– А вы не могли бы конкретнее, с именами и фамилиями?

Моя собеседница ответила коротко:

– Стерва!

И бросила трубку.

Вот уж точно – как снег на голову! Вот несправедливость! Я не состою в любовных отношениях, параллельных с семейными узами. У меня нет даже самого вялотекущего романа на стороне. Редкий невинный флирт на благо процветания бизнеса не в счёт.

«Скорее всего, дама что-то перепутала», – решаю я.

Дела уже на ум не идут. День не задался. Очень хочется подойти к зеркалу и рассмотреть себя. Похожа ли я на роковую женщину?

Изучать себя при всех я не могу. На ум приходит стратегическая хитрость: ссылаясь на непогоду, снежные заносы и пробки на дорогах, я великодушно предлагаю всем разойтись пораньше. Уговаривать долго никого не приходится. Вскоре офис пустеет.

Я подхожу к шкафу для документов, на торце которого крепится большое овальное зеркало. В нём возникает моё удивлённо вытянутое лицо. Нет, я не похожа на женщину-вамп. Разве что сменить цвет волос к Новому Году… Всё какое-то разнообразие.

Из своего окна я вижу кусок Волгоградского проспекта и большой отрезок улицы Шоссейной. Тут район Текстильщики, там уже Печатники. В такие места гостей столицы на экскурсии не возят. В хорошие-то дни здесь вечные пробки, а по такой погоде и вовсе основательный затор.

Зима празднует победу, куражится. Снегопад не ослабевает. Машины еле движутся, фары включены. Одна иномарка представительского класса свернула к нашему крыльцу. Из неё выходит мой знакомец Саша Леонов. Мы давненько не виделись, и я удивлена. Шутница-зима намела, навьюжила сюрприз. Домой поеду медленно, но на хорошей машине.

С Сашей мы познакомились, когда он с другом учредил брокерскую контору и подбирал сотрудников. Им требовался технический секретарь. Я искала работу и решилась попробовать.

Совместная работа сплачивает. Раскрываются характеры, проявляются привычки. Саше всегда остро необходимо поделиться радостью покупки. Разделённое чувство приятно вдвойне. Я подхожу для этого, так как лишена зависти. Я умею слиться в ощущениях и ликовать как за себя. Мы уже года три работаем в разных фирмах, но с возрастом всё труднее менять привычки и привязанности. Изредка заезжая ко мне, он придумывает повод для встречи. Я подыгрываю ему, делаю вид, что верю в надуманную причину. Мне нравится эта невинная игра.

– Ну, ты оделась, девушка! – бросает мне Саша, когда я появляюсь на крыльце. – Давай, садись! Поехали! Дверью не хлопай! Не грузовик!

Саша щеголяет лёгкой грубостью речи, нарочитым небрежением правилами этикета. Я не нахожу в этом никакого мужского шарма, я вижу чуть глубже защитного панциря, я знаю Сашу со всеми внутренними комплексами и противоречиями. Но он надёжный товарищ, а это важнее.

На заднем сиденье лежат три юные гвоздики и связка жёлтых бананов.

– Это мне? – спрашиваю я.

– А то кому? – отвечает он резким вопросом на вопрос.

– Как трогательно и приятно! – восклицаю я, располагаясь в мягком, уютном кресле.

Красивая, почти бесшумная и послушная, как японская женщина, машина поплыла по проездам и улочкам в объезд заторов. Мне тепло. Я избавлена от колкого снега, скользкой дороги и недоумённых взглядов на моё пальто. Я чувствую себя королевой. Саша доволен: он сумел подарить мне ощущение защищённости и значимости. Мы очень мало говорим, больше молчим. Я вижу его профиль, лёгкую улыбку на губах и замечаю его гордость. Тихая, маленькая, хрупкая тайна рождается из множества флюидов. Тонкая меланжевая нить наших необычных отношений вьется и сворачивается клубочком где-то рядом, на заднем сиденье, среди бананов и гвоздик.

На улице я бы выглядела студенткой-неудачницей. Повсюду надменно дефилируют дамы в мехах и замше. Когда мы останавливаемся на сигнал светофора, перед самым капотом машины переходит дорогу дерзко дорогая шуба. Голубая норка струится, ниспадает, что называется, «об пол», а сверху всё великолепие венчается песцовой шапкой. Я невольно слежу за дамой глазами.

