Удастся ли подобная уловка, выяснится довольно скоро: показателем явного провала станет прочесывание именно этого участка леса. А пока ничто не нарушало предрассветную тишину леса, и Мур подумал, что ни за какие коврижки не согласился бы находиться в звездолете, изображавшем сейчас огромную и легкоуязвимую мишень.

«Но, думается, что и капитан не согласился бы сидеть здесь, на камушке, вместо меня», — невольно усмехнулся Мур.

Идти по незнакомому лесу в темноте не стоило, поэтому Мур не спеша забрался в пещеру и занялся приготовлением к своему «дебюту».

Мур переоделся в привычную для планет Сирианской Империи одежду, критически оглядел свое отражение в полированной поверхности крышки, и ему захотелось сплюнуть от отвращения: он до сих пор не привык к своему новому облику. Маскарадный костюм дополнил видавший виды кожаный чемодан. Мур ласково погладил потертый бок старого друга, вспомнив, каким роскошным красавцем был он много лет назад, когда отец купил его в машанской лавке — подарок Джеймсу на день рождения.

Тем временем рассвело, и Мур, покинув свое убежище, углубился в лес. Он придерживался западного направления, поскольку там предполагал выйти на дорогу, ведущую в столицу Дельмика. Поначалу он с трудом продирался сквозь заросли мелколесья, но постепенно идти стало значительно легче: сомкнувшиеся кроны огромных деревьев давали мало света, и подлесок почти исчез.

Он быстро шел через лес, радуясь возможности притерпеться к непривычной для него гравитации — здесь, на Дельмике, он весил примерно на двадцать фунтов меньше. Постепенно его движения приобрели естественность, он втянулся в ритм быстрого шага и спустя восемь часов оказался неподалеку от шоссе.

За весь долгий путь через лес Мур позволил себе лишь небольшой отдых, чтобы перекусить, и теперь с удовольствием вытянул натруженные ноги, примостившись на пеньке, скрытом придорожными кустами. За все это время Мур не обнаружил никаких признаков тревоги и понял, что маневр звездолета удался. Мысленно поблагодарив капитана, он еще некоторое время вслушивался в окружающие звуки. Только шум деревьев нарушал тишину безлюдной дороги: как и предполагал Мур, это лесное шоссе не являлось центральной артерией Дельмика.

Мур поднялся, почистил одежду от прицепившихся к ткани веточек и травинок, еще раз проверил, как повязан галстук, поднял чемодан и, осторожно раздвинув кусты, выбрался на дорогу. Теперь следовало — до появления какой-нибудь машины или пешехода — уйти как можно дальше от того места, где он вышел из леса. Но он еще немного помедлил — следовало выбрать ориентиры тайной тропы к пещере со снаряжением.

Мур пересек шоссе и, повернувшись лицом к своему недавнему биваку, стал выискивать что-нибудь необычное. Ему повезло: неподалеку он заметил причудливо искривленное дерево, нижние ветви которого, касаясь земли, образовывали по одну сторону ствола естественный шалаш. Мур вновь пересек шоссе, углубился немного в лес и отыскал среди камней небольшой валун. Он выворотил его из земли, заровнял ямку и приволок камень к выбранному в качестве ориентира дереву. Там он привалил валун по другую — от шалаша — сторону ствола и отошел полюбоваться на дело своих рук.

Что ж, весьма впечатляюще — словно чья-то одинокая могилка с навесом для опечаленных родственников. Не хватает лишь душещипательной надписи на камне, что-то вроде: «Почил в муках… Помяните усопшего Д.М. теплым словом». Очень трогательно. Мур усмехнулся и с легким сердцем двинулся в сторону города.

Шагая по ровному полотну дороги, он постарался восстановить выработанную в спецшколе «кавалерийскую» походку, что далось ему без труда: усиленный курс сделал свое дело. Некоторое время спустя по шоссе, нетерпеливо оглядываясь в ожидании попутного транспорта, шел уже не Джеймс Мур, а квалифицированный лесовед, сотрудник Имперского Лесного Ведомства, государственный чиновник, освобожденный от призыва в армию в силу своего положения на иерархической лестнице. Для начала хватит и этого: птица более высокого полета вряд ли станет тащиться пешком по пустынной лесной дороге! Если понадобится, он может стать и министром — в школе обращали особое внимание на изготовление документов.

