Я оглянулась на сестру, сидящую на лошади Джека и широко распахнутыми глазами впервые оглядывающую Ноктюрну. Кто знал, намеревался ли Джек привезти ее в город, как она просила? Из того, что я знала, он направлялся в свою хижину, намереваясь слегка перекусить, прежде чем вернуться к патрулированию.

Ну, эта закуска обернулась ему боком, заставив прикусить язык, так ведь?

Я обошла дальний конец хижины, привязав лошадь Джека подальше от чужих глаз у сарая, вместо ее обычного стойла, где кто — нибудь мог ее заметить. Затем с помощью Лены я затащила Джека в хижину, особо с ним не нежничая.

Оказавшись внутри, я зажгла только одну свечу, а затем усадила его на его любимое кресло — качалку, еще больше обматывая его клейкой лентой до тех пор, пока он не стал похож на букашку, пойманную в паутину.

— Лена, передай мне арбалет на стене, — сказала я, улыбаясь Джеку и оглядывая комнату. — У тебя хорошее оружие. Мне всегда нравилось, как ты украсил им стены. Теперь оно оказалось ужасно к месту, да?

Голубые глаза Джека горели ненавистью. Я взяла у Лены арбалет и кивнула головой в дальний конец хижины.

— Иди в спальню.

— Но я не хочу! — выпалила Лена.

Я закатила глаза. Было весьма спорно, кто стоял за ее возражением: непослушный подросток или же демон на одну восьмую, но это не имело значения.

— Иди. Или я расскажу папе, что ты прогуливала школу на прошлой неделе.

— Сучка, — пробормотала она, но пошла по направлению к спальне.

Я вытащила маленький складной ножик, приблизившись к Джеку, и сделала маленький разрез в ленте, заклеивавшей ему рот. Джек сделал глубокий вздох, но я уперла острие к его промежности прежде, чем он успел выдохнуть.

— Закричишь, и я отрежу твои шарики. Понял?

Джек разъяренно, но довольно тихо выдохнул.

— Как ты убежала от Эштона и вернулась сюда? — прорычал он, при этом его слова несколько исказились из — за остатков ленты.

Я улыбнулась.

— Называй меня удачливой, но говорить мы будем не об этом. Ты собираешься рассказать мне, кто здесь остальные Чистокровки, и ты сделаешь это прямо сейчас.

Его рот искривился в ужасной пародии на усмешку.

— Или что? Убьешь меня? Мы знаем, что ты сделаешь это в любом случае. Или же у тебя есть кто — то еще, кто сделает это, если у тебя самой кишка тонка. Тебе нечем угрожать мне, Мара, и даже если ты отрежешь мне яйца из — за того, что я молчу, знай, что мертвецам они все равно не нужны.

Я опустила арбалет, чтобы похлопать.

— Браво! Ты храбрый мужчина, даже для грязного Чистокровки. Настолько храбрый, что, как я предполагаю, угроз смертью или расчленением будет не достаточно, чтобы заставить тебя рассказать мне то, что я хочу знать. Но, слушай, я тут встретила новую подругу, пока была в другой сфере, и держу пари, что она может помочь тебе разговориться.

Затем я встала и открыла дверь хижины.

— Эй, Рэйчел… — позвала я.

Звук рассекаемого воздуха предшествовал появлению моей будущей свекрови. Она приземлилась с резким хищным изяществом; крылья цвета обсидиана свернулись, чтобы позволить ей пройти сквозь дверной проем, когда она шагнула внутрь.

Несмотря на то, что я ждала ее, вид великолепной Падшей заставил мою руку сжаться на рукоятке ножа. Без крыльев Рэйчел могла бы выглядеть нормальной изящной блондинкой, но с ними и с той излучающей угрозу аурой мать Рафаэля была скорее пугающей, чем красивой.

Джек, должно быть, согласился со мной, потому что мне пришлось прикрыть ему рот рукой, чтобы задушить его мгновенный крик.

— Ай — ай — ай. Мы же говорили о крике, — напомнила я ему, помахивая ножом.

Губы Рэйчел изогнулись, когда она посмотрела на меня, а затем на Чистокровку, привязанного лентой к стулу.

— Ты забавная, маленькая Частичная, — произнесла она, растягивая слова.

