Старый боевой конь безостановочно расхаживал по кабинету, крутя в пальцах визитную карточку Армстронга. На жестком, с седыми усами лице застыло суровое выражение.

Размашистым шагом переступив порог, Армстронг произнес:

— Вы очень любезны, генерал. Надеюсь, вы не вышвырнете меня вон, прежде чем выслушаете до конца?

Грегори метнул острый взгляд на мощную фигуру гостя.

— Это никакая не любезность, — сказал он. — Уже сорок лет я принимаю каждого, кто хочет поговорить со мной. Если позволяет время, разумеется.

— Все равно, я вам очень признателен.

— Не стоит. Если вам есть что сказать, стреляйте побыстрее.

— Хорошо, генерал. Я пришел рассказать вам одну историю, наверное самую безумную из всех, которые вы когда-либо слышали. Я сокращу ее, чтобы сэкономить ваше время. Но попрошу вас об одном…

— Да?

— Вы выслушаете меня до конца и не отмахнетесь от этой истории, как от параноидального бреда, который не заслуживает вашего внимания. Вы используете все ваше влияние, чтобы проверить факты, и только потом примете решение. Обещайте мне это.

— А почему вы явились со своей историей ко мне?

— Потому что у вас есть власть, а у меня ее нет.

— В этом городе власть есть не только у меня, — сказал генерал. — Кое у кого ее даже побольше!

— А еще, — продолжил Армстронг, — мне показалось, что вы используете свою власть, а не злоупотребляете ею.

— Ах вот как. — Генерал не был польщен. Он изучал гостя, словно собираясь приказать ему застегнуться на все пуговицы и постричься покороче. — Вы обращались к кому-либо еще, прежде чем прийти ко мне?

— Нет, сэр.

Генерал Грегори снова заходил по ковру. Взглянув на электронные часы, он произнес:

— В свое время мне довелось слышать уйму странных историй, и вряд ли вы сумеете меня удивить. Однако дерзайте. Только покороче. — Он остановился, усы его ощетинились. — Но даже ангелы небесные не спасут вас, если вы закончите свою повесть попыткой что-нибудь мне продать.

Армстронг улыбнулся и, пристально глядя в лицо генерала, спросил:

— Мистер Грегори, вы когда-нибудь слышали о «Норман-клубе»?

Реакции не последовало. Грегори немного подумал и равнодушно ответил:

— Название вроде знакомо, но я не могу сейчас вспомнить… Ну и что там с этим клубом?

Рассказ занял час. Генерал слушал, не перебивая и не меняясь в лице. Армстронг закончил подробностями своего приезда в Вашингтон.

— Вот так, — заключил он. — Весь мир поделен. Невидимая империя, презрев границы и океаны, просто смеется над флагами и честью всех государств мира. Это своего рода вероучение, и оно ничем не хуже ислама, во имя которого тысячи его сторонников с радостью отдали жизни. Оно ничем не лучше и индуизма, во имя которого уже погибли и еще погибнут миллионы. Не важно, в какую глубь веков уходят его корни, истинно оно или ложно, подлинно или мнимо, — это фанатизм. Мы больше не атеисты и верующие, мы больше не правоверные и еретики. Отныне хитроумное устройство психотрон будет решать, нормальны мы или нет!

Грубое, словно высеченное из камня, лицо генерала осталось бесстрастным.

— Фантастика, — заявил он наконец. — Не хочу сказать, что ваша история — неправда, но, согласитесь, она слишком невероятна, чтобы принять ее без доказательств. Без существенных доказательств. Вы хоть отдаете себе отчет, что означает ваше сообщение?

— Я рассмотрел все аспекты, — кивнул Армстронг.

— Вы предъявляете обвинение представителям высшей законодательной власти этой страны…

— И любой другой!

— Остановимся на этой. Фактически вы выносите приговор нашей разведке, ФБР, полиции. Национальной гвардии, почти всем корпорациям и средствам массовой информации, множеству самых разных людей. Из ваших слов вытекает, что мы не одна страна, а две!

— Именно! Нормальные и ненормальные! — Армстронг твердо встретил взгляд генерала. — Кстати, не думаю, что этот приговор касается разведки.

— Почему?

