— Немедленно задержать самозванца!
Однако те, кому предназначался этот приказ, не могли определить, кого надлежало хватать: вокруг не было никого, кто попытался бы бегством скрыться от опасности. Зато вопли коротышки возымели другое действие — вся толпа дружно отхлынула от кордона, и живые ручейки устремились одновременно в разные стороны, от греха подальше.
У полицейских разбежались глаза. Тогда вслед за торопливо уходящими горожанами устремились агенты СБ. Это, в сущности, было лишь подтверждением очередного поражения: ведь Мура — если они гнались за ним — мог опознать один только замухрышка. Поэтому Мур продолжал спокойно двигаться прочь, время от времени поглядывая за действиями своего почтительного знакомца. Но тот, кажется, выбрал иное направление погони.
Внезапно Мура едва не сбил с ног до смерти перепуганный парень. Торопливо извинившись, он поинтересовался, чем вызвана такая суета.
— Облава. Ищут какого-то преступника. Иначе не нагнали бы столько солдат, а от агентов СБ просто проходу нет. Лучше держаться от них подальше, — посоветовал Мур.
Парень остолбенел, обводя сумасшедшими глазами улицу, и Мур подумал, что у него, скорее всего, имеется веская причина не попадаться в лапы полиции. Толпа обтекала окаменевшую фигуру, но когда Мур оглянулся, пытаясь увидеть, что сталось с парнем, тот, не помня себя от ужаса, уже мчался сквозь толпу, разрезая ее словно бульдозер. Полицейские, увидев наконец привычный объект охоты, загромыхали следом за убегавшим.
Чтобы на оказаться у них на пути, Мур нырнул в первую попавшуюся дверь и очутился в полумраке книжного развала. Старичок-букинист с удивлением уставился на, по-видимому, редкого в его заведении посетителя.
— Что вам угодно, уважаемый? — спросил он, убедившись, что это не мираж, а потенциальный покупатель.
Мур обвел глазами полки с потрепанными фолиантами и, вспомнив свои разглагольствования в очереди за бланками, ответил:
— Меня интересуют книги по мозаичному делу и кое-что, касающееся изготовления витражей.
Его слова заглушили раздавшиеся снаружи звуки выстрелов. Съежившийся за прилавком старичок, казалось, надеялся спрятаться за своими книгами от жуткой действительности. Когда топот кованых сапог миновал жалкую лавчонку, продавец с виноватым видом снова повернулся к Муру:
— Простите, я не расслышал…
Мур повторил сказанное им, а потом поинтересовался у тревожно поглядывающего на улицу старика:
— Что случилось с Пиртом? Я не припомню, чтобы в прежние времена здесь было так беспокойно.
— Все изменилось, голубчик. Это все война. Недоумки от политики затеяли ее на свою голову, а теперь сражаются на два фронта — и с землянами, и с внутренним врагом, как они называют всех недовольных. Я уже старик и не боюсь говорить то, что думаю, — добавил он, увидев удивление на лице Мура. — Я всю жизнь имел дело с книгами и научился читать между строк. Да и посетителей вижу насквозь, — рассмеялся он дрожащим старческим смехом, перешедшим в кашель.
Утерев лицо платком, букинист указал на дальнюю полку:
— Поищите там. Помнится, где-то был подходящий трактат о витражах.
Мур направился в дальний угол узкого помещения и выкопал среди бумажного хлама старинный фолиант, сделавший бы честь даже земным хранилищам раритетов. Сдув с него пыль, он вернулся к прилавку.
Старик бережно завернул книгу в газету и, получив с Мура несколько монет, пододвинул пакет в его сторону.
— Как приятно, что в наше время кто-то интересуется таким далеким от войны ремеслом. Вы доставили мне истинную радость своей покупкой, — сказал он, и Мур почувствовал себя последним подонком из-за того, что вынужден лгать этому безобидному старику. — Заходите, когда случится снова побывать в наших краях.
Мур поблагодарил букиниста и поспешил покинуть островок тишины, чтобы успеть оказаться дома до того, как недовольные охотой полицейские вернутся назад. Им ничего не стоило выместить свою досаду, засадив за решетку кого попало, придравшись, например, к пакету, прижатому локтем к боку, — не бомба ли? Проще всего было засунуть книгу в ближайшую урну для мусора, но чтобы даже мысленно не обидеть приветливого старика, Мур решил прикрыть пакет ворохом свежих газет, продававшихся на всех углах.
