Она снова сорвала их с насиженного места. Это же как в садоводстве – сколь осторожно ни выкапывай, организм все равно испытывает шок. Теперь всей семье предстоит пересадка в новую почву. Стелла верила, что они приживутся и расцветут. У нее просто не было выбора. Она должна была верить, или ее стошнило бы, как домашнего любимца.

– Я ненавижу твои скользкие вонючие кишки, – объявил восьмилетний Гэвин.

– А я ненавижу твою жирную глупую задницу! – не остался в долгу шестилетний Люк.

– А я ненавижу твои безобразные слоновьи уши!

– А я ненавижу всю твою безобразную морду!

Стелла вздохнула и включила радио.

Наконец впереди показались каменные колонны, обрамлявшие въезд в поместье Харперов. Стелла съехала с шоссе, остановила машину в начале подъездной аллеи и несколько секунд просто сидела, вслушиваясь в изобретательные оскорбления, словно теннисный мяч летавшие над задним сиденьем. Паркер вопросительно взглянул на нее, вскочил на пустое место впереди и, высунув голову в окно, стал принюхиваться.

Стелла выключила радио и стала ждать. Крики за ее спиной постепенно стихали, и после раздраженного шепота «ненавижу тебя всего» воцарилась благословенная тишина.

– Вот что я думаю, – сказала Стелла с нарочитым спокойствием. – Мы должны обхитрить мисс Харпер.

Гэвин подался вперед, насколько позволил ремень безопасности.

– Как обхитрить?

– Ловко. Но я не уверена, что у нас получится. Она очень умная, должна вам сказать. Значит, и нам придется быть очень хитрыми.

– Я могу быть хитрым, – заверил Люк, и в зеркале заднего вида Стелла увидела, как с его щек сходит воинственный румянец.

– Хорошо. Тогда слушайте план. – Стелла развернулась лицом к своим мальчикам, и ее поразило в который раз, как интересно смешались в них черты ее и Кевина. Ее голубые глаза на лице Люка, серо-зеленые отцовские глаза на лице Гэвина. Ее рот достался Гэвину, а рот Кевина – Люку. Ее рыжие волосы – Люку, бедняжке, а Гэвин – белокурый, как отец.

Стелла выдержала театральную паузу. Она с удовлетворением отметила жадное нетерпение в глазах сыновей.

– Ой, даже не знаю! – Стелла с сожалением покачала головой. – Может, это плохая идея…

Мальчики разразились возражениями, мольбами, запрыгали на сиденье. Паркер поддержал их возбужденным лаем.

– Ладно, ладно! – она подняла руки. – Мы сделаем вот что. Подъедем к дому, тихонько подкрадемся к двери, а когда войдем внутрь и увидим мисс Харпер… здесь-то и понадобится вся ваша хитрость.

– Мы справимся! – Гэвин от возбуждения едва не свалился на пол.

– Итак, когда вы встретитесь с мисс Харпер, вам придется притвориться… я понимаю, как это трудно, но, думаю, у вас получится. Вам придется притвориться вежливыми и воспитанными мальчиками.

– Мы сможем! Мы… – Личико Люка скривилось. – Эх!

– А мне придется притвориться, что я нисколечко не удивляюсь тому, что мои мальчики такие вежливые и так хорошо себя ведут. Как думаете, у нас получится?

– Может быть, нам там еще не понравится, – пробормотал Гэвин.

Стеллу захлестнуло чувство вины.

– Может быть, не понравится. А может быть, понравится. Посмотрим.

– Лучше жить с дедушкой и бабушкой Джо, – губы Люка задрожали, и сердце Стеллы сжалось. – Можно?

– Нет, милый, но мы будем часто ездить к ним, а они будут навещать нас. Теперь мы живем здесь и сможем видеться, сколько захотим. Это же приключение, помните? Но если мы все постараемся и все равно не будем счастливы, то попробуем что-нибудь другое.

– Здесь так смешно разговаривают, – пожаловался Гэвин.

– Вовсе не смешно, просто по-другому.

– И снега совсем нет. Как же лепить снеговиков и кататься на санках, если в этом дурацком месте нет снега?

– Действительно, никак, зато здесь можно делать много всего другого.

Господи, неужели она больше никогда не увидит снег на Рождество? Почему она раньше об этом не подумала?

Люк упрямо выпятил подбородок.

– Если она злая, я не останусь.

– Договорились, – Стелла завела мотор, глубоко вздохнула, собираясь с силами, и повела машину к дому.

