И всё же, его недоверие к ней заставляло Джейн чувствовать себя так, будто она отдаляется.

— Оставайся со своей сестрой, Вишес, — сказала она спокойным голосом. — Я буду на связи.

Молчание.

— Вишес, повесь трубку и иди к ней.

Он ничего не ответил. Просто выключил соединение.

Нажав «завершить» на телефоне, Джейн выругалась.

Всего секунду спустя он снова набирала номер, и, услышав низкий голос, Джейн смахнула слёзы, которые, несмотря на всю прозрачность, были очень реальны.

— Бутч, — сказала она надтреснутым голосом. — Мне нужна твоя помощь.

Когда то немногое, оставшееся от солнечного диска, окончательно исчезло за горизонтом, и ночь отметилась в своей карточке табельного учёта, заступив на смену, машина Мэнни уже должна была приехать домой. Она должна была привести Мэнни назад в Колдвелл, к его квартире.

Но вместо этого, Мэнни оказался на южной окраине города, где разрослись огромные деревья, а протяжённость газона превышала асфальтированную дорогу в пропорции десять акров к одному.

Оно и верно. На кладбищах должно быть достаточно податливой почвы, ведь невозможно же закопать гроб в бетон.

Ну, вообще-то можно… это называется мавзолеем.

Кладбище «Сосновая роща» работало до десяти вечера, его массивные железные врата были широко распахнуты, а несметное количество уличных ламп из кованого железа жёлтым сиянием освещали лабиринт из дорожек. Заехав на территорию, Мэнни свернул направо, ксеноновые фары его Порше озаряли надгробные плиты и газон.

Могила, к которой он направлялся, была маяком без какой-либо значимости. У подножия могильной плиты не было погребено тело… потому как предавать земле было нечего. Ни праха, который можно сложить в урну… по крайней мере, не было пепла, который точно не принадлежал той сгоревшей Ауди.

Примерно через полмили Мэнни опустил педаль газа, позволяя машине плавно остановиться. Насколько он мог сказать, он был один на всём кладбище, и ничего не имел против этого. Нет нужды в публике.

Он вышел из машины, но холодный ветер нисколько не прочистил его голову, лишь предоставил его лёгким работу, когда Мэнни сделал глубокий вдох и зашагал по весенней траве. Он был аккуратен, стараясь не наступать на могилы… конечно, мёртвые не узнают, что он рассекал по их пространству, и всё же это была дань уважения.

Могила Джейн была впереди, и он замедлился, приблизившись к тому, что осталось от неё, так сказать. С расстояния донёсся гудок поезда, пронзивший тишину… и замогильный, печальный звук был настолько избитым, что Мэнни почувствовал себя так, словно очутился в каком-то фильме, который ни разу не досмотрел бы до конца у себя дома, и уж точно не стал бы платить деньги за просмотр в кинотеатре.

— Проклятье, Джейн.

Наклонившись, он пробежался пальцами по шероховатому верху мемориальной плиты. Он выбрал иссиня-чёрный камень, потому что Джейн была бы против чего-то пастельного или бесцветного. Эпитафия была столь же простой и невычурной, просто её имя, даты, и одно предложение внизу: ПОКОЙСЯ С МИРОМ.

Ага. Он поставил себе «отлично» за оригинальность.

Он точно помнил, где находился, когда ему стало известно о смерти Джейн: он работал в больнице… конечно же. Был конец очень длинных рабочих дня и ночи, которые начались с колена хоккеиста и закончились изумительной реконструкцией плеча, спасибо наркоману, который решил полетать.

Он вышел из операционной и обнаружил Голдберга, ожидавшего возле раковин. Один взгляд на мертвенно-бледное лицо коллеги, и Мэнни застыл в процессе снятия хирургической маски. Бросив штуку висящей как детский нагрудник, он спросил, что, чёрт возьми, случилось… предполагая, что это авария на шоссе с участием сорока машин, крушение самолёта или пожар в гостинице… трагедия общественных масштабов.

Но потом он посмотрел за плечо парня и заметил пять медсестёр и троих докторов. Все они были в том же состоянии, что и Голдберг… и никто из них не суетился, призывая остальной персонал, не готовил операционные.

Верно. Общественное происшествие. В их обществе.

— Кто? — потребовал он.