В обычной ситуации я обиделась бы на ее покровительственный тон, но полагая, что забавность в ее случае было хорошим определением — в конце концов, это было то, что заставило Рэйчел сохранить Рафаэлю жизнь, когда он родился — я не собиралась жаловаться. Черт, в действительности я даже надеялась, что она нашла меня веселой.

— Джек, познакомься с Рэйчел, — сказала я. — Она съела твоего друга Эштона, но ты же знаешь женщин. Никогда не удовлетворяются одной вещью, если можно получить две. Слушай, я обещала Рэйчел, что, если она проведет меня обратно, я отдам ей пожевать по крайней мере еще одного Чистокровку, поэтому ты можешь передумать и захотеть рассказать мне, кто остальные. Или же мне будет некого отдавать, кроме тебя, а после того, как я увидела, что произошло с Эштоном… ты действительно, действительно не захочешь этого. Поверь мне.

Джек уставился на Рэйчел с тем же перепуганным очарованием, с которым я когда — то смотрела на Дрю и Эштона. Я из опыта знала, о чем он думал: он пойман в ловушку монстром, который может забрать намного большее, чем его жизнь.

Обычная смерть все еще означала загробную жизнь, но Падшие питались сверхъестественной сущностью Чистокровок — тем самым отпечатком вечности, который гарантирует существование жизни после смерти — и Рэйчел заберет это, пока от Джека ничего не останется.

Некоторые вещи были более пугающими, чем смерть, и забвение было одной из них. Но так как Джек приговорил бесчисленное число Частичных к той же участи, питаясь ими, я не чувствовала к нему жалости.

Рэйчел улыбнулась, отчего на ее щеках появились две ямочки, каким — то образом потерявшими свое очарование, как только ее крылья, как черное облако, расправились за ее плечами.

— Ты испытываешь мое терпение, Чистокровка, — сказала она мелодичным и в то же время пугающим голосом.

Джек начал говорить.

Я ехала вниз по главной улице Ноктюрны, не обращая внимания на перешептывание Частичных, идущих по тротуару.

— … я же слышал, что она мертва?

— … Джек сказал, что Рафаэль убил ее…

— … мертвой не выглядит, да?

Однако все мое внимание было сосредоточено на освещенных черепах, отмечавших вход в «Размалыватели костей». Каждый шаг лошади приближал меня к ним все ближе, в то время как любопытное спокойствие сменяло мое обычное нетерпение.

Во многих смыслах мои поиски правосудия начались здесь, поэтому вполне логично, что здесь они и должны закончиться.

Я не потрудилась привязать лошадь, добравшись до загона, а вместо этого соскочила с нее и оставила блуждать, где ей вздумается. Ее бывшему владельцу она в любом случае больше не понадобится, и скоро кто — то еще поймает ее. В Ноктюрне ничего ценного в пустую не тратилось, а это была прекрасная лошадь.

— Слышал, что ты мертва, Мара, — заметил холодный голос позади меня. — Ты, конечно, и воняешь как смерть, но я не верю в зомби, поэтому предположу, что Джек был полон дерьма, говоря о том, что Рафаэль прикончил тебя.

Я повернулась к Билли лицом, отмечая про себя, что большой Халфи выглядит раздраженным. Не то, чтобы я винила его за это.

Джек рассказал, как он наплел всем, что Рафаэль Чистокровка. Даже добавил приятный рассказик о том, в каком ужасе я была, когда правитель Ноктюрны тащил меня через барьер, чтобы позже там и сожрать. Как друг Рафаэля, Билли имел право злиться, увидев, что я шатаюсь вокруг, будто бы и не способствовала тому, чтобы запятнать репутацию Рафаэля.

— Я воняю, потому что снова прошла через канализацию, и если ты хочешь помочь мне поймать настоящих Чистокровок, ты должен сделать мне одолжение.

Билли подтянул конец своего изодранного кожаного жакета.

— Лучше бы тебе иметь убедительный довод. Я не в настроении играть в бредовые игры.

Я приблизилась к нему так, что мы оказались на расстоянии поцелуя, но Билли не вздрогнул. Он просто смотрел на меня своим твердым карим взглядом.

— О, это весьма убедительно. Я обещаю.

Затем я прошептала ему то, что он должен был сделать, подождала, пока он утвердительно не кивнул, и прошла через двойные двери в «Размалыватели костей».