Армстронг решил начать с Мириам. Припарковав «линкольн» недалеко от телефонной будки, он набрал номер, по которому звонил в прошлый раз. Дожидаясь соединения, Армстронг не отрывал глаз от пустой улицы. Наконец экран ожил, и на нем появилась Мириам. Вид у нее был растрепанный, словно после приступа мигрени.
— Приветствую, о прекраснейшая! — проговорил Армстронг.
— Что вам надо? — спросила она угрюмо и настороженно. — И почему в такую рань?
— Ну, ну! Будьте же полюбезней! Я просто хотел посмотреть, как вы выглядите, если вас поднять с кровати.
Мириам машинально поправила волосы, одарила Армстронга сердитым взглядом и сказала:
— Говорите, что вам нужно, только покороче.
— Я позвонил, чтобы проверить — здесь вы или нет. — Он быстро огляделся по сторонам. — Я должен поговорить еще с одним человеком… Перезвоню вам через полчаса. Надеюсь, вы не против?
— Как будто от этого что-то изменится!
— Я снова позвоню из этой же кабины и буду краток, насколько смогу. Обещаю вам. Торжественно. — Армстронг нажал кнопку сброса, и лицо Мириам растаяло.
Он быстро вернулся к машине, объехал квартал и припарковался за углом, выставив капот «линкольна» ровно настолько, чтобы наблюдать за будкой из укрытия. Не выключая двигатель, готовый при необходимости рвануть с места, Армстронг просидел почти полчаса.
Но увидел он только нескольких ранних прохожих, торопившихся к ближайшей станции подземки. Проехав ближе к центру, Армстронг перезвонил Мириам из другой кабины.
— Я проверял линию. Нас могли прослушивать, и тогда меня без долгих слов попытались бы укокошить. Очевидно, вас еще не выследили…
— Была бы я здесь, если б выследили? — насмешливо осведомилась она.
— Вполне возможно, дорогая! Они не стали бы вынимать сыр из мышеловки.
— Не смейте называть меня сыром!
— Ладно, ладно. — Он устало покачал головой. — Я совсем забыл, что вы только что досматривали девятый сон. Только скажите мне, где найти нашего общего друга, и можете возвращаться в кроватку.
Мириам пробормотала адрес во Флаппинге, поспешно прибавив:
— Только до завтрашнего полудня. Потом он будет где-то в другом месте.
— Спасибо.
Стараясь не превышать скорость, дабы не волновать полицейские патрули, Армстронг повел «линкольн» через Трайборо. Он без помех переехал по мосту на Лонг-Айленд и скоро нашел полуразрушенный кирпичный дом — временное убежище Хансена.
Детектив был бос, его подтяжки болтались на груди.
— Адрес вам дала Мириам? — Он быстро запер за Армстронгом дверь.
— Да. Не могу сказать, что она была сама любезность, но, как видите, я здесь.
— Вам повезло. Еще денек, и нас обоих след бы простыл. Она переезжает завтра. Я тоже. — Он пристегнул подтяжки. — У вас такие мешки под глазами, как будто они мукой набиты.
— Знаю. Я всю ночь на ногах.
— Вредная привычка. К добру не приведет. — Хансен провел Армстронга в дальнюю комнату. — Присядьте пока куда-нибудь. Я сейчас. — Его голые пятки прошлепали вверх по лестнице, и скоро Хансен спустился с оставшейся одеждой под мышкой. Одеваясь, он спросил: — Каков будет наш следующий шаг к виселице?
— Сейчас обрисую вкратце. — Голос Армстронга стал жестким. — Где Клэр Мэндл?
— Будь я проклят, если знаю. Она исчезла без следа, обрубив все хвосты.
— Хвосты?
— ФБР ходило за ней по пятам, как ревнивый отец. Но получили они только воздушный поцелуй на прощание.
— Как вы об этом узнали?
Хансен втиснул ногу в ботинок и аккуратно его зашнуровал.
— Потому что я ей помогал.
Сдвинув брови, Армстронг прорычал:
— Вы что, говорить разучились?
Хансен невозмутимо продолжил:
— Я поехал к ней и, как вы сказали, забрал перечень. Она, правда, пожаловалась, что была бы вам гораздо полезнее, если бы только могла перейти дорогу без сопровождения вереницы топтунов. Она считала, что за ней ходят люди из ФБР, но я засомневался и на всякий случай приставил к ней двух моих ребят. — Дальше.
— Она просто молодец: стравила их с преследователями и, пока они выясняли отношения, растворилась. Ловко было проделано, такое нечасто увидишь. — Хансен даже прищелкнул языком.
