Когда же они приедут? Ворчала она себе под нос, и оглянулась назад на ступени дворца, которые выглядели очень соблазнительно, чтобы на них присесть, но Максимилиан будет недоволен, если увидит.

В воротах наконец-то появились Максимилиан с Валерием, и Лина облегчённо вздохнула. Ну наконец-то. Вслед за ними ехали Филипп с Фотиной, далее Тигран с сыном, и солдаты замыкали эту длинную процессию. Лина как подобает, поприветствовала всех, чётко следуя иерархии, Максимилиан удовлетворённо кивнул, и на этом официальную часть можно было считать завершённой.

— Фотина, иди я обниму тебя, — улыбнулась она, прижимая к себе молодую черноволосую девушку, которая была невероятно похожа на свою мать. Такая же маленькая, хрупкая, и только тёмные зелёные глаза были как у отца, строгие и внимательные. — Ты стала уже совсем взрослой.

Девушка робко улыбнулась и немного склонила голову, приветствуя жену царя, хорошо зная, что отец не любит, когда нарушаются правила.

— Валерий, очень рада тебя видеть. Можно мне обнять тебя? — спросила Лина, улыбаясь ещё шире.

— Можно, — ответил он, сам протянул руки к девушке, чему она неимоверно обрадовалась. С тех пор как не стало Алкмены, они очень сблизились, и македонец стал ей как брат, и только с ней позволял себе отступать от общепринятых правил.

— Я так по вам соскучилась. Филипп, какой ты здоровяк, Валерий, он всё больше и больше похож на тебя, — сказала Лина, гладя мальчика по плечу. Объятий он не любил, и она очень хорошо помнила это.

— Всё? — спросил Максимилиан, наблюдая за женой и нетерпеливо ожидая своей очереди. Он почти на месяц уехал в Византий, и сейчас, вернувшись домой, желал поцеловать и обнять жену, по которой успел соскучиться.

— Если всё, то я пошёл, — тут же заявил Деметрий. — Трой, мы с Орионом купаться пошли. Приходи.

— Пап, а мне можно с мальчиками? — спросила Фотина, поворачиваясь к отцу.

— Солнце уже садится.

— Филипп, пошли с нами, а? — сказал Трой. — И за сестрой присмотришь.

— Иди, — кивнул Валерий сыну и положил руку на плечо.

Ему часто казалось, что мальчик растёт слишком строгим, холодным и совсем не умел веселиться. Конечно, с другой стороны, македонцу нравилось, что он не проказничал и всегда вёл себя подобающим образом, но всё-таки Филипп был ребёнком, и, помня себя в его возрасте, он желал дать сыну не только образование, но и детство. Хорошо, что Деметрий с друзьями часто приезжали в Пеллу. Вот только Орион как-то странно смотрел на Фотину, и заставлял Валерия всё время нервничать.

— Спасибо отец, я с удовольствием, — кивнул Филипп.

— Так, всё закончили. Деметрий идите, но не долго, — громко сказал Максимилиан, взял за руку Лину и повёл её во дворец, желая как можно скорее оказаться с ней в постели.

Все эти долгие приветствия были слишком утомительными и бестолковыми, другое делом — нежное и желанное тело жены.

— Как дела в Византии? — тихо спросила Лина, нежно гладя мужа по широкой груди, и наслаждаясь короткими чёрными волосками, ласкающими подушечки пальцев. Во всём теле ощущалась приятная истома, а в воздухе витал дурманящий аромат сандалового дерева, который уже успел стать родным.

— Хорошо, — задумчиво ответил он и поднялся с кровати. — В целом хорошо… Вот только Кастор совсем плох, Евпатор поехал во Фракию проститься с ним.

— Неужели это всё?

— Не знаю, но Лисимах уже готов официально занять его место.

Лина грустно вздохнула. Странная болезнь подкосила царя Фракии ещё год назад, и его старший сын фактически взял всё управление на себя, пока отец не поправится. Вот только Кастору становилось только хуже, и уже месяц он не встаёт с постели. Благо, что любимая жена была рядом. И когда Лина навещала его, он шутил, что в её объятиях и умереть не жалко. Вот только сама Алуна не разделяла его сомнительных желаний, и практически не отходила от постели мужа и ждала его выздоровления. Она и его дочь, которую он любил безумно.