Мур уже довольно далеко отошел от «безвестной могилки» возле кривого дерева и мог не бояться, что чей-то внимательный глаз заметил его внезапное появление из леса. Он хорошо помнил, что СБ всячески культивирует доносительство, а военные действия только обострили эту особенность. Мур понимал, что никто, конечно, не заподозрит в нем переодетого землянина, поскольку сирианцам это представлялось абсолютно невероятным, но следовало держать ухо востро, а язык за зубами, чтобы не дать пищу для пересудов. Потому что от них — всего один шаг до СБ.

Солнце уже нависло над горизонтом, когда навстречу человеку с чемоданом проехали два автовикла, а за ними — безумно чадящий грузовик. Наконец, за спиной Мура послышался надсадный рев двигателя, которому аккомпанировали звуки, присущие скорее погрузчикам на свалке металлолома. Джеймс оглянулся — металлоломом был сам грузовик, на последнем издыхании вращающий колесами.

Путник с облегчением опустил на землю чемодан и небрежным жестом поднял руку, предлагая рыдвану остановиться. И кожаный чемодан, и высокомерная небрежность жеста выдавали в стоявшем на обочине важную — по меркам низших классов — персону. Душераздирающе лязгнув, грузовик резко остановился, и на шоссе вылетело из кузова несколько больших корнеплодов, напоминавших турнепс. Дверца кабины со стуком открылась, и на Мура вопросительно уставились глаза двух чумазых парней.

— Вы едете в город? — начальственным тоном спросил Мур сидящих в кабине и, когда те безмолвно кивнули, безапелляционным тоном произнес: — Довезете меня.

Ближайший к нему сирианец подвинулся к водителю, и Мур, подхватив чемодан, примостился на деревянной лавке, заменившей пришедшее, по-видимому, в негодность сиденье грузовика. После нескольких попыток грузовик нехотя завелся и наконец задребезжал по дороге.

Первым прервал молчание водитель, поинтересовавшись у Мура, не машанец ли тот.

— Твоя наблюдательность делает тебе честь, — покровительственно отозвался Мур. — Нас всегда выдает характерный акцент.

Водитель, говорящий с певучими интонациями уроженца Дельмика, мечтательно произнес:

— Говорят, там очень красиво. Я хотел бы побывать на Дирте. А ты, Нат? — он подтолкнул соседа локтем.

Тот промычал что-то, отдаленно напоминающее согласие.

— И жизнь там куда спокойнее. Может, я там выбился бы в люди, не то что здесь. — Мечтательность ушла из его голоса, и он тяжело вздохнул. — Уж очень день сегодня невезучий. Верно, Нат?

Тот кивнул.

— А чем он так плох? — спросил Мур, желая поддержать разговор.

— Да этот чертов грузовик — вы же видите, в каком он состоянии? Он, подлый, трижды ломался! А потом застрял в грязи, да так, что пришлось разгружать кузов. Ох, и намучились мы! Подтверди господину, Нат!

Тот снова кивнул и утер нос рукавом.

— Бывает, — посочувствовал Мур.

— И вообще поганый день. Ну, да вы сами об этом знаете, — мрачно закончил водитель.

— О чем ты? — Необходимо было уточнить, что именно он, оказывается, должен знать.

— Да эти паршивые новости!

— Так я же с самого утра в лесу, а там с новостями туговато! — улыбнулся Мур.

— Ну и ну! Значит, вы не знаете о повышении военного налога? В утренних новостях передали. Ну что за безобразие! Можно подумать, что мы и так мало платим! А днем и того хуже: прямо над головой звездолет этих проклятых клопов! Как назло! Теперь уж точно налог увеличат — никакие протесты не помогут! Видели, мол, корабль? Вот и платите денежки. Говорят, это корабль-шпион, вынюхивать что-то прилетел. На ферме ребята говорили. Помнишь, Нат?

— Угу, — невнятно пробурчал Нат.

— Совсем обнаглели эти вонючие клопы! Ну да наши вояки задали им жару — ни один безнаказанно не прорвется сквозь наши заграждения! Я думаю, тут им и крышка!