Только в относительной безопасности своего логова Мур смог проанализировать то, что произошло с ним на пути из «Родника». В своем воображении он представил возможное течение событий.
Скорее всего, экстренное сообщение по рации касалось перечня документов, похищенных у убитого на днях майора Имперской Тайной Канцелярии Келана. Следовательно, к этому времени был уже расшифрован и личный код толстяка, обозначенный на его пестрой карточке. Цепкий глаз агента-замухрышки наверняка зафиксировал последовательность цифр на предъявленном Муром удостоверении, и, сопоставив одно с другим, он понял, что убийца майора был практически в его руках.
Мур представил, что произошло бы с ним, если бы сообщение пришло в тот момент, когда он все еще находился в кольце оцепления, и невольно поежился. Однако потрясающее везение пока не покидало «осу», в то время как опасность росла, как снежный ком.
Теперь каждая собака в СБ имела словесный портрет убийцы, знала, что он находится в Пирте, и облавы, наконец, утратили характер бессмысленной стрельбы «на авось», обретя смысл целенаправленного поиска конкретного террориста.
Наверняка вскоре стены домов окажутся обклеены изображениями злодея с указанием заманчивого вознаграждения, и любители поживиться станут высматривать в толпе его физиономию. Но, с другой стороны, увеличится и количество облав, а следовательно, еще большее число вооруженных до зубов потенциальных солдат не пополнят ударные армейские части. Так что в каждом минусе есть свой плюс, усмехнулся Мур, вспомнив старое присловье завзятых оптимистов.
Похоже, кончились времена, когда он мог беспрепятственно мотаться по городу, свободно захаживать в злачные места наподобие «Родника» или таскать при себе баснословные по местным меркам суммы. Предстоит придумать какой-то новый неожиданный ход, чтобы не утихала головная боль у сбившихся с ног преследователей, но при этом постараться и собственную голову не потерять.
Чтобы дать ей хоть какой-то отдых, Мур принялся штудировать принесенные с улицы газеты. Они пестрели перечислением военных успехов имперских войск. Броские заголовки предваряли корреспонденции с мест боев, многочисленные снимки героев сражений и повергнутого в прах врага занимали целые полосы.
Мур довольно невнимательно просматривал все это, пока глаз случайно не наткнулся на знакомый снимок. Пару лет назад одна из космических экспедиций землян в составе двух звездных кораблей была вынуждена из-за неполадок в системе жизнеобеспечения опуститься на малоизученную планету окраинной зоны Солнечной галактики. Мур вспомнил, как все газеты Земли обсуждали исчезновение звездолетов, а затем тревожно следили за результатами спасательной экспедиции. И вот теперь эти снимки появились в местной прессе, поднесенные доверчивым читателям как сенсационный захват вражеских кораблей.
При ближайшем рассмотрении большинство публикаций оказались откровенной подтасовкой фактов: чаще всего желаемое выдавалось за действительное. Мур подумал, насколько же плохим должно быть положение дел в Сирианской Империи, если приходится прибегать к откровенной лжи, чуть замаскировав ее патриотическими лозунгами и прочими пропагандистскими приемами.
Он вспомнил скептическое отношение к официальной прессе старика-букиниста и его упоминание о тщетной борьбе властей с «внутренним врагом». Да и агент-замухрышка не скрывал от него трудностей на Дельмике, которые — по его словам — ничуть не меньше, чем на Дирте.
Пожалуй, только теперь Мур отчетливо почувствовал, что он совсем не одинок! То, что рассказали ему во время сеанса связи, лишь коснулось сознания — главным было ощущение счастья от возможности пообщаться с соотечественниками. И надо было оказаться в шкуре загнанного зверя, чтобы именно этой шкурой понять, что вместе с ним пытаются переломить положение дел столько его собратьев, сколько планет у этих зарвавшихся наглых агрессоров. У союзников Мура общее знамя, на котором начертано нелепое название — ВАБС — безумная галиматья, придуманная Вульфом во устрашение всем безумцам. И самоt смешное — они боятся его, как огня.
