«Я зоркая или слепая?..» Я зоркая или слепая? В окошках стёкла иль слюда? Или глаза мои слипались От сна жестокого тогда? Во сне летели густо гуси, Летели гуси до горы, И мыли ноженьки Маруси Водой студеной Ангары. Ах, Ангара, твое сказанье — На памяти холодный след, Мое большое наказанье За ликованье лучших лет. Мне красота твоя без толку, Без толку прошлые стихи, Я складываю их на полку, Как замоленные грехи. И я не видела сегодня, Не видела позавчера, Как опускались вниз по сходням Мои сплошные вечера, И как летели густо гуси Не за моим уже окном, И как смеялись там Маруси Над сбывшимся взаправду сном. «Глупость моя!..» Глупость моя! Мудрость моя! В ссорах ли, или в ласках, Без вас не прожив ни единого дня, Отныне вам не подвластна! Повинную голову меч не сечет. Дождями последними небо течет. По лужам иду, спотыкаюсь, Торжественно отрекаюсь. Отрекаюсь от собственной глупости. Отрекаюсь от собственной мудрости. Приятное утешение! Удобное развлечение! Иду и не откликаюсь, Самозабвенно каюсь. «Ты мне сказал, что часто ложью платим…» Ты мне сказал, что часто ложью платим. За то, что нам привиделось во сне, Но быть стихи должны просты, как платье, Как это платье черное на мне. Как это платье. Горькой простотою Я не хвалюсь и не кичусь давно. Такого платья я уже не стою, И мне теперь не по плечу оно. «Что выпал снег, я нынче в споре…» Что выпал снег, я нынче в споре Друзьям ни слова не скажу. Мне спор не в радость и не в горе, Я просто перешла межу. Отгуливанила гулянье, Под горло рученьки свела. Зачем Россию обелять мне? Она и так белым-бела… «Ты говоришь о том, что будут внуки…»
Ты говоришь о том, что будут внуки, Что наша жизнь прекрасна и долга. А я покорно опускаю руки, И падают вечерние снега. Ты не сердись, что я гляжу устало, Что разум снова с сердцем не в ладу. Ведь снегу надо быть сегодня талым Во имя яблок в завтрашнем саду. «У окраинных льдов…» У окраинных льдов, Под звенящим крылом самолета, В самом новом из Новых годов, Я готова ко взлету. Все надежное рушу. Все, что есть, раздаю. Свою смертную душу Высоте продаю. С этих темных, пустых небес Опустилась я ненадолго. Самолет, серебряный бес, Уноси ты меня от долга! «Встречаю в марте этот Новый год…» Встречаю в марте этот Новый год, Среди чужих и нечужих реликвий. Я больше не завишу от погод. Я больше не завишу от религий. Среди своих утроенных невзгод, Со всеми узкобровыми на равных, Встречаю мусульманский Новый год, Раз навсегда устав от православных. Раз навсегда. За ту печаль я пью, Что вновь не зазнобит и не согреет. Раз навсегда. В снега вино я лью, Чтоб те снега смогли сойти скорее. «Бесспорен только спорт…» Бесспорен только спорт. Все остальное спорно. И смотрим мы в упор, Печально и покорно, На скользкий, блесткий лед И на лыжню по насту, На цирковой полет Стремительных гимнастов. От музыки и книг Уходим мы туда, Где решены, как миг, У финиша года. Где ясность с давних пор, Где пот весом, как зерна. Когда бесспорен спорт,— Все остальное спорно. «Долинная страна…» Долинная страна, Мой долгий дом, Опять сквозь сон меня к себе покличет. Для азиатки Азия как долг, Долг крови, Долг земле И долг обличью. Не считано, Не взвешено, Не меряно, А просто так вот, взято и доверено, Но, может, нет сегодня тяжче бремени, Чем пониманье Азии во времени. |
