— Как здесь красиво! — с искренним восхищением произнесла девушка, обернувшись наконец к Маурицио. — Просто симфония в пастельных тонах. У вашего хозяина безупречный вкус.

— Благодарю, — поклонился Маурицио. — Но эта квартира принадлежит корпорации, так что ею пользуется не только синьор. Я сам нанимал дизайнера, — с оттенком самодовольства в голосеприбавил он. — А потом присматривал за ремонтом и говорил, что и как делать.

— Вы? — Холли искренне удивилась. Неужели этот низенький толстячок способен создать такую красоту?

— Внешность бывает обманчива, синьорина, — скромно отозвался Маурицио, ничуть не обидевшись.

Ей ли этого не знать! Холли невольно крепче стиснула в руках сумочку. Гленн с виду был сущим ангелом — голубоглазый золотой мальчик с солнечной улыбкой. И кто бы мог поверить, что за ангельской внешностью скрывается бесчестный, расчетливый карьерист? Может, кто-то и раскусил бы его, приглядевшись повнимательнее, но только не его доверчивая жена.

Вплоть до того дня, когда Гленн погиб, врезавшись в дерево и искорежив свой драгоценный «мерседес», она считала, что у них вполне счастливый брак, который омрачался лишь мелкими невзгодами. Она восхищалась целеустремленностью мужа и уважала его амбициозность. И только после его смерти, когда на нее дождем посыпались счета, мисс О'Брайен впервые задумалась над тем, насколько неискренен был с ней супруг. А уж потом, узнав всю полноту его предательства, поняла, что прожила четыре года с человеком, совершенно не зная его.

Да уж, внешность чаще всего бывает обманчива, размышляла Холли, следя за Маурицио. Тот прошествовал к изящной стенке, открыл дверцу, демонстрируя установленные внутри специальной ниши телевизор и дорогой магнитофон. Затем усадил Холли на диван и, смешав коктейль — водку с тоником, поставил бокал на низкий столик.

— Ванная находится дальше по коридору, — сообщил Маурицио, указывая в сторону, ведущую к спальням. — Если вам захочется еще коктейль, воспользуйтесь баром или вызовите меня, нажав вот это. — И он продемонстрировал кнопку, искусно скрытую в стене.

Слегка поклонившись, Маурицио величественно удалился, а Холли, оставшись одна, быстро осушила бокал в надежде, что коктейль поможет ей расслабиться. Однако ожидаемого эффекта не последовало. И Холли, подойдя к бару, смешала себе еще один коктейль, решив не обращаться к помо-ши Маурицио, а то, не дай Бог, еще вообразит, что им прислали горькую пьяницу.

Медленно потягивая напиток, она принялась изучать содержимое стойки с музыкальными кассетами. Телевизор ей смотреть не хотелось, слушать музыку было бы гораздо приятнее. Она выбрала мелодии Гленна Миллера и, не без труда разобравшись в сложной технике, поставила кассету. Затем уютно устроилась на диване и закрыла глаза, наслаждаясь тихой волнующей мелодией и одиночеством.

Одним из недостатков ее нынешнего обиталища было практически полное отсутствие уединения. Приходя вечером с работы, Холли обычно обнаруживала в гостиной какую-нибудь личность из числа друзей Конни. А уж когда в городе появлялась Селеста, то поднимался немыслимый кавардак, ибо эта особа почему-то считала квартиру подруги своей собственностью и имела дурную манеру вламываться туда в самое неподходящее время, да еще и с толпой гостей. В итоге телефон непрерывно трещал, двери хлопали, в кухне кто-то постоянно рылся в шкафах и холодильнике, да еще и рок-музыка услаждала слух чуть ли не до полуночи, Конни, похоже, этот образ жизни вполне устраивал, а вот Холли, привыкшую к долгим одиноким вечерам в большом доме, вся эта суета утомляла.

