Креативный редактор Сергей Дмитренко

Корректор Наталья Борисенко

Корректор Ольга Маевская

Фотограф (стр. 4) Анатолий Степаненко

Фотограф (стр. 457) Алексей Савельев

Фотограф (стр. 461) Людмила Синицына

Дизайнер обложки Сергей Дмитренко

© Наталья Кременчук, 2019

© Сергей Дмитренко, дизайн обложки, 2019

ISBN 978-5-4483-8257-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Роман «Смерть на фуршете» написан Натальей Борисенко и Сергеем Дмитренко. Обнародован под общим литературным именем – Наталья Кременчук.

Ещё в рукописи роман стал финалистом премии «Нонконформизм» (2013). Сокращённый вариант опубликован в журнале «Москва» (2014. №1, 2) и отмечен его премией за 2014 год в номинации «проза». Журнальная версия разошлась по нескольким десяткам библиотечных сайтов.

Первый книжный тираж полного текста романа отпечатан в апреле 2017 года в количестве 51 экз., из которых 16 экз. отправлено в Российскую книжную палату.

•

С чего начинается?

В Москве майским днём сотрудница академического института Ксения Котляр встречает старого знакомого – журналиста Андрея Трешнева. Он приглашает Ксению на торжественную церемонию национальной премии «Новый русский роман», где во время фуршета обнаруживают убитыми <…> и <…>. Ксения оказывается в гуще страстей вокруг литературных премий, также втягиваясь в орбиту премий педагогических и музыкальных.

Всё происходит в наши дни в Москве, а также в Санкт-Петербурге и в Киеве, и развивается по трём линиям:

детективной – расследование нескольких убийств,

любовной (треугольник: Ксения—Трешнев—Инесса)

и по линии нравоописательной – в романе представлены многие типы и образы литературного и культурного процесса, художественно показаны механизмы создания «бестселлеров», книг-лауреатов, «культовых» писателей.

Историк современной литературы Сергей Чупринин в день выхода книги 19 апреля 2017 года заметил, что этот любовно-этологический детектив юмористической тональности также становится историческим романом – ибо как раз в том апреле впервые прошли бесфуршетные объявления лауреатов «Русской премии», премии «Поэт», лонг-листа «Большой книги».

***

Тираж настоящего выпуска полного текста романа, заново просмотренного авторами, составляют двадцать нумерованных экземпляров с особыми инскриптами.

ЭТОТ ЭКЗЕМПЛЯР ТИРАЖА № __________ из двадцати нумерованных вручён

По разряду эскорта

Перед инициацией

Люди короткого списка

Между стерлядью и щукой

Введение в фуршетознание

Президент всегда появляется вовремя

Перепись посещения

Фуршет в рабочем порядке

Мидас при «Парнасе»

«Переходный возраст»

Под именем Инессы

Громогласное признание Арины

Горячего не было

Президент в ранге Аллы Пугачёвой

«Лада-Надежда»

Последний ужин Позвонка

Убийство становится романом

Обед с Инессой

Ночь с Пелепенченко

Утро с шефессой

Наедине с Трешневым

Grus grus

Волшебная колбаса

Брошен на борьбу с коррупционерами

Фуршет по-сельски в Новой Москве

Вокруг «Утёса»

Соборность vs фуршетность

Русские пельмени в американском дворике

В поисках истины – под облаками

Питерское разочарование

Киевский муж

Киевское искушение

Киевские последствия

Полунощные нимфы и ночные воровки

Чудесный переводчик

Разорванный «Утёс»

В раю фуршетчиков

Халявщики поневоле

У логова Хорька: под угрозой обыска

Соблазнительное предложение

Утиное эхо

Фуршет как проект

Тanto i ven lo stes

Изъятие из рая

После-следствия

*

Авторы  выражают  сердечную признательность фотохудожникам Анатолию Степаненко ©, Алексею Савельеву ©, Людмиле Синицыной © за предоставленные фотографии.

Ксения ещё по дороге в институт пожалела о том, что на ней колготки, колготки с лайкрой. Москва была погружена в густую майскую жару. По улице, коль на неё вынесло, хотелось идти в чём-нибудь кисейном, надетом на голое тело безо всякого белья, а в метро обуревало желание перенырнуть из прибоя волн собственного пота под прохладный, очень прохладный душ.

Выбравшись из городской преисподней, Ксения заскочила в какую-то пустынную подворотню и быстро содрала с себя колготки, увернувшись от маслиньего взгляда то ли гастарбайтера, то ли нелегального мигранта, уверенно материализовавшегося в полумраке дворового зноя.

Вылетев на улицу, критически оглядела собственные ноги, решила, что мартовский загар, полученный во время поездки с мужем в Эйлат, ещё заметен, и дальше, дальше, дальше…

И всё равно опоздала! Шефесса, она же вечный её научный руководитель, она же то почётный, то действительный член нескольких российских и трёх иностранных академий, уже вылезла из своего «Лендровера» и сидела под сенью лип у входа в институт на любимой скамейке, отполированной до благородного блеска попками и штанами нескольких поколений аспиранток и стажёров. Рядом лежала коробка её вечного «Казбека», а сама Антонида Клавдиевна Толь прикуривала новую папиросу от папиросы, уже высосанной ею до мундштука.

– Не торопитесь, голубушка! – проскрипела с контрабасной силой вечная курильщица, увидев Ксению. – Я совсем память потеряла: забыла захватить вёрстки двух моих статей, которые понадобятся мне во второй половине дня. Поедете с Эдуардом, он вам их выдаст. Но обратно придётся на метро или возьмёте машину – я оплачу. Эдуард не успеет: у него мастер-класс в Доме музыки.

Из института вышел Эдуард Борисович, муж, композитор, водитель, а дома и шеф-повар-официант. Привычно – снизу вверх – осмотрев Ксению, он поклонился ей и, распахнув дверь джипа, поклонился вновь. «Приветствую вас, Ксения Витальевна».

Поехали, точнее, ввинтились в «пробки», ведущие к жилищу супругов, благо, оно находилось поблизости, в переулке между Пречистенкой и Остоженкой. Надежды Ксении на кондиционер казались тщетными: Эдуард Борисович был не только композитором, но и, несмотря на свой почти двухметровый рост, певцом-тенором. Всегда и всюду он боялся простудиться. Страшнее ларингологических заболеваний для маэстро было только предположение о том, что он может стать причиной неудовольствия его Антониды Клавдиевны. Данная трепетность, впрочем, не мешала вокалисту всякий раз, когда они застывали за впереди застывшим автомобилем, прожигающе утыкаться взглядом в коленки Ксении. Их угасающий загар не был тому препятствием…

У Ксении, впрочем, не было никакого раздражения по отношению к подвижному взгляду Эдуарда Борисовича, хотя это явно угрожало безопасности движения. Может, ему тоже нелегко – каково это, быть очередным, хотя, кто знает, может, и последним, мужем очень учёной дамы, которая всю жизнь занимается проблемами интеллектуальной и половой социализации знаменитых людей в пору, когда они были подростками? Или именно это удерживает его в состоянии вечной пубертатности?!