— Ох, госпожа Мирра, мне, право, неловко… Да-да, неловко. Простите меня, безотлагательное дело! Вы придете в другой раз или обождете здесь? Уверяю, это ненадолго. Да-да, ненадолго. О чем я? Ах, да, мы с вами говорили о пробе Марша. Вот, у меня на столе новейший журнал, там есть статья, почитайте сами… Да-да, почитайте! А я вскорости вернусь…

Не дав мне даже слова сказать, почтенный доктор выскочил из кабинета.

Мне оставалось только взять предложенный журнал, лежащий чуть в стороне от стопки других.

Надо думать, доктор внимательно следил за новейшими веяниями в медицине, если выписывал с материка такую кипу литературы. Отыскать статью об отравлениях мышьяком удалось без труда. Действительно, весьма похоже, что несчастного господина Холлдора накормили этим ядом…

Не было решительно никаких соображений о том, кто кроме госпожи Мундисы мог покушаться на жизнь ее мужа.

Тут я добралась до любопытных фактов, изложенных в самом конце. Наряду с данными о безопасной для человека дозе мышьяка и сообщением, что он широко применялся стеклодувами и позволял придавать стеклу разную степень прозрачности, там содержались еще более интересные сведения…

Я отложила в сторону журнал. В этой темной истории наконец забрезжил свет! Расследование — будто клубок ниток, тут главное найти кончик и суметь за него потянуть.

Все стало на свои места, но едва ли это можно считать моей заслугой, тут скорее невероятное везение и немножко внимательности. Просто полиция наверняка даже не удосужилась проверить другие версии! Обрадованный идеей моей причастности к отравлению, инспектор Бернгард ухватился за нее обеими руками…

Что ж, ему придется за это поплатиться!

За следующую четверть часа я успела хорошенько проштудировать статью. Оставалось прояснить один немаловажный момент, для чего пришлось дожидаться доктора Торольва.

Едва он появился на пороге, я выпалила:

— Доктор, а могло ли случиться так, что мышьяк господин Холлдор принял не во время обеда, а, скажем, за час до того?

Господин Торольв взглянул на меня с немым удивлением, снял пенсне и принялся тщательно протирать стекла.

— Да-да, могло. Если он регулярно потреблял небольшие дозы… Да-да, небольшие. Между нами говоря, и в этот раз мышьяка было совсем немного. Накопление, видимо… Но сейчас пациент уже уверенно пошел на поправку!

— Благодарю вас, доктор! — я улыбнулась и встала. — Позвольте ненадолго позаимствовать этот журнал?

— Ах, разумеется. Да-да, разумеется, — недоуменно моргая, тотчас согласился почтенный доктор.

— Кстати, а вы кому-нибудь давали этот номер?

— Разумеется. Да-да, разумеется. Господин Фрост регулярно берет мои книги и журналы. У нас с ним договоренность, да-да, договоренность.

— Благодарю вас, доктор!

Я готова была его расцеловать: любезнейший доктор подтвердил все мои догадки.

Секретарь господина Торольва вызвал мне кэб — уже третий за этот день.

Куда теперь? Надо бы сообщить полиции о результатах моего небольшого расследования, ведь я никак не могла сама обыскать дом и допросить причастных…

«Волка ноги кормят», — вспомнилась фраза инспектора Сольбранда, и я решительно велела извозчику править в ИСА.

У тускло-серого дома, двери которого были окрашены краской веселенького кроваво-красного оттенка (такого же, как и фонари на примыкающей улице), я спешилась и решительно позвонила.

Никто чинил мне препятствий, и вскоре я вошла в жарко натопленную комнату.

Инспектор как раз подбрасывал уголь в камин. Здесь, на острове, деревьев слишком мало, так что не каждый может позволить себе роскошь топить дровами. К сожалению, уголь сильно чадит, и черный налет оседает на обстановке, придавая ей мрачные тона.

Впрочем, камины — скорее дань традиции. Как уже упоминалось, дома в Ингойе обогревались водой из горячих источников, даже на теплицы хватало. Город был оазисом тепла и уюта в царящей вокруг зиме…

— Приветствую вас, — инспектор расплылся в улыбке и пожал мою руку, даже позабыв отряхнуть ладони от угольной пыли. — Вы по делу, голубушка, или решили навестить старика?