И будто в награду она услышала изумленный возглас Люка:

– Какая громадина!

Ну уж тут не поспоришь. Стелла попыталась взглянуть на Харпер-хаус глазами своих детей. Только ли размеры трехэтажного здания поразили их? Или мальчики заметили и красоту бледно-бледно-желтого камня, и величие колонн, и великолепие парадного входа, окаймленного раздваивающейся лестницей, ведущей на второй этаж, и просторную веранду, охватывающую весь дом?

Или они просто видят громаду, раза в три больше их хорошенького домика в Саутфилде?

– Дом очень старый. Ему больше ста пятидесяти лет, и все эти годы здесь жила семья мисс Харпер.

– Ей сто пятьдесят лет? – поразился Люк, заработав от брата презрительное фырканье и тычок локтем под ребра.

– Тупица! Она бы давно умерла. И черви ползали бы по всему ее…

– Должна напомнить, что вежливые, благовоспитанные мальчики не обзывают своих братьев тупицами. Посмотрите, какая большая лужайка! Думаю, Паркеру очень понравится здесь гулять. И сколько места для ваших игр, но ни в коем случае не в садах и не на клумбах! В доме тоже играть не надо, ладно? Мы просто спросим мисс Харпер, где вам можно это делать.

– И деревья такие большие, – прошептал Люк. – Ужасно большие…

– Посмотрите туда. Это белый клен, или явор. Держу пари, он еще старше дома.

Подъездная аллея закончилась кругом с островком посередине, где над азалиями возвышались японский красный клен и кипарисовик горохоплодный – тоже родом из Японии. Не переставая восхищаться искусством дизайнера, Стелла пристегнула поводок к ошейнику Харпера. Как ни странно, руки у нее не дрожали, чего нельзя было сказать о сердце. Если сердце может дрожать…

– Гэвин, ты ведешь Паркера. Вещи мы заберем после того, как увидимся с мисс Харпер.

– Она будет нами командовать? – хмуро спросил Гэвин.

– Да. Такова незавидная доля детей – подчиняться приказам взрослых. И, поскольку мисс Харпер платит мне зарплату, она и мной будет командовать. Я с вами в одной лодке, парни.

Гэвин выбрался из салона машины и взял у матери поводок.

– Она мне не нравится.

Стелла потрепала белокурые волнистые волосы сына.

– Вот это я и люблю в тебе, Гэвин! Ты неисправимый оптимист. Ладно, идемте. – Стелла взяла сыновей за руки, ласково пожала, пытаясь подбодрить, и повела к парадному входу, защищенному от любого удара стихии верандой второго этажа.

Двойные двери, выкрашенные в такой же чистейший и сверкающий белый цвет, как оконные рамы, распахнулись.

– Наконец-то! – Человек, вышедший им навстречу, раскинул руки. – Мужчины! Наконец-то я не в меньшинстве.

– Гэвин, Люк, это мистер… простите, Дэвид, я не знаю вашей фамилии.

– Уэнтуорт. Но давайте оставим просто Дэвид. – Он присел на корточки и заглянул в глаза залившемуся лаем Паркеру. – В чем дело, приятель?

В ответ пес плюхнул передние лапы на колени Дэвида и восторженно лизнул его в лицо.

– Вот так-то лучше! Идемте в дом. Роз сейчас придет. Она наверху – разговаривает по телефону. Сдирает кожу с провинившегося поставщика.

Мальчики вошли в просторный холл, замерли и вытаращили глаза.

– Шикарно, да? – спросил Дэвид.

– Это вроде как церковь?

– Да нет, – Дэвид улыбнулся Люку. – Местами затейливо, но это просто дом. Я все вам покажу, но, может быть, вы не откажетесь подкрепиться горячим шоколадом после долгого путешествия?

– Дэвид готовит изумительный горячий шоколад. – Роз – в той же рабочей одежде, что и накануне – неторопливо спустилась по изящной лестнице, разделяющей холл. – И не жалеет взбитых сливок.

– Мисс Харпер, мои сыновья. Гэвин и Люк.

– Очень рада познакомиться с тобой, Гэвин. – Роз протянула старшему сыну Стеллы руку.

– Это Паркер. Наш пес. Ему полтора года.

– Ты очень красивый парень, Паркер, – Роз наклонилась и погладила пса.

– Я Люк, – не остался в стороне младший. – Мне шесть лет, и я учусь в первом классе. Я могу написать свое имя.