— Помню. А ещё помню твой прыжок с 102 этажа, помню шрамы, которые я так любил целовать на твоём теле, помню, как ты готовила ужин для меня, — сказал ласково Кристиан и посмотрел на меня так, что моё сердце дрогнуло от появившейся в нём надежды. — Я также помню как ты ушла от меня. Я помню, как ты кончала, сидя на этом уроде, и улыбалась мне, разбивая моё сердце навсегда. Не у одной тебя хорошая память, — прошипел Кристиан.

Да, ему что приснилось это? Может, у него есть какие-то психологические проблемы? И есть ли смысл пытаться его переубедить? Ведь, было совершенно ясно, что он не хотел меня слушать и слышать. Кристиана вполне устраивала версия, рождённая его больным подсознанием. Он уже вынес мне приговор. Я не буду первой, погибшей ни за что. Побеждает сильнейший. Он победил. Так тому и быть.

— Ты прав, — просто ответила я и пожала плечами.

— Пошли, — сказал Кристиан и подал мне руку.

Я посмотрела на него и вспомнила, что тогда у Мортема я забыла одну очень важную вещь. Как же так? Видно, я забыла её в пижамных штанах, после принятия ванны. Ну, конечно. Вот я дура. Одела халат, а про эту вещь совсем забыла. Я уже вряд ли верну её, поэтому я решила попросить её у Кристиана.

— Можешь выполнить одну мою просьбу? Всего одну. Пожалуйста.

— Какую?

— Расправь крылья и повернись спиной. Я хочу последний раз на них посмотреть, — попросила я.

Он долго смотрел на меня, видно пытаясь понять, что я задумала. Но потом всё же повернулся и расправил крылья. Какие красивые! Я уже и забыла, какие они у него чёрные и густые. Подойдя ближе, я нерешительно подняла руку, также как и в первый раз, желая дотронуться до крыльев. Да, я боялась. Не знаю чего, просто боялась. Проведя рукой сверху вниз по мягким и таким нежным перьям, я закрыла глаза, сдерживая слёзы. Я помню своё обещание не плакать. Но цель моя была в другом. Найдя самое чёрное и большое перо, я выдернула его, пряча в карман куртки. Теперь у меня опять есть частичка Кристиана. Больше я её не потеряю. Никогда.

— Что ты делаешь? Ты же уже вырывала у меня одно.

— Да. Я его потеряла, как и того Кристиана, у которого брала его, — грустно сказала я и дала ему руку.

— Я тоже потерял Анну, которая когда-то у меня была.

— Да, да, да. Мы квиты. Я помню. Пошли уже. Хочу побыстрей в подвал и подальше от тебя.

— Что, так нравится общество этой суки? Нашла себе достойную подругу?

— Лучше с ней, чем с тобой. С кем угодно лучше, чем с тобой.

— Даже с Мортемом, да? — зло прошипел Кристиан, сжимая мою руку.

— Да. Он хотя бы не убивал меня, — бросила я и выдернула руку. — Сама пойду.

— Не пойдёшь! — сказал он и дёрнул меня назад. — Ещё одно резкое движение, и я за себя не ручаюсь.

Я успокоилась и послушно пошла за ним. Зачем действительно возникать и упрямиться? Так бы делала Анна Вишес, которая любила выводить Кристиана из себя своим неповиновением. Но он убил эту Анну. Новой Анне было всё равно, поэтому она молча шла за Кристианом, проклиная тот день, когда встретила его и отдала ему своё сердце. Он опять оставил меня в подвале, только на этот раз не приковал. Почему интересно? Но я решила не спрашивать. Какая разница? Так посижу. От этого ничего не изменится. Если не считать сегодняшнего известия о моей смерти, то можно сказать, что он был феноменально добрым ко мне. Даже бросил мне какой-то пакет с едой, сказав, чтобы я поела, а то, если я умру, ему придётся трахать вторую шлюху, а он пока со мной не наигрался. Не нравилась мне эта его доброта. А может просто жалел меня? Ну да, Кристиан жалел меня. Смешно. Ещё бы сказала, что любил. От мыслей о любви моё сердце стало разрываться на части. Больше не было никакой любви в моей жизни. Больше не было самой этой жизни. Уже здесь в подвале до меня окончательно дошло, что я осталась сиротой. Это не было шуткой или розыгрышем. Я не смогу уже никогда появиться перед отцом и Боб, даже если выберусь из подвала, во что верилось с трудом. Что я им скажу? «Привет! Я жива. Не ждали меня, да? Тут знаете такая ситуация. Один вампир, с которым я спала, решил подшутить над вами, разыграв сценку с моим убийством.» Бред чистейший. Они рехнутся от такого. Я и сама скоро рехнусь. Кристиан меня сломает. Пока я держусь, но это ненадолго. Разве может обычный человек столько всего выдержать? Сдерживать своё обещание о том, что я больше не плачу было всё трудней, поэтому я расплакалась. Сначала лишь пара слезинок скатилась на пол, потом уже целая река хлынула из глаз, заливая новую куртку болью, что терзала моё разорванное в клочья сердце. Я плакала очень долго, потеряв счёт времени, пока Виктория не вмешалась в мою истерику.

— Анна, прекрати. Ты так с ума сойдёшь.

— И что? Кому я теперь нужна? — спросила я, вытирая слёзы. — Кому скажи? Этим стенам? А может этой холодной земле или крысам, что точно бегают где-то рядом?

— У тебя же есть родственники, я уверена. Я помогу тебе выбраться, если ты дашь мне кровь, Анна. Решайся. Нет времени ждать.

— Нет у меня никого. Я круглая сирота. Теперь.

— Что случилось? Расскажи мне, Анна. Ты можешь мне верить. А я расскажу тебе всё о нас с Кристианом, всю правду.

— Потом, — сказала я, чувствуя, что реальность уплывает всё дальше от меня, и провалилась в такую до боли знакомую темноту, сжимая дрожащими руками своё новое перышко.

Дни проходили в полном забвении. Жизнь, как будто, оставила меня уже навсегда. Я потеряла счёт времени. О каком времени вообще можно было говорить в этом подвале? Здесь всегда стояла ночь. Я боялась, что мои глаза уже не будут видеть, когда он вытащит меня отсюда. Ну, и ладно. Слепая, мёртвая кукла. Кристиану понравится. Он уже давно не заходил ко мне. Не знаю, где его черти носили. Мне было всё равно. Я больше ни на что не надеялась, ничего не ждала. Полное безразличие к происходящему, полное равнодушие к себе самой. Я была никем, я была никому не нужна. Перед глазами стояли лишь Боб и папа, порой во снах ко мне также приходила мама. Она опять что-то говорила про то, что надо держаться, и скоро всё изменится. Но я не хотела больше этого слышать, поэтому закрывала уши и уходила в отказ. Я научилась управлять своими снами. Наверное, потому, что спала не больше пары часов. Потом обязательно просыпалась и смотрела в пустоту перед собой. Что я хотела найти в этой пустоте? Если бы я знала. Смысл жизни, утешение, ответы на свои вопросы? Нет. Я просто хотела слиться с этой пустотой, превратиться в пыль. Кому нужна такая жизнь? И разве это была жизнь? Это был ад. Только вот за какие грехи я расплачивалась? Никто так и не ответил на этот вопрос. Кристиан со времён моих похорон приносил мне ещё пару раз пакеты с едой и уходил. Я не прикасалась к этой еде. Есть хотелось жутко, но мне было просто противно притрагиваться к тому, что трогал он. Эта его забота меня раздражала. Организм уже всё равно был на исходе, я это чувствовала. Все эти переживания истощили меня и морально и физически. Так ещё холод и голод не улучшали ситуацию. В одежде было, конечно, гораздо теплей, но всё равно она не спасала. В общем, смерть уже явно была близко. Я постоянно ощущала её присутствие рядом со мной. Она так и звала меня. Она предлагала мне избавление от всех проблем, от боли, от страданий. И я была согласна, но у меня не было никакой возможности свести счёты с жизнью. Да, мне было очень плохо. Я уже не воспринимала окружающую меня действительность. Всё потеряло краски, всё потеряло смысл. Всё стало таким неважным. И я больше не плакала ни разу, как и обещала. Я не делала вообще ничего: не говорила, не шевелилась, не плакала, почти не дышала. Я проводила эти несчастные дни, полностью уходя в прошлое. Сейчас оно казалось мне таким светлым и радостным. Даже все наши с ним ссоры были такими пустяками. Почему, чтобы начать ценить что-то, нужно это потерять? Почему мы начинаем жить, когда рядом уже дышит смерть? Почему? Я ненавидела эти вопросы всей своей душой, от которой уже ничего не осталось.