Когда восемь лет назад Кастор взял в жёны беременную служанку, это стало для всех шоком, но слухи очень быстро утихли, ибо фракиец не задумываясь убивал каждого, кто хотя бы косо посмотрит на его женщину. И даже старшие сыновья смирились с ней, боясь гнева отца. Но со временем приняли и даже полюбили молодую жену отца.

— Лекари говорят, что он угасает. Жаль, — грустно произнёс Максимилиан, надевая на себя чёрный хитон и красный плащ генерала. — А Левк когда возвращается? Он мне нужен.

— Я думаю дней через пять, — с готовностью ответила Лина. — Он сейчас должен быть во втором лагере, а после возвращается в Спарту.

— В следующий раз свои лагеря поедешь сама смотреть, — недовольно пробубнил Максимилиан. — Мне мои генералы нужны здесь.

— Хорошо, — ответила она, и примирительно поцеловала мужа в щёку. Он удовлетворённо кивнул и вышел из комнаты.

Лина глубоко вздохнула и тоже пошла одеваться. Впереди был ещё целый вечер и много незавершённых дел, требующих внимания.

На следующий день

— Ты куда? — сонно прошептал Максимилиан, открывая один глаз и смотря на спешно одевающуюся жену. Хотя первые признаки рассвета уже начали появляться на небе, но за окном было всё ещё темно и слишком рано.

— Максим, спи. Мне нужно кое-куда сходить…. Я быстро, — улыбнулась Лина. И поцеловав мужа, выскочила из спальни.

Быстро прошла по длинным дворцовым коридорам, в которых сонные слуги уже неторопливо принимались за работу, вышла на площадь и пошла к небольшому, но очень красивому храму, находящемуся на территории дворца. Но дойдя до него, нерешительно остановилась.

Очень, очень давно она не разговаривала с Афиной, и сейчас боялась встречи с ней, боялась услышать ответ на вопрос, с которым пришла к ней.

Лина села на прохладные ступени и глубоко вздохнула, пытаясь унять беспокойно стучащее сердце.

— Здравствуй дитя моё, — услышала она за спиной мелодичный голос и вздрогнула от неожиданности. Обернулась и увидела Афину, как всегда, божественно прекрасную в белом струящемся платье с роскошными золотисто-каштановыми волосами и пронзительно зелёными глазами. Она улыбнулась девушке покровительственной улыбкой и жестом предложила ей подняться.

— Здравствуй Афина. А я вот в гости решила зайти…

— Да, — коротко сказала богиня.

— Что да?

— Ответ на свой вопрос. Уже три месяца. И да, ты сможешь выносить и родить свою дочь, — ответила Афина.

— Дочь? Родить? Сама? — немного ошарашено спросила Лина.

— Не сама разумеется. Но у тебя же есть лекарь, который может помочь тебе, — произнесла богиня таким тоном, что стало понятно, что она очень хорошо помнит то, как восемь лет назад Лина ослушалась её и попыталась спасти Алкмену от смерти. — И иди уже к своему полководцу. Он переживает.

— Спасибо Афина, — дрожащим голосом произнесла она. — Спасибо тебе за всё.

Богиня кивнула и исчезла, а Лина в ту же секунду побежала обратно во дворец.

Невероятно… это было невероятно… Целый месяц она не находила себе места, замечая у себя признаки беременности, и целый месяц боялась в это поверить.

Деметрий был даром Афины, и родить его было невероятно тяжело. А сейчас? Опять возвращаться в тот мир? Да и сможет ли она выносить малыша?

Афина сказала, что всё будет хорошо, и это было невероятно…

Лина летела по коридорам дворца как ветер, пугая всех на своём пути, и едва не сшибла с ног мужа, выходившего из спальни.

— Девочка… — только и смогла сказать она.

— Что? — переспросил Максимилиан, смотря в перепуганные глаза жены. — Милая, что случилось?

— Девочка, у нас будет девочка, — повторила Лина, задыхаясь от слёз, которые предательски начали появляться на глазах.

— У нас? Я не понимаю тебя…

— Я беременна, Максимилиан! Что тут не понятного? — уже выкрикнула она, и добавила совсем тихо — И у нас будет девочка.

— О боги, Лина! — закричал он в ответ, подхватывая жену на руки. Не веря своему счастью, он кричал и смеялся, оповещая всех во дворце о своём счастье.