— В газетах сообщают, что она исчезла, но намекают, что с ней что-то случилось…
— Газеты! — Хансен насмешливо взмахнул рукой. — Когда это газетчики, комментаторы и прочая шушера заботились о достоверности фактов? — Он поднялся и натянул джемпер. — Они не пишут, что двух моих людей задержали для допроса?
— Нет.
— Вот видите!
Армстронг помолчал, размышляя, потом спросил:
— Вы не заходили к этой марионетке Линдла?
— К Карсону? Нет. Я собирался туда сегодня.
— Не нужно. Сейчас нам не до него. Положение обостряется — и становится очень жарко.
— Становится жарко? — как эхо повторил Хансен. — Та-ак. Выкладывайте. Что вы еще натворили?
— Меня разыскивают за похищение сенатора. Хансен замер, как статуя, с галстуком в руках. — Что?!
— Меня разыскивают за похищение сенатора, — с готовностью повторил Армстронг. — Гнусного ублюдка Вомерсли.
— Значит, на нашем счету были убийства, поджог, шпионаж и массовый саботаж, — проговорил Хансен, подняв очи горе. — Теперь еще похищение. — Он завязал галстук. — Где вы его спрятали?
— У Эдди Дрейка, в Нью-Джерси. Я хочу, чтобы вы прибыли туда как можно скорее со всеми своими людьми, с которыми удастся связаться. Сколько их у вас?
— Пит мертв, двоих задержало ФБР… Остаются четверо постоянных и пятеро от случая к случаю. Постоянные — надежны.
— Четверо плюс вы, я и Эд — итого семь. Если удастся вызволить Куина, восемь.
— Почему нужно вызволять Куина? Он что, заделался робинзоном на каком-нибудь айсберге?
— Его увезли в Канзас-Сити. Норманы пытаются пришить ему убийство Амброза Фазергила. Но я надеюсь, что они хорошенько подумают, прежде чем зайти так далеко; сейчас мы квиты: Куин у них, но Вомерсли у меня!
— Ну и ну! — Хансен взялся за шляпу. — Хорошо бы я оказался где-нибудь подальше, когда вы решили стать моим клиентом. Черт знает во что я ввязался! Наверно, мне придется заплатить за это лучшими годами моей жизни. — Он надвинул шляпу на лоб. — Единственное, на что я не могу пожаловаться, — это скука.
— Деньги — корень всех зол, — заметил Армстронг. — Если вам и придется платить, то только за свою жадность. Пусть это будет для вас уроком.
К тому времени, когда вернулся Армстронг, Дрейк уже весь извелся. Он с готовностью распахнул дверь и, вовсю жестикулируя, заговорил:
— Черт знает какая кутерьма! Этот гад очухался часа через три после того, как ты уехал. Слышал бы ты, как он меня крыл! А как грозил! Пришлось на всякий случай привязать его к кровати. Между прочим, ты уже слышал новости?
— Некогда было. Ты догадался записать?
Дрейк кивнул, пересек комнату и включил видивокс. На экране возник текст. «Европейцы готовятся открыть карты», — предупреждает Линдл, требуя дополнительно сто миллиардов долларов на оборону".
Армстронг не затруднял себя внимательным чтением. Сейчас важна была суть, а не детали.
«Кризис приближается… мы вынуждены тратить средства, нанося себе невосполнимый ущерб… Нельзя забывать ужасные уроки прошлого… Грозовые тучи войны вновь собираются на горизонте… Все необязательные расходы должны быть беспощадно урезаны… так требует тяжкое бремя ответственности… Чудовищное, безумное расточительство человеческих сил, материалов и средств… космическая программа должна быть свернута… это веление времени». Следующая страница:
«После беседы с Президентом генерал Л.С.Грегори заверил прессу, что вооруженные силы готовы ко всему».
— Готов заложить мою толстую шкуру, что Грегори — вовсе не такой паникер, — сказал Армстронг Дрейку. — Но успокаивающие речи нынче не в цене, и бравые норманы-агитаторы оставили от его выступления рожки да ножки — маленький кусочек, который, с их точки зрения, должен подстегнуть всеобщие страхи. Черт возьми! Это тот самый случай, когда часть правды хуже отъявленной лжи! — Он задумчиво, покусывал губу, и вдруг на следующей странице его взгляд наткнулся на заголовок: «Враг общества номер один Вашингтон. Объявлен общегосударственный розыск. Разыскивается Джон Дж. Армстронг, тридцати четырех лет, нью-йоркский изобретатель-одиночка. Рост — шесть футов три дюйма; вес — двести тридцать фунтов. Вооружен. Армстронг подозревается в шпионаже в пользу иностранных государств, а также в ряде убийств и похищении. Как полагают, он скрывается в нью-йоркском метро». О Вомерсли ни слова.