— Простая логическая цепочка. Правительство строит ракету номер восемнадцать в Нью-Мехико, Делает это очень медленно и подробнейшим образом сообщает на весь белый свет о состоянии дел. Между тем в других местах тайно и гораздо быстрее строятся еще две ракеты. Почему правительство так поступает? Ответ очевиден. Оно знает, что строительство ракет действительно саботируется, хотя и не может найти и наказать виновных. Но у правительства есть доказательства саботажа, и ими его снабдила разведка. Номер восемнадцать всего лишь подсадная утка, задача которой отвлечь на себя внимание саботажников.

— Дальше.

— Идея была хороша. — Армстронг поднял палец. — Она могла сработать. Но — не сработала. Кто-то обнаружил, что их одурачили. Это значит, что произошла утечка, причем на самом верху. Рыжий и его когорта так называемых марсианских ссыльных знают о ракетах и сдерут с меня живого шкуру, если это поможет им выведать подробности. Десять против одного, что «Норман-клуб» тоже в курсе. И если мы не придумаем, как обскакать всю эту братию, еще две ракеты отправятся ко всем чертям, как уже отправились туда все предыдущие!

— Вы всучили мне горящую головню! — Грегори опять начал мерить шагами свой кабинет. — Естественно, я скептически отношусь к вашей истории. Но если вы правы хотя бы наполовину, дело плохо! — Он озабоченно покрутил усы. — И надо же как не вовремя!

— Не вовремя?

Генерал, расставив ноги, молча посмотрел на него.

— Эти новости выйдут сегодня днем, в четырехчасовом выпуске, — сказал он после паузы. — Россия опубликовала результаты расследования той атомной катастрофы на Урале. Виновниками названы этнические немцы, которых обвиняют в возрождении ордена иллюминатов [религиозно-политическая организация в Баварии во второй половине XVIII века], почему-то при поддержке Франции. Советский посол уже предъявил ноту. Международное положение быстро ухудшается.

По спине Армстронга пробежал холодок. Он взглянул на часы:

— Уже четыре.

Грегори включил телевизор. Вспыхнул большой экран, и на нем появился диктор.

— …сознавшийся в получении взрывного устройства в отеле «Польша» в Варшаве от некоего Аристида Дюкусне, гражданина Франции. Французское правительство, в свою очередь, отрицает какую-либо связь с этим человеком. В интервью, данном сегодня утром, монсеньор Жюль Лефевр, министр обороны, заявил, что у Франции нет причин мешать научному прогрессу страны, с которой у нее заключен договор о дружбе и сотрудничестве, и что любые инсинуации на эту тему следует со всей решительностью опровергать. Жюль Лефевр отрицал также, что Франция поощряла возрождение иллюминатов.

В первый раз генерал Грегори сел. Откинувшись в кресле, он покручивал ус, в то время как диктор продолжал тараторить:

— Французское правительство предложило правительству СССР представить Совету Безопасности ООН имеющиеся у него доказательства причастности Франции к диверсии и сейчас ожидает ответа. Между тем в Москве продолжаются очные ставки Михаила Кирова и других заговорщиков. — Диктор перевел дыхание и продолжил: — В официальном коммюнике, опубликованном сегодня Министерством обороны Великобритании, говорится, что ежегодные крупномасштабные маневры английских сухопутных войск впервые будут проводиться на французской территории, что предусматривается соглашением между двумя сторонами, принятым в прошлом году.

Выключив телевизор, Грегори холодно произнес:

— Есть и другие факты, которые пока не стали Достоянием гласности. Они серьезные, даже угрожающие. Можете мне поверить — нам повезло, что До сих пор на планете мир, но весьма проблематично, сумеем ли мы сохранить его впредь.

— Если начнется война, строительство всех космических кораблей прекратится и здесь, и повсюду?

— Естественно. Будет не до жиру. — Генерал задумчиво помассировал подбородок. — Как все это выглядит в свете намерений «Норман-клуба»?

— Неприятно это выглядит. Скорее всего, русские члены «Норман-клуба» договорились с французскими. Цель — спровоцировать третью мировую войну и отбросить мир назад лет на двадцать, если не навсегда. Если вспыхнет конфликт, их единомышленники во всех странах постараются раздуть пожар и не дать ему угаснуть как можно дольше. Они дважды проделывали такое прежде и вполне могут попытаться опять. Но раньше они не заходили так далеко…