— Любимая, позволь, — прошептал Леха, эти слова, сказанные практически у ее кожи, пронеслись опаляющей волной по телу, оставляя ее в полной власти парня. Его пальцы слегка раздвинули нежные складочки, открывая языку доступ к повлажневшему лону. Эти чувственные прикосновения, заставили Зойку выгнуться дугой и вцепиться в простыни от невероятности ощущений. Девушку всю трясло от возбуждения, но ей хотелось ощутить его в себе, почувствовать силу его толчков, устремляясь навстречу каждому проникновению. Леха, словно услышав ее мысленный призыв, поднялся и одним сильным ударом вошел в тесное лоно. Это движение, казалось, сорвало все ограничения: страсть захлестнула их жаркой волной, заставляя парня двигаться резко, стараясь проникнуть глубже, сильнее прижаться к телу девушки, которая встречала каждый его толчок, а ее ногти вцепились в его плечи, оставляя царапины, но Леха вряд ли чувствовал их, пытаясь сохранить хотя бы слабые клочки рассудка в мареве наслаждения. То, что сейчас происходило, нельзя было назвать соединением двух людей, это было воссоединение единого целого, обретение полноты существования. Зойка погружалась все глубже и глубже в пучину наслаждения, дыхание сбивалось, тело дрожало на последней грани, и вот очередной сильный толчок позволил преодолеть ее. Лоно, сжимаясь вокруг члена, отправило Леху вслед за возлюбленной, вторя ее стонам, содрогаясь в экстазе, изливая семя. Волна страсти медленно отхлынула, оставив их задыхающимися и обессиленными. Леха хотел сползти с Зойки, но она удержала его.

— Лешик, а вот что странно, — немного отдышавшись, сказала она. — Когда ты во мне, я так не чувствую твоей тяжести.

— Ну, у меня есть еще точка опоры, — ухмыльнувшись, сказал он, с намеком шевельнув бедрами.

— Ладно, убирай свою точку опоры, я совершенно без сил.

Леха перекатился и лег рядом, глядя во все еще затуманенные удовольствием глаза девушки.

Тут он поднялся, слез с кровати и, взяв ее руки в свои, опустился на одно колено, перед этим прикрыв чресла подобранной футболкой, сказал:

— Любовь моя, мои попытки сделать все по-человечески заканчиваются всегда одинаково. И если я сейчас не скажу того, что хочу, то сомневаюсь, что вообще до этого сегодня дойдет. Милая, я люблю тебя так, что порою это причиняет боль, но я ни за что на свете не отказался бы от нее, даже если бы она была еще сильнее. Раньше я часто принимал что-то за самые счастливые события в моей жизни. Но просто до этого я не знал тебя. Все, что было раньше, меркнет перед единым мгновением с тобой. Расстаться с тобой хоть на короткий срок немыслимо для меня, я хочу, чтобы ты была со мной всегда. И чтобы первым, что я видел, проснувшись утром, была твоя полусонная улыбка. Любимая, стань моей женой, и я постараюсь сделать так, чтобы каждое мгновение твоей жизни было счастливым.

Зойка во все глаза смотрела на Леху, и по ее щеке поползла одинокая слеза, она опустила глаза вниз, пытаясь сморгнуть слезы, и… с хохотом упала на кровать.

Леха в недоумении смотрел на хохочущую девушку. Чувство обиды медленно поднималось внутри.

— Зой, я сказал что-то смешное?

Изо всех сил пытаясь справится со смехом, она указала на него. Леха непонимающе осмотрел себя. Его член снова поднялся, и футболка топорщилась, удерживаясь только на нем.

Наконец Зойке удалось справится со смехом, она притянула парня в объятия и, покрывая его лицо поцелуями, прошептала:

— Лешенька, любимый, неужели ты подумал, что я могу сказать нет? Ты моя жизнь, воздух, которым я дышу. Ты наполнил мой мир радостью и счастьем. Да! Конечно, да! Я безумно тебя люблю, хотя ты и озабоченный извращенец.

— А может, ты любишь меня именно потому, что я «озабоченный извращенец»?

— Все может быть, — хихикнула она. — Лешик, кто-то обещал отдать себя в мое полное владение.