— Здравствуйте! — улыбнулась я в ответ, дружески протягивая руку для пожатия. — Какой же вы старик?

— Старик, — заверил он, для пущей убедительности покивав, — старшему внуку скоро шесть будет…

— Надеюсь, вы не собираетесь на пенсию?

Признаться, я встревожилась. И он туда же?!

— Нет, голубушка, что там делать, на пенсии? Мемуары сочинять? — взгляд его лучился иронией, а свежий запах элеми — морская соль, водоросли, кофе — выдавал бодрость. — У меня вон еще сколько дел!

Инспектор кивнул на письменный стол, где громоздились кипы бумаг, и проницательно заметил:

— А вы, конечно, только что от доктора? Я слыхал, он собирается на покой?

Медицинский журнал в моих руках выдавал меня с головой.

— Да, он сам мне об этом сказал… Но сейчас речь не об этом. Я уверена, что госпожа Мундиса не покушалась на убийство мужа.

— Мы проверили, голубушка, никто кроме жены не получил бы выгоды от его смерти, слуги зла на него не таили… Гостей не было, так что за обедом его могли отравить или повариха, или кухонная прислуга, или жена.

— Разумеется, поэтому отравили его не за обедом, — парировала я с улыбкой. — Думаю, господин Холлдор подтвердит, что пил чай или что-то в этом роде у своей «дамы сердца».

— Но какой резон барышне Асии его травить? — поинтересовался инспектор, выказывая осведомленность о деталях дела, и развел руками. — Ума не приложу!

— Она вовсе не собиралась его травить. Скорее, это неосторожность.

Для начала я открыла на заложенной странице журнал и указала на нужную строку, где было написано черным по белому: «Ничтожные количества мышьяка улучшают обмен веществ, способствуя кратковременному приливу сил, посему ранее использовались как средство для пробуждения полового желания и поддержки угасающей мужественности».

Так кошка кладет на подушку любимого хозяина пойманных мышей.

— Любопытно, голубушка, — одобрительно кивнул инспектор, и глаза его смеялись.

Тогда я выложила все остальные факты, а также свои соображения на этот счет.

— Надо думать, никто не поинтересовался, откуда взят мышьяк? — спросила я.

Инспектор покачал седой головой и обезоруживающе развел руками:

— Голубушка, считалось, что его дали госпоже Мундисе вы!

— И вы действительно поверили в это? — поинтересовалась я мирно.

— Конечно, нет, голубушка, — хитро подмигнув, признался господин Сольбранд. — Но мне запретили вмешиваться, а Берни так рвался в лужу… Разве ж я мог ему мешать?

Мы рассмеялись в унисон, позабыв о размолвке. Разве есть что-либо более объединяющее, чем смех?..

К ужину я опоздала. Пришлось спешить в столовую, даже не переменив платья.

Вымыв руки и наскоро освежившись, я спустилась вниз и застала своих мужчин весьма недовольными.

— Где ты была? — осведомился Ингольв, отставляя бокал.

— В «Уртехюс», разумеется.

— Час назад я посылал туда Сигурда, и тебя там не оказалось!

Одновременно свекор пробурчал:

— Что за дурацкое название — «Уртехюс»? Разве мало нормальных слов? Называй по-человечески!

Двое на одну — нечестно! Впрочем, нет, трое — из кухни как раз показалась Сольвейг, и ее кислый уксусный аромат также выражал крайнее неодобрение.

— Я была у себя, потом навестила подругу, а затем наведалась к доктору Торольву и инспектору Сольбранду, — объяснила я мужу, — если желаешь, они охотно подтвердят…

— Знаем мы этих подруг! — вроде бы тихо, но так, чтобы все слышали, бросила Сольвейг.

Я ответила ледяным взглядом, но не унизилась до ответа на инсинуации, вместо этого заметила свекру:

— Полагаю, раз уж мы живем в Хельхейме, использовать хельские слова не зазорно. На мой взгляд, название «Уртехюс» предпочтительнее, чем дословный перевод на человеческий язык — «Дом трав».

— Ишь, цаца, опять высоким стилем шпарит… — пробурчал свекор, возвращаясь к нарезанию отбивной.