— С тех пор как меня сюда упекли, я уже потерял целый миллион, — напомнил ей Джимми.
— Потому что ты доверил свои деньги брату, — сказала Лиз. — Сам виноват.
Перейдя на арабский язык, понятный лишь Джимми в их семье, мать сказала, что ему не стоит слишком уж расстраиваться по этому поводу. Джимми ответил тоже по-арабски: "Они хотят убить его на этой неделе". Мать ответила: "Пусть они будут прокляты!" Затем Джимми повернулся к Лиз и саркастически заметил: "Ты что, думаешь, деньги с неба падают?" Родня, должно быть, была немало поражена, с какой одержимостью Джимми говорил о деньгах именно сейчас, когда он только начал отбывать тридцатилетний срок и когда ему грозил новый срок по делу об убийстве федерального судьи. Но Джимми, как всегда, надеялся на лучшее. В то время его родственники, конечно, не знали, что он готовил побег. Джимми рассчитывал на помощь Джерри Рея Джеймса и другого заключенного по имени Кэлвин Райт. Джеймса в тот день как раз переводили в блок Джимми, а Райт — темная личность и бывший наемник, служивший в составе соединения "Эйр Америка" (ЦРУ), — должен был скоро выйти из тюрьмы. А как только он окажется на свободе, Джимми Чагра тоже выйдет из тюрьмы. По крайней мере Джимми сам вбил себе это в голову.
Позже, оказавшись в том же блоке, что и Джимми, Джерри Рей Джеймс завел с ним длинный разговор о Чарлзе Харрелсоне. Джеймс сказал, что точно не помнит, встречались ли они с Харрелсоном в те давние годы, когда вместе сидели в Ливенуортской тюрьме. Он живо заинтересовался подробностями расследования обстоятельств убийства Вуда, ареста Харрелсона в Вэн-Хорне, личными проблемами Джимми и еще множеством событий, о которых Джимми с удовольствием рассказал своему новому другу.
— Он сам сказал, что убил судью Вуда?
— Да, сам, — ответил Джимми.
Тогда Джеймс сказал, что, по словам Кэлвина Райта, Харрелсон оставил записку, в которой признался в убийстве Вуда. Для Джимми это было откровением. Райт сказал также, что Харрелсон как-то говорил и о том, что Вуда будто бы убил Малыш Лэрри Калбрет. Это тоже было новостью для Джимми. Больше всего, сказал Джеймс, его беспокоит то, что, "намарафетившись", Харрелсон может сделать все, что угодно. Властям же нужно лишь одно — "подтверждение".
— Да нет, с ним все в порядке, — сказал Джимми. — Чарли не подведет. Он на пару дней отключается, а потом…
— Но послушай, Джимми. Если этого сукиного сына поволокут в гуд, там с ним церемониться не будут и надавят как следует. Уж это я знаю. Но Трейвис говорил, что с ним шутки плохи.
— Это верно. С ним лучше не шутить, — согласился Джимми.
Он хотел было переменить тему и заговорил о ставках на субботний, матч, но Джерри Рей Джеймс никак не хотел прекращать разговор о Харрелсоне и об убийстве Вуда. Он оказался удивительно осведомленным, но Джимми, видимо, этого не заметил.
— Где его будут судить? В каком городе?
Джимми сказал, что у его адвоката есть аффидевиты[57], в которых говорится, что в день убийства Вуда Харрелсон находился в Хьюстоне.
— Он был в Далласе или каком-то другом городе, — поправил его Джеймс.
Джо, сказал Джимми, сообщил ему, что стукач Риохас рассказал властям о Джеке Страуссе и Лэрри (Малыше) Калбрете. На это Джеймс ответил, что, по словам Трейвиса, Лэрри во время игры в покер хвастался, что знает, кто убил Вуда. Это была очередная новость для Джимми, который вообще не знал, кто такой Калбрет.
— Да-да. — сказал Джеймс. — Трейнис рассказывал, что через день после убийства Лэрри допрашивали, потому что он тоже ездил на машине Чарли.
— Неужели? — удивился Джимми. — Я об этом не знал.
— Не знаю, правда это или нет, — сказал Джеймс.
Джимми сказал, что хорошо, что Джеймса перевели в его блок: теперь хоть можно спокойно разговаривать и не бояться, что тебя услышат сразу человек двадцать.
— Черт, может, все это враки, что Чарли уже предъявлено обвинение, — сказал Джерри Рей Джеймс.