— Я уже давно твой, так что пользуйся по своему усмотрению, — с улыбкой сказал парень, откидывая футболку и плюхаясь рядом с ней на кровать.

Зойка не спеша стала разглядывать свою, только что обретенную собственность. До этого ей удавалось его увидеть только в спешке, когда она сдерживала в себе желание коснуться его. Теперь же он лежал, распростертый на кровати, в полной ее власти, давая ей возможность воплотить все свои фантазии. Леха не был атлетического сложения, но это не означало, что у него не было мышц, где полагается — были, были и квадратики пресса, и приличные бицепсы, и отнюдь не костлявые ноги. Скорее, сложением он походил на пловца: стройное, гибкое, слегка загорелое тело с гладкой кожей и легким пушком волос на груди. Зойка провела по ней рукой, обвела пальцами соски, опустилась к ямке пупка, внимательно следя за реакцией Лехи. Его глаза потемнели, легкая дрожь волнами пробегала по телу, эрекция, заметная до этого, стала сильнее, оплетая длину члена набухающими венами. Зойка склонила голову и лизнула сосок, дрожь в теле парня усилилась. Медленно целуя, девушка опускалась вниз, потом погрузила язык в пупок, совсем рядом со своей головой почувствовав шевеление. Она повернула голову и увидела Лехин член в полной боеготовности. Зойка перевела взгляд на парня, его глаза были затуманены наслаждением и мольбой. Она понимала, что он никогда не попросит сделать что-то, чего ей не хочется, независимо от того, какое удовольствие это доставит ему. Потому что боялся хоть чем-то оттолкнуть ее, заставить сделать то, что будет ей неприятно. Она протянула руку и обхватила пальцами напряженную плоть…

Кто кому больше не давал спать этой ночью, сказать трудно, но ближе к утру они оба были настолько обессилены, что даже говорить не хотелось. Парочка просто провалилась в глубокий сон, которым засыпают люди, полностью довольные собой и жизнью.

Зойку кто-то осторожно тряс за плечо. Она с трудом разлепила глаза, и увидела полностью одетого Леху.

— Просыпайся, соня, у меня еще не кончились сюрпризы.

— По-твоему, я смогу сейчас стоять? Такое ощущение, что вместо ног у меня вареные макароны. Дай поспать, будь человеком.

— Ну, заинька, пожалуйста. Там, куда мы поедем, и выспишься. Ну, давай вставай, я завтрак приготовил.

При упоминании о еде, в Зойкином желудке раздалось урчание. Слишком много сил было потрачено прошлой ночью.

Леха ухмыльнулся:

— Пойдем, тебе теперь много сил надо, а то еще одного такого марафона ты не переживешь.

Они ехали уже около получаса, Зойка задремала под звуки блюза, разморенная от сытости и тепла в машине. Легкий толчок заставил ее очнуться, они поворачивали на грунтовую дорогу, на облупившемся указателе у обочины ничего нельзя было разобрать, и дорога была какая-то малоезжая.

— Лешик, а куда мы едем?

— Да так, в местечко одно, надеюсь, тебе понравится.

— А у этого местечка название есть?

— Ну, если я смогу добиться, чтобы им, кроме газа, еще и дорогу провели, то, пожалуй, «Семеновкой» назовут.

Зойка удивленно посмотрела на него. Скоро в небольшой низине показалась кучка домов, не более десятка, с березами вдоль улочки, терявшими последнюю листву, скамеечками у штакетника, с курами, свободно гуляющими вокруг. Один дом отличался от остальных самыми большими окнами, добротным забором, яркой металлочерепичной крышей и молодыми деревьями в саду.

Почему-то, увидев этот дом, Зойка почувствовала такое тепло в груди, как будто это было что-то родное, свое.

— Нравится? — спросил Леха.

— Ты про деревню?

— Про нее и про дом.

— Ты хочешь сказать, что это твой дом?

— Ну да. Думаю, что иногда неплохо будет здесь отдохнуть. Тут и река рядом есть, и лес, куда за грибами можно сходить.

— Ой, Лешик, как здорово! Я так любила с отцом в лес за грибами ездить, но после его смерти мать не поощряла этого. Говорила, что глупо месить грязь и кормить комаров из-за того, что можно в магазине купить.

— Я боялся, что тебе не понравится, — смущенно сказал он.