– Жена, – спокойно замечает Саша.

– Чья жена? – успеваю спросить я.

– Моя, – так же обыденно отвечает он.

Шуба тоже приостанавливается, из-под роскошного песца выглядывают два округлых серых глаза и остренький носик.

«Миленькая» – отмечаю я про себя, а вслух говорю:

– Надо её пригласить в машину.

– Сейчас посадим, – невозмутимо соглашается Саша.

Он направляет машину в разворот и, ловко съезжая с дороги, оказывается прямо перед женой.

– Ира, садись, – приглашает Саша, не выходя из машины и не подавая ей руки. Это его коронный стиль – небрежность.

Ира долго устраивается на заднем сиденье, рядом с натюрмортом из цветов и фруктов. Наш трогательный клубочек отношений выкатывается на улицу, падает прямо в снег. В салоне возникает холодная напряжённость.

– Я вам помешала? Могли бы не останавливаться! – нервно говорит Ирина, а я с удивлением замечаю, что её голос мне знаком.

– Ты домой? – спрашивает Саша ровным голосом.

– Я-то домой! А вот ты куда?! – Ирина говорит визгливо, и я отчётливо припоминаю, что слышала этот голос сегодня по телефону! Мне становится смешно от двусмысленности ситуации. Я ничего не понимаю. Не могла же она знать заранее, что её муж заедет за мной. Я и сама не знала этого. Я едва сдерживаю смех, только улыбаюсь, как шаловливая школьница, и дружелюбнее говорю:

– Вас зовут Ирина? Очень приятно! Нам как-то не доводилось раньше встречаться. А я Зоя.

– А уж мне-то как приятно! – с едким подтекстом восклицает она, словно приглашая к скандалу.

Я замечаю, что у неё дрожат губы, и она вообще может расплакаться. Этого только не хватало!

– Ириш, ты бы успокоилась. Сейчас домой поедем, – мирно говорит Саша. – Мне только надо колесо посмотреть. Что-то показалось, будто прокол.

У мужчин своя логика и иная система ценностей. И полушария мозга у них работают по очереди, а это значит, что все мысли Саши сейчас только о колесе, и всё остальное померкло.

Мы остаёмся вдвоём с Ириной. Я продолжаю улыбаться, не совсем понимая, в какую пьесу влипла.

– Кому цветы? – с ехидством в голосе интересуется Ирина.

– Наверно вам! – беззастенчиво лгу я, и это святая ложь, так как у неё глаза на мокром месте.

– Мы поссорились утром! – доверительно сообщает она.

– Так, значит, он решил помириться! – уверенно заявляю я.

– А бананы кому? – спрашивает она.

– Тоже вам! – бодро лгу я.

– Я их терпеть не могу! – на высокой ноте заявляет она и выбрасывает банановую связку прямо на снег. Теплолюбивые плоды обречённо шлёпаются. У них незавидная судьба: на таком морозце они вскоре затвердеют и почернеют.

Я пожимаю плечами. Мою жизнерадостную улыбку можно бы уже и свернуть, но она прочно приклеилась и тянет все лицевые мышцы в стороны. В голове верится мотивчик песни «Яблоки на снегу».

– Он, наверно, просто запамятовал, что вы любите, – плету я. – Мужчины бывают такие несуразные!

– Настолько запамятовал, что он ёще и вас привёз с бананами вместе! – выпаливает она. По телефону она мне грубо тыкала, а тут снизошла до местоимения «вы». Уже прогресс в наших непростых отношениях.

– А я случайно попалась ему на пути, – беспечно сообщаю я.

– И часто вы ему подворачиваетесь?! – грозно вопрошает Ирина.

Страсти накаляются. Похоже, близится финал и апофеоз.

– Крайне редко! – спешу я заверить. – Мы ведь давно не работаем вместе, так что всё происходит по воле случая.

Не смотря на агрессивность Сашиной жены, я не держу на неё зла. Мне очень хочется утешить Ирину, убедить, что я не посягаю на чужой семейный очаг. Мысли вертятся в голове, но подходящая фраза не образуется. Остаётся улыбаться.

– Чего бананы выбросили? – спрашивает вернувшийся Саша. Он будто бы не замечает раздражения жены.

– Захотела и выбросила! – с вызовом заявляет Ирина. – Если они не мне, а твоей подруге, то можешь подобрать!