Впрочем, суматоха позволяла ей отвлечься от переживаний. Девицы, весьма искушенные в светской жизни, были до смешного беспомощны в самых обыденных делах. Поэтому она была для них непререкаемым авторитетом во всем, что касалось быта: начиная с выведения пятен с шелковых блузок и кончая заполнением налоговой декларации. Конни, Селеста и их друзья были рады получить совет грамотного юриста, забывая о том, что Холли ушла с последнего курса, так и не закончив университета. Впрочем, для них главным было то, что ее советы им доставались бесплатно.

В гостиной снова возник Маурицио и разразился новым потоком извинений за то, что хозяин все еще задерживается. В руках он держал поднос с тарталетками и бокалом шампанского. Холли внезапно поняла, что подкрепиться ей не помешает. Ведь с утра она успела выпить лишь чашку кофе, а в обеденный перерыв наскоро проглотила небольшой сэндвич. После визита Селесты она едва успела одеться, чтобы прийти сюда, так что о еде и речи не было. От шампанского Холли отказалась, благоразумно решив, что лучше не мешать различные напитки, а вот на тарталетки, начиненные икрой, анчоусами, грибами и прочими вкусностями, набросилась с жадностью.

Покончив с содержимым подноса, Холли нажала кнопку, и, когда появился Маурицио, робко спросила, не найдется ли у него еще тарталеток.

— Они были просто восхитительны, — извиняющимся тоном сказала Холли. — У вас прекрасный повар.

— Спасибо на добром слове, синьорина, — отозвался, сияя улыбкой, Маурицио. — Их приготовил я сам. И рад, что они вам понравились.

Холли покончила с новой порцией тарталеток, смешала себе еще водки с тоником и устроилась на диване. После еды и спиртного, к которому она не привыкла, ее клонило в сон. Бросив взгляд на часы, стоявшие на каминной полке, гостья обнаружила, что ждет уже больше часа. Куда же подевался этот таинственный «синьор»?

Решив, что не стоит сидеть на диване, ежеминутно рискуя заснуть, Холли отправилась на поиски ванной. Она обнаружила ее в конце коридора — такую же роскошную, как и все прочее в этой квартире. Помещение было отделано мрамором, а сама овальная ванна оказалась раза в два больше, чем вся туалетная комната в ее нынешней квартире. На никелированной раме сушилки согревались пушистые полотенца, и даже сиденье унитаза было теплым. В многочисленных шкафчиках размещалось все, что могло понадобиться гостям, даже целый набор прокладок и презервативов, разложенных с педантичной аккуратностью.

Выйдя из ванной, Холли не удержалась и заглянула приоткрытую дверь соседней комнаты. Ею оказалась огромная спальня с кроватью немыслимых размеров, застеленной атласным покрывалом персикового цвета, и с зеркалом, занимавшим целую стену. Слава Богу, что хоть не потолок, со смешком подумала Холли, тихонько ретируясь. Да уж, тот, кто обустраивал эту квартиру, был явным эпикурейцем и понимал толк в настоящей роскоши. Два других помещения оказались кабинетом и гостевой комнатой, обставленными так же элегантно, как и остальные.

Холли вернулась в гостиную и, сбросив босоножки, забралась с ногами на диван. Теперь она была настроена более критически. Несмотря на роскошь и все удобства, квартира походила на гостиничный номер люкс и выглядела какой-то необжитой. Здесь не было ни книг, ни фотографий, ни случайно брошенных вещичек — ничего, что могло бы пролить свет на личность ее обитателя. Впрочем, это не так уж и важно, не замуж ведь она за него собралась, подумала Холли, закрывая глаза. Усталость и нервное напряжение все же брали свое.

Должно быть, она задремала, ибо очнулась, словно от толчка. В холле раздавались мужские голоса. Один явно принадлежал Маурицио, а другой, более глубокий и властный… Холли вскочила с дивана и, смущенно разглаживая платье, схватила с пола босоножки. Внезапно она замерла, широко раскрыв глаