бесконечными допросами. У меня уже такое ощущение, что моя Ирка за каждым кустом сидит.

– Это же любовь наверно, – предполагаю я.

– Такая что ли любовь должна быть?! – восклицает он в сердцах.

– Она у всех разная. Ты уже большой мальчик, Сашенька, должен бы понимать. Женат тоже уже давненько.

– Вот когда ты мне что-то говоришь, я как-то сразу всё понимаю. А с ней мы вечно спорим, выясняем, и выяснить не можем!

Я не отвечаю. Иногда полезно помолчать и подумать. У каждого из нас есть свой маленький мирок, заселенный близкими людьми, пронизанный коммуникациями долга, привязанностей, привычек, памяти. Когда судьба свела нас в общем деле, быстро сделалось очевидным, что нам не требуется многословие. Какая-то едва различимая мелодия начинает звучать сама собой в тишине, и вьётся, вьётся прозрачная нить тайного волшебства. Всё невнятно, воздушно, едва уловимо, что едва ли возможно сохранить надолго…

Как-то одна сотрудница сказала мне: «Слушай, я стояла между вами и ощущала себя в слабом магнитном поле! Что бы это значило?» Я, конечно, тогда отшутилась, но вскоре решительно уволилась из брокерской конторы. Я испугалась самой возможности служебного романа.

– Слушай, ты меня простишь? – Саша выдёргивает меня из раздумий своим вопросом. – Ну, такой я дурак, стыдно даже! Подставил тебя. Соскочило с языка.

– Сашка! Друзья для того и существуют, чтобы выручать во всяких житейских ситуациях, – говорю я ему. – Выброси из головы. Ирина отыгралась на мне, сбросила боезаряд, и всё у вас уладится.

– Нет, она ещё нервы мне помотает! – предвкушает он. – Но уже не так остервенело, ты права. Да, надо как-то регулировать отношения с женой. Дети видят, особенно младший.

– Ты ей больше внимания уделяй, слов ласковых не жалей, – наспех советую я.

– Я на слова не мастер, ты знаешь.

– Да знаю…

– А как тебе машина моя новая? Я же заезжал тебе её показать! – спохватывается Саша у моего подъезда.

– Машина – класс! – весомо заявляю я. – В жизни на такой тачке не каталась!

Его удивительные, лунные, с поволокой, глаза сияют. Он достиг всего, к чему стремился. Или почти всего.

В прихожей меня встречает вся семья: муж, сын, кот Кузя. У сына мои распахнутые зелёные глаза, мой чуть большеватый рот, аккуратный нос мужа, а волосы курчавятся, как у отца, но жёсткие и густые, как мои. Я люблю разглядывать его физиономию.

– Мы забеспокоились, – говорит муж. – Звонила какая-то женщина, что-то бормотала, будто ты куда-то уйдёшь или уедешь. Я не понял, стал звонить тебе на работу, а там вообще никого! У тебя срочная командировка?

– Нет! – я весело отвечаю и скидываю пальто, стягиваю сапоги.

Кот бегает вокруг, радостно обнюхивает меня, трётся об ноги. Муж подхватывает пальто.

– Так кто же мне звонил? – удивляется он.

– Наверно ошиблись номером! – лукаво заявляю я.

Троица моих мужчин внимательно следит за мной глазами, стоит, словно свита. Я чувствую себя королевой в окружении придворных. Я счастливо улыбаюсь и вдруг отчётливо вижу рядом с сыном свою не рождённую дочь. Она беззвучно смеётся, и весёлые кудряшки пляшут у неё на лбу. Она такая красавица! Жаль, что они пока не видят её.

Самолёт приземлился в Домодедово. В салоне раздались громкие хлопки в честь экипажа. Я присоединилась с удовольствием. Меня радовало всё: мягкая посадка, солнце за стеклом иллюминатора, большие буквы на крыше аэровокзала – МОСКВА. Я люблю летать и люблю возвращаться в Москву. Я всегда смотрю на эти гигантские буквы. В них мне видится скользящая улыбка большого города.

Когда перелетаешь с востока на запад, получаешь как бы временной бонус из-за разницы часовых поясов. Я вылетела из Екатеринбурга в 7-00 и в Москве очутилась в тот же час! День только начинался: весенний, тёплый, многообещающий. Неясные, но приятные ожидания волновали и бодрили, хотя тогда я даже не догадывалась, какие невероятные события вскоре последуют – одно за другим!

Из аэропорта до города я предпочитаю добираться на автобусе, а не на такси, но вовсе не из-за цены проезда. В таксомоторе обычно пахнет табаком, и очень давит биополе водителя. Ведь ехать примерно час, а мне не всё равно, с кем и как я проведу этот маленький отрезок жизни. Автобусы сейчас вполне комфортабельные, сидишь высоко и видишь далеко. Можно любоваться видами из окон и неспешно структурировать мысли.

Я возвращалась с форума молодых журналистов. Эта профессия не проста, она владеет мной круглые сутки. Я постоянно подбираю слова, нанизываю их, как бусины на нитку, любуюсь фразой, пробую и щупаю её, верчу так и этак. Потом я безжалостно стряхиваю бусины с нитки и набираю опять, уже в новом порядке. Если выражение получается удачным, оно попадает в запасники: в блокнот, в компьютерный файл, наговаривается на диктофон или просто хранится в памяти мозга. Как придется. Я проделываю подобные упражнения почти постоянно. Это мой труд и хобби одновременно.

У меня есть амбиции и мечта. Я хотела бы заиметь своё печатное издание! Моё любимое занятие – мысленно выстраивать концепцию собственного журнала, продумывать рубрики. Чем чёрт не шутит? Вдруг когда-нибудь наработки пригодятся, и мир оценит мой независимый взгляд на события и факты.

Я живу на Можайском валу. Название звучит значительно, но улочка совсем небольшая. Была суббота, день, когда москвичи обычно всласть отсыпаются после рабочих буден. Город выглядел непривычно малолюдным и спокойным. Эти редкие часы тишины и безмятежности я очень ценю.

Я уже приближалась к дому, как вдруг услышала сзади шорох шин по асфальту. Пришлось оглянуться. Чуть поодаль, почти вровень со мной очень медленно двигалась красивая машина – серебристый «Фольксваген Гольф». Я остановилась: может, водитель приготовился к повороту во двор? Здесь у нас несколько тесновато. Автомобиль тоже остановился, из него проворно вышел мужчина и сделал решительный шаг ко мне.

Когда в поле моего зрения попадает новая личность, я мысленно начинаю вести блиц-репортаж, комментируя события. Так я тренирую способности. Об этом человеке я молниеносно подумала: «Из чрева элегантной немецкой машины появился пижонистый брюнет в джинсах и пиджаке в полосочку с лукавинкой в глазах. Явно не робкого десятка». И пока больше ничего.

– Девушка, вы не подскажете, как лучше доехать до театра Эстрады? – спросил он.