Принц еще ничего не знал, но душу его охватили мрачнейшие предчувствия. Он смог порадоваться лишь тому, что оставил Василике на корабле под охраной надежной команды.

– Увы, мой принц, – покачал головой простоволосый дворецкий, – теперь не только в этом прекрасном дворце – во всей столице пустынно, как в сердце величайшей из пустынь. Кто сбежал сам, кого увели стражники…

– Какие стражники, Хаджи?! Кто мог увести моего писаря? Или управляющего? Что происходит?

– Так ты ничего не знаешь, несчастнейший? Это к лучшему… Ибо теперь ты остался единственным истинным правителем этой прекрасной страны. Счастье, что Касым-бей этого не ведает!

– Касым? Главнокомандующий? Почему ты называешь его беем?

– Потому, мой принц, что он объявил себя беем вместо без времени скончавшихся твоего отца и старшего брата. Глашатаи на всех площадях уже пятый день срывают себе глотки, провозглашая ему здравицы…

– Отец скончался? Он разве болел? И брат вместе с ним? Как это вообще могло случиться?

Мирджафар задавал вопросы, но уже знал на них ответ – ибо Касым всегда был лживой лисицей, рвавшейся к власти и лишь власти алчущей. Когда страна вела войны, это было его очевидным достоинством. Но как только наступил мир, Касым оказался не у дел (как он думал) и решил, выходит, именно таким образом исправить положение.

– Говорят, что великий бей и его наследник отправились на охоту за горными лисами. Но лошади понесли, и оба свалились в пропасть… – пряча глаза, пробормотал старик.

– Говорят?! А ты ничего не знаешь?! Ты, дворецкий, не знаешь, что случилось на самом деле?!

– Не знать, мой принц, гораздо полезнее для здоровья, чем знать… Воистину же «во многом знании много печали…»

– Я так и думал, – Мирджафар встал во весь свой немалый рост и закричал: – А теперь рассказывай все, что знаешь! Иначе твоя голова полюбуется на твою спину!

Хаджи встрепенулся – таким бывал и сам великий бей, сохрани, Аллах великий, в веках его душу, и оба его старших сына…

– Да будет так, принц…

Он тоже встал, несколькими торопливыми движениями попытался снять с себя паутину с налипшими мухами, брезгливо отряхнул ладони и заговорил:

– Ровно через пять дней после того, как ты, принц Мирджафар, вышел со своими людьми на охрану поезда принцессы, к столице начали стягиваться отряды. Вооруженные люди, более похожие на наемников, чем на землепашцев или ремесленников, к вечеру заполнили все улицы города, а за ночь двойным плотным кольцом окружили дворец, где готовился встретить свою невесту принц Мустафа. Великий же бей только накануне этих страшных событий перебрался ближе к старшему сыну, покинув Полуденный Приют, однако оставив там любимую жену, твою мать, и своих кадин.

– Они были там оба… Какое пренебрежение безопасностью…

– Ты прав, юноша, они там были оба. И когда Касым решил, что все готово, он вошел в покои бея и убил сначала твоего брата, а потом и отца. Так мне рассказал первый советник, сумевший убежать, едва наемники стали прочесывать дворец и столицу в поисках верных умершему бею людей.

– Сумевший убежать… И много спаслось тогда людей?

– Увы, сие мне неведомо. Однако известно, что силы Касым-бея не очень велики – и более всего он обороняет дворец, который превратил в поистине неприступную крепость. Говорят, что люди потихоньку выбираются из столицы и скоро она совершенно обезлюдеет.

– Но почему никто не попытался усмирить Касыма? Куда смотрела дворцовая стража?

– Она, стража, и оказалась первой из воинских частей, что принесла присягу на верность новому бею – ибо старшина стражников, если ты этого не знаешь, приходится Касыму двоюродным племянником.

Мирджафар молчал, но душа его обливалась слезами. «Что ж, отец, ты никогда не учил меня быть наследником, никогда не видел во мне продолжателя династии. Но теперь, вижу, именно мне предстоит сбросить с трона негодяя и вернуть в страну покой и процветание. Чем я, родной, пусть и младший сын, хуже двоюродного племянника какого-то выскочки?»

Должно быть, старик-дворецкий подслушал мысли принца.

– Теперь тебе, Мирджафар, предстоит вернуть себе трон, принадлежащий вашей семье уже не один век.

– Ты прав, старик… Не просто вернуть, но сделать так, чтобы впредь никакой Касым, сколь бы хорошим солдатом он ни был, не смел смотреть на властелина как на следующую добычу…

Хаджи кивал – в Мирджафаре он не сомневался. Совсем юным принц сумел доказать свою верность семье, не просто доказать, но даже скрепить ее, клятву верности, своей собственной кровью.

– Так, говоришь, эта шелудивая собака прячется во дворце…

– Да, мой принц.

– Говоришь, что людей у него не очень много…

– Верно, мой принц. Стражники дозором дважды в день обходят город. Вербовщики сбиваются с ног, но поток новобранцев слишком слаб. Одним словом, Касым-бей спрятался в норе, как паук, в ожидании часа, когда сможет выйти на новую охоту.

– Отлично. Значит, людей маловато, а город пуст. Превосходно, старик, превосходно…

Принц совсем не по-королевски хлопнул старика по плечу.

– А теперь, почтеннейший, приведи-ка дворец в порядок. Скоро я вернусь, да вернусь не один, ибо буду показывать новые владения прекрасной своей жене, настоящей властительнице нашей великой страны. А тут пауки, мухи… привидения…

Слова Мирджафара превратили дворецкого из дряхлого старца в суетящегося хозяина. А сам принц, выходя из заброшенных покоев, прикидывал, с чего же начать войну.

– Здесь ты будешь в безопасности! Жди меня!

– Но почему я должна прятаться здесь?

– Это удивительное место, принцесса. Вся страна считает башню заколдованной – и потому без лишней нужды никто не подойдет к ее стенам ближе чем на полсотни локтей. Мы с братом еще малышами разведали ход сюда и сбегали от наставников при каждом удобном случае.

Боль в душе Мирджафара уже была не такой острой, но любое упоминание имени отца или старшего брата отзывалось горечью во всем его существе.

– Воистину, мой принц, это может быть самое удивительное из всех удивительных мест. Но почему я вообще должна прятаться? Разве рядом с тобой мне нет более места?

– Глупая принцесса, моя звезда! Твое место всегда рядом со мной – так распорядилась судьба, и не нам, смертным, что-то менять в ее суровых решениях. Но сейчас мне предстоит… вернуть то, что какой-то шакал попытался отобрать у нашего рода. И здесь не будет места женщинам, даже самым смелым из них. Дождись меня – обещаю, что еще до заката мы встретимся! И тогда моя миссия будет завершена – и во дворец войдет невеста наследника престола. Моя невеста…

Василике покраснела. Да, им через многое пришлось пройти вместе, но лишь сейчас, за миг до решающей битвы, Мирджафар наконец назвал ее своей суженой.

– Жди меня, моя звезда…

И Мирджафар исчез в темноте хода, о котором только что вспоминал. Следом за ним будто растворялись в темноте верные люди принца. Василике с удивлением заметила, что их вовсе не так много, как должно было бы быть. Хотя что она, дочь далекой страны, знала о том, как отвоевывать трон?

Девушка поднялась по крутой винтовой лестнице. Верхняя комната оказалась на удивление уютной и выглядела обитаемой. Должно быть, принцы немало времени проводили здесь. И потому заботливая матушка втайне оборудовала ее всем необходимым. Расположенные по кругу узкие высокие бойницы смотрели на весь город. А вот крохотный балкончик, защищенный, однако, достаточно высоким ограждением с каменными балясинами, выходил прямо на дворцовый парк.

Девушка присмотрелась. Темно-зеленое шевеление в изумрудно-зеленой траве привлекло ее внимание – из лаза по одному выбирались люди, верные Мирджафару. Отсюда, сверху, рассмотреть любимого девушка не смогла.

– Должно быть, он меня и спрятал здесь, чтобы я видела, что происходит во дворце. Должно быть…