Голдберг посмотрел на группу поддержки, и тогда Мэнни догадался. И не обращая внимания на кишки, превратившиеся в морозильную камеру, он держался за некую иррациональную ниточку надежды, что имя, которое слетит с губ хирурга, будет каким угодно, но только не…

— Джейн. Автомобильная авария.

Его сердце не замерло.

— Расчётное время прибытия?

— Его нет.

На это Мэнни ничего не ответил. Он просто сорвал маску с лица, смял её и выбросил в ближайшую урну.

Когда он проходил мимо них, Голдберг снова открыл рот.

— Ни слова, — рявкнул Мэнни. — Ни. Единого. Слова.

Остальной персонал, запинаясь друг о друга, убрался с его пути, разделяясь также уверенно и быстро, как ткань, рвущаяся напополам.

Возвращаясь к настоящему, Мэнни не мог вспомнить, куда пошёл и что делал после этого… сколько бы раз он не вспоминал ту ночь, эта её часть оставалась чёрной дырой. Каким-то образом он добрался до Коммодора, потому что двумя днями позже он проснулся в своей квартире, всё ещё одетый в окровавленную форму, в которой оперировал.

Посреди всего шока от этой ситуации худшим был тот факт, что Джейн спасла столько людей, попавших в автомобильные аварии. Мысль, что она погибла именно таким образом, казалось местью Старухи с косой за все те души, которые Джейн вырвала из костлявых рук смерти.

От очередного гудка поезда захотелось кричать.

От него, и от сигнала распрогребаного пейджера.

Ханна Уит. Снова?

Кто она, чёрт возьми…

Мэнни нахмурился и перевёл взгляд на могильный камень. Младшую сестру Джейн звали Ханной, если он верно вспомнил. Уит. Уиткоум?

Но она умерла в детстве.

Разве нет?

Расхаживая по квартире. Так с ума сойти можно.

Боже, следовало захватить с собой шипованные кроссовки, подумала Джейн, когда он сделала очередной круг по квартире Мэнни. Снова.

Она бы оставила это место, будь у неё идеи лучше, но даже её ум, сколь бы острым он ни был, не мог предоставить никаких других вариантов…

Звонок мобильного едва ли можно назвать хорошей новостью. Она не хотела говорить Ви, что спустя сорок пять минут ей всё ещё нечего доложить…

Она достала телефон.

— О… боже.

Этот номер. Эти десять цифр она раньше вбивала в быстрый дозвон на каждый свой телефон. Мэнни.

Когда Джейн нажала «ответить», в её голове было пусто, а на глаза набежали слёзы. Её дорогой старый друг и коллега…

— Алло? — сказал он. — Мисс Уит?

На заднем фоне она услышала приглушённый свист.

— Алло? Ханна? — Этот голос… тот же, каким он был год назад: низкий, командующий. — Есть кто-нибудь?

Снова раздался тихий свист.

Господи Иисусе… подумала Джейн. Она знала, где сейчас находился Мэнни.

Повесив трубку, Джейн вылетела из квартиры, минуя центр города, перенося себя через пригородные районы. Путешествуя размытой кляксой со скоростью света, молекулы её тела летели в ночи закрученным вихрем, который преодолевал мили так, будто они были дюймами.

Кладбище «Сосновая роща» было из разряда мест, в котором не обойтись без карты, но, когда ты представляешь собой воздух, то можешь просмотреть сотни акров за полторы секунды.

Когда Джейн вышла из тени у своей могилы, она сбилась с дыхания и почти всхлипнула. Вот он, собственной персоной. Её босс. Её коллега. Которого она оставила позади. И он стоял над чёрным надгробием, на котором было выбитоее имя.

Окей, сейчас она поняла, что приняла верное решение, не появившись на своих похоронах. Её хватило лишь на заметку в «Колдвелл Курьер Жорнал»… а от фотографии всех хирургов, больничного персонала и пациентов её сердце разорвалось на части.

Это же было намного хуже.

И Мэнни выглядел именно так, как она себя чувствовала: разрушенный изнутри.

Господи, его лосьон после бритья пах изумительно… и, несмотря на то, что он немного похудел, Мэнни был по-прежнему красив, как грех, со своими тёмными волосами и жёстким лицом. Он был одет в идеально скроенный костюм в тонкую полоску… но на манжетах его отутюженных брюк виднелась грязь. Запачканная обувь также заставляла Джейн задаваться вопросом, где, чёрт возьми, Мэнни побывал. Грязь определённо была не с могилы. Почву год назад утрамбовали и покрыли травой…