Уверенная в том, что Сингер действительно понимает ее, Джулия разговаривала с ним полными, законченными предложениями, в чем-то его убеждала и даже время от времени спрашивала у пса совета.

«Но разве это странно?» – задавала она самой себе вопрос. Они с ним вместе с тех пор, как умер Джим, теперь их на свете только двое, и Сингера, за редкими исключениями, можно считать превосходным товарищем.

Тем не менее следовало признать, что с тех пор как Джулия снова стала встречаться с другими мужчинами, Сингер повел себя довольно странно. Ему не понравился ни один мужчина, который появлялся на пороге их дома за последние пару месяцев. Чего-то подобного Джулия в принципе и ожидала. Еще когда Сингер был щенком, он сразу же начинал рычать на мужчин, как только встречал их. Для нее уже стало привычным думать, что Сингер обладает каким-то шестым чувством, позволяющим отличать хороших людей от тех, кого следует избегать, однако в последнее время Джулия изменила свое мнение. Теперь она никак не могла отделать от мысли, что Сингер – огромная мохнатая версия ревнивого приятеля.

В один прекрасный день это станет проблемой, решила Джулия. Нужно выбрать момент и поговорить об этом самым серьезным образом. Сингер не хочет оставлять ее одну, верно? Нет, конечно же, нет. Возможно, постепенно он привыкнет к тому, что рядом будет еще кто-то, и в конечном итоге поймет все правильно. Черт побери, рано или поздно Сингер, возможно, даже сам будет рад этому. Но как, каким образом подоходчивее объяснить ему все?

Джулия на какое-то мгновение замешкалась, и тут до нее дошла суть ее раздумий.

Объяснить все это ему?

«О Боже, – подумала она, – я, наверное, схожу с ума».

Джулия проковыляла в ванную, на ходу сбросив пижаму. Возле раковины состроила рожицу собственному отражению в зеркале. «Посмотрите на меня. Мне всего двадцать девять, а я уже разваливаюсь на части». Ребра ныли, ушибленная нога по-прежнему сильно болела, а зеркало – не слишком хороший помощник в подобном настроении. Волосы как будто подверглись атаке домовых. Косметика за ночь поплыла и испачкала щеку. Кончик носа почему-то покраснел, зеленые глаза опухли от аллергии, вызванной пыльцой цветущих весенних растений. Но ведь горячий душ все исправит, разве не так?

Может быть, только вот с аллергией ему не совладать. Джулия открыла аптечку и приняла таблетку кларитина, после чего снова посмотрелась в зеркало, будто ожидая, что чудодейственные изменения наступят сразу же.

Уф-ф!

«Будем надеяться, – подумала Джулия, – что не придется прилагать особых усилий, дабы немного охладить пыл Боба». Она подстригала ему волосы, вернее, то, что от них оставалось, вот уже в течение года. Два месяца назад Боб наконец собрался с духом и пригласил Джулию на свидание. Красавцем его не назовешь – лысоватый, круглолицый, близко посаженные глаза, наметившееся брюшко. Однако Боб холост и делает успешную карьеру, а Джулии никто еще не назначал свиданий с тех пор, как умер Джим. Неплохо снова испытать чувства женщины, которую приглашают на свидание.

Увы, как выяснилось, Боб неспроста был холостяком. И дело не в том, что Всевышний обделил его красотой. Боб оказался таким занудой, что люди за соседними столиками ресторана стали бросать на Джулию сочувственные взгляды. Во время свидания Боб разглагольствовал лишь о бухгалтерском учете и финансах. Никакого интереса ни к чему другому – ни к своей даме, ни к меню, ни к погоде или спорту. Он даже не обратил внимания на коротенькое черное платье, в котором пришла Джулия, – его занимала исключительно бухгалтерия. Битых три часа она слушала рассказы о постатейных отчислениях, распределении добавочного капитала, амортизации основных фондов и переводе средств из одной формы инвестиций в другую. В конце обеда, когда Боб перегнулся через стол и доверительным тоном поведал о том, что знаком кое с какими важными людьми из службы внутренних доходов, Джулия уже совершенно отупела.

Впрочем, в том, что сам Боб крайне доволен свиданием, не оставалось никаких сомнений. С тех пор он по три раза в неделю названивал Джулии по телефону, интересуясь, когда «состоится вторая… хи-хи… консультация». Его настырность также не оставляла никаких сомнений.

Затем был Росс. Врач. Красавец. И извращенец. Единственного свидания с ним оказалось достаточно.

Еще она никогда не забудет старого доброго Адама. По его признанию, он трудился на благо округа и работу свою очень любил. Как выяснилось, Адам работал на очистных сооружениях.

От Адама не пахло, под ногтями у него не было траурной каймы, волосы выглядели чистыми, однако Джулия знала, что до конца дней своих не сможет свыкнуться с мыслью о том, что в один прекрасный день Адам появится на пороге с грустным видом, который будет красноречивее всяких слов. «У нас на работе произошла авария, дорогая». От одной только этой мысли Джулию бросало в дрожь. И дело вовсе не в том, что ей пришлось бы отвозить его одежду в прачечную. Просто какие-либо отношения с этим мужчиной с самого начала были обречены на неудачу.

И когда Джулия уже начала сомневаться, что в мире существуют нормальные мужчины вроде Джима, когда стала думать, что она как магнитом притягивает к себе ненормальных мужчин, состоялось их знакомство с Ричардом.

Чудо из чудес: даже после первого свидания в прошлую субботу он все еще… казался ей нормальным. Ричард работал консультантом в кливлендской корпорации «Дж. Д. Бланшар инжиниринг», занимающейся ремонтом мостов по всему внутреннему водному пути вдоль восточного побережья США. Они познакомились, когда Ричард зашел в салон подстричься. Во время свидания он открывал дверь, пропуская ее вперед, в нужных местах улыбался, заказал официанту выбранные Джулией блюда и не делал попыток поцеловать ее. Но самое главное, что он был по-настоящему красив, причем классической красотой: изящно очерченные скулы, изумрудно-зеленые глаза, черные волосы и элегантные усики. Когда он проводил Джулию до дома, ей захотелось воскликнуть: «Аллилуйя! Я узрела божественный свет!»

А вот на Сингера Ричард приятного впечатления не произвел. Ее четвероногий друг повел себя как негостеприимный хозяин и рычал до тех пор, пока Джулия не закрыла входную дверь.

– Прекрати! – рассердилась она. – Не будь с ним так суров!

Сингер послушался, но, вернувшись в спальню, всю ночь просидел там с недовольным видом.

Еще немного, подумала Джулия, и они с Сингером могли бы выступать на всевозможных праздниках и карнавалах рядом с каким-нибудь глотателем электрических лампочек. Но в этом случае ее жизнь уж точно никогда не станет нормальной.

Она открыла воду и встала под душ, пытаясь избавиться от нахлынувших воспоминаний. Ну какой смысл заново прокручивать в памяти неприятные эпизоды? Ее мать, как Джулия часто с горечью размышляла, имела роковую склонность к двум вещам – выпивке и всяким подонкам мужского рода. Каждая из них по отдельности достаточно плоха, а уж сочетание их становилось для Джулии просто невыносимым. Дружков мать меняла как перчатки, и когда Джулия стала старше, некоторые из них начали вызывать у нее самые серьезные опасения. Последний попытался затащить ее в постель; когда Джулия рассказала об этом матери, та обвинила дочь, что именно она всячески заигрывала с ее приятелем. Вскоре Джулии пришлось уйти из дома.

К счастью, шесть месяцев спустя она встретила Джима. Большинство тех, с кем Джулии за это время доводилось сталкиваться, принимали наркотики, попрошайничали или воровали… или занимались кое-чем и похуже. Не желая превратиться в бродяжку, которых она немало повидала во время скитаний по улицам, Джулия отчаянно пыталась ухватиться за любую работу, благодаря которой можно хоть как-то утолить голод и держаться подальше от посторонних глаз. Когда в закусочной в Дайтоне ей встретился Джим, Джулия мелкими глотками потягивала из бумажного стаканчика кофе, на который еле наскребла денег. Джим угостил ее завтраком и, когда Джулия выходила на улицу, пообещал снова накормить, если она придет завтра. Джулия пришла, потому что ее постоянно мучил голод.