Первый из Падших, отец Гордыни и Великий змий и правда его не слышал. Его тело сидело на троне, но чёрная душа была наверху. Уже давно в мире, не доступном человеческому глазу, он вёл жестокую войну.

   “Победа... Говорят, она уже очень близка... Отвоевать то, что мы потеряли... Вернуть то, что должно принадлежать только аггелам!”

   “Но ведь я хочу того же самого! Мои замыслы не могут быть предательскими, ибо они совпадают с желанием Великого...” – думал Астарот, нервно теребя щетину на подбородке.

   Почти у самого трона он внезапно остановился. Его глаза расширились от удивления. Потом от негодования. Опять она.

   – Астарот? Доброй вечности, мой дорогой, – услышал он медовый голос Лилит, матери всех демонов, выходящей из-за спинки трона.

   – Что ты здесь делаешь, Бездна тебя побери?! – сквозь зубы прошипел принц Уныния.

   – Могу задать тебе тот же вопрос, принц, – усмехнулась она и расслабленно присела на ступеньку перед троном. На ней было прозрачное черное платье, сотканное будто из тонкой обсидиановой паутины. Оно скрывало всё тело, начиная от высокого воротника стойкой, и заканчиваясь расстилающимся по агатовому полу длинным мягким шлейфом. Но с другой стороны и просвечивало насквозь, возбуждая фантазию мягкими изгибами дьяволицы.

   – Это не твоё дело, – огрызнулся он и нервно отвернул голову в сторону. Что теперь делать? Смысл его прихода полностью испарился с появлением Лилит. Не мог же он при ней всё рассказывать Хозяину?

   – Ну-ну, не надо так грубо! Проходи, чего же ты встал? Я смущаю тебя своим присутствием? – говорила она звенящим, как колокольчик, голосом, привлекая к себе его внимание. Когда она говорила, её пухлый маленький рот манил отца Уныния, но принц старался об этом не думать. Он ненавидел демоницу. И одновременно желал её. Это невозможно было изменить.

   – Или ты всё еще в обиде на меня за те слова, что я сказала на совете? Ну не дуйся, я же глупая взбалмошная женщина! Подойди ко мне, – позвала она, протянув к нему тонкую белоснежную руку ласкающим движением испанской танцовщицы.

   Его щека нервно дёрнулась. Но что еще делать? Развернуться и убежать? Как последнему трусу, испугавшемуся женщины? Астарот твёрдыми шагами двинулся вперёд. Его князь был уже напротив, а Лилит сидела у его ног и улыбалась. Первое, на что невольно упал взгляд принца – это её упругая грудь, слегка прикрытая паутиной ткани.

   – А я вот пришла повидать нашего любимого господина, а то ему одному тут, наверное, очень скучно.

   Прекрасное лицо было до невероятности добродушно, и больше всего на свете принцу хотелось бы поверить в то, что так оно и есть. Но больше он не позволит себе слабости.

   – Не говори чепуху, он сейчас слишком далеко отсюда, чтобы скучать. Или ты забыла, где он?

   – Ой, ну перестань! – махнула рукой принцесса Гнева, – конечно, я знаю, где он! Просто понимаешь, – доверительно добавила она, – вот он, сидит здесь с закрытыми глазами. Вроде бы так близко, вот возьми и дотронься, а на самом деле нет. Пророчество скоро сбудется, я знаю, Апокалипсис уже близко.

   – И ты туда же! В Бездну пророчество, это – чушь! Его придумала кошка, ты понимаешь? Кошка!

   – Кошка, которая живёт у дворца князя от зари человечества, – отрезала Лилит, и в этот момент в голосе её послышались злые нотки. Но тут же она продолжила мягче:

   – Пусть даже ты прав, приглядись, – она показала на высокие сапоги князя из чёрной драконьей кожи, – оковы становятся тоньше. Даже если пророчество – чушь, Апокалипсис начнётся и без него.

   Астарот нахмурился и внимательно посмотрел на сапоги Властелина Тьмы. Сперва ничего не было видно, но, как и положено всем Проклятым, князь имел цепи, приковывающие его к царству Преисподней. И действительно, приглядевшись, принц заметил их. Блестящие живым серебром нерушимые оковы на его лодыжках стали будто бы немного прозрачнее. Книга Апокалипсиса Чёрной Библии гласила:

   “В час чёрного огня и кипящей крови откроется кладезь Бездны, и покроют Землю крылатые полчища. Ангел смерти поведёт их, Губитель. Четыре всадника утопят Землю в страданиях и ужасе, возвестив начало конца. Тогда спадут незримые цепи с ног Великого Змия, и мир погрузится во Тьму”

   “Как странно, а вдруг она права? – нехотя предположил Астарот. – Вдруг Апокалипсис и правда уже начинается? Но ведь для пророчества нужен Авадон. Это он – губитель, он – ангел смерти, что должен вести крылатые полчища. А находясь там, где он есть, совершенно невозможно это сделать” – думал принц, криво ухмыляясь.

   “Значит, пророчество не может сбыться, пока муж этой рыжей суки находится там, где ему самое место. Если только пророчество изначально не полная чушь. Зачем нужен Авадон, если выкрав ключ отВрат между мирами, я смогу легионам демонов открыть путь на Землю? С помощью него мы все станем свободны, и война закончится...”

   Лицо Астарота выражало крайнюю степень возбуждённости.

   – Что такое, дорогой? – спросила удивлённо Лилит.

   – Возможно ты права... – неожиданно пробормотал принц и, резко развернувшись, умчался прочь, оставив демоницу одну у ног господина.

   – В чём? – только и успела бросить она. – Вот, дьявол, так и не поняла, зачем приходило это чучело. Но ничего, – сказала она, уже направив вожделеющий взгляд на лицо князя, – пророчество скоро исполнится, мой Повелитель.

   “Очнётся дракон рока не в срок разбуженный. Закровоточит Тьма, родив новую княгиню Хаоса, что всегда была рядом. И начнется Апокалипсис”

   – Всё будет, как написано. Та, что всегда была рядом, это я! Я стану твоей Княгиней!

Глава N27

   Не успела я испугаться, как воздух вновь появился, как и все краски окружающего мира. Мои ноги больше не попирали лавовую пыль мостовых Второго Сада грешников, кожа не чувствовала так остро иссушающего жара, исходящего из самой земли, а нос вдыхал уже не серный смрад Геенны Огненной, а легкие свежие запахи вина и виноградного сока. Вокруг была лишь тьма – человеческое зрение было слепо, однако, моргнув, я вновь взглянула на мир иначе. Я была в комнате, шириной с коробку из-под спичек, в которой, однако, умудрялось уместиться невероятное количество вещей. Окон не было, потому свету было появиться неоткуда. Рассматривая странную каморку, я краем глаза видела, как подруга Торла, переваливаясь, проковыляла к узкому столу у противоположной стены и, куснув собственный палец, капнула каплю крови на диковинный предмет. Через мгновение по углам комнаты магические красные фонари в форме редисок зажглись мистическим красноватым светом. Самигина отошла от стола, дав мне возможность разглядеть статуэтку, на которую она капнула своей кровью. Это был маленький и удивительно натуральный дракон. Тысяча тонких клыков торчала из раскрытой пасти, а из кривой спины росли острые шипы. Кристаллы глаз вспыхнули во тьме, как только укушенный палец демоницы коснулся фигурки. В правой лапе дракона, обращенной ладонью вверх,загорелось красное пламя одновременно с магическими светильниками.

   – Что это? – заворожено спросила я, не отрывая взгляда от статуэтки. Казалось, дракон смотрит на меня из глубины каменных глаз.

   – Это драконья лампадка, – ответил причмокивающий голос слева. Самигина сосала прокусанный палец. – Видишь ли, человечья самка, не все Проклятые имеют достаточно сил, чтобы долго поддерживать магический свет. Эта фигурка помогает мне решить проблему. Она может зажечь сколько угодно свечей, заставляя меня почувствовать, будто я чёртова маркиза и отдыхаю у себя в покоях. Но и она требует свою плату.

   Слева от меня, прямо за сутулой демоницей, стоял высокий шкаф, древний и потёртый, но всё еще довольно красивый. Его стенки были выполнены из черно – белой древесины, покрытой когда-то лаком. Стекла были желтоватые и не совсем прозрачные. Самигина сказала, что это слюда. Внутри стояло множество колб, закрытых пробками. Некоторые из них были наполнены странными жидкостями, разных цветов, а некоторые – пустовали. Справа стоял диван черного дерева в облезшей позолоте. Пёстрая обивка, довольно красивая, хоть и изрядно потёртая, привлекала внимание и приглашала присесть. Кроме того, повсюду на стенах висели какие-то безделушки: грустные и весёлые маски, небольшие картины, старое проржавевшее оружие, которым не пользовалось по-видимому уже слишком давно. Тарелки, бусы, денежки, зеркала и всякого рода мелочи закрывали собой всё свободное пространство стен, однако, не создавая слишком навязчивого впечатления захламленности.