Родственники очень волновались за Лиз, которая буквально не находила себе места. Через несколько дней после свидания с Джимми в Ливенуортской тюрьме она потеряла сознание, и ее увезли в больницу. Когда в тот вечер позвонил Джимми, Джо сказал: "С нею произошло что-то вроде инсульта, глаза помутнели, и она потеряла сознание". Джо скрыл, однако, что Лиз вновь стала принимать большие дозы наркотиков. Но Джимми и сам это знал. Джо также не сказал, что, когда Лиз потеряла сознание, у нее в комнате находился какой-то ювелир, с которым они уже где-то встречались. Джимми был почти уверен, что у Лиз есть любовник: ей нравилось все время намекать на что-то и чувствовать его недовольство и беспомощность. Но Джимми понятия не имел, с кем она встречается. Ситуация была особенно неприятной еще и потому, что Джимми договорился с Лиз, что та продаст часть своих драгоценностей, а это объективно побуждало ее часто встречаться с ювелиром. Прежде чем повесить трубку, Джо сказал брату, что получил письмо от "этого типа Харрелсона", которого перевели теперь из местной тюрьмы в Вэн-Хорне в окружную тюрьму графства Харрис в Хьюстоне.
— Он хочет поговорить со мной, — сказал Джо.
— Интересно, что ему нужно.
— Не знаю.
— Он что, идиот?
— Это я и хочу выяснить.
Через пятнадцать минут после этого разговора Джимми вновь позвонил Джо и сказал, что в Ливенуорт прибыли агенты ФБР и приступили к допросу его друга Кэлвина. Видимо, это связано с Харрелсоном. Джимми сказал, что он все больше и больше склоняется к тому, чтобы Джо представлял и Харрелсона. Это даст им возможность быть в курсе.
— Здесь ему нужно помочь, — сказал Джимми. — Кое-кто уже намекает, будто я причастен ко всему этому.
Когда в тот день Джо Чагра вышел за ворота окружной тюрьмы Харриса, направляясь к себе в отель в центре Хьюстона, он вдруг почувствовал такую дрожь, что, казалось, вот-вот потеряет сознание. Конечно, он не мог знать, чем закончится его визит к Чарлзу Харрелсону, но такого он никак не ожидал.
Теперь у него уже не было сомнений в том, что судью убил Харрелсон. Тот признался ему в этом в первый же день знакомства, но Джо до сих пор сомневался. О многих деталях убийства Харрелсон тогда не сказал, но одна подробность потом неотступно преследовала Джо. "Я видел, — сказал Харрелсон, — как он вздрогнул, повернулся и упал. Я знал, что это был выстрел без промаха". Но теперь Харрелсон рассказал новые подробности: об оружии, которым было совершено убийство. Он зарыл его чуть восточнее Далласа у озера Рей-Хаббард. Единственным человеком, знавшим точное место, была его жена Джо-Энн. Харрелсон мрачно намекнул, что постарается сделать так, чтобы она уже никому не смогла об этом рассказать. Затем он составил карту с указанием места, но она была весьма неточной: местность в районе съезда с шоссе Ай-20 охватывала огромную территорию, включавшую и озеро Рей-Хаббард. Если винтовка действительно зарыта там, то отыскать ее будет непросто: придется перепахать две-три сотни квадратных километров земли. Вернувшись в Эль-Пасо, Джо уничтожил карту, но затем восстановил ее по памяти и запер у себя в сейфе. Позже он узнал, что Харрелсон рассказал о винтовке по меньшей мере еще одному человеку, которого Джо знал. Этот человек сказал, что отыскал винтовку, но побоялся даже дотронуться до нее. Он попросил Джо дать денег на адвокатов для Харрелсона, хотя Чагра и так уже тратил на него свое время как адвокат. Джо рассказал обо всем Пэтти, и она согласилась, что это похоже на ловушку, подстроенную специально затем, чтобы вынудить его отправиться на поиски винтовки и тем самым заставить обнаружить свою причастность к убийству судьи. Через несколько месяцев после этого кто-то тайно проник в контору Джо. Он был уверен, что кто-то из ФБР искал карту.
Менее чем через сутки после этого ошеломившего его разговора с Харрелсоном Джо уже сидел в зале для свиданий в Ливенуортской тюрьме и обсуждал случившееся с Джимми. Самым любопытным во всем этом, сказал он брату, было то, что Харрелсон даже не помнил, что отправлял ему письмо с просьбой о встрече. К счастью, Джо захватил его с собой. Он не верил ни одному слову Харрелсона, но вместе с тем боялся не верить: Харрелсон затеял с Джо какую-то игру, смысл которой был ему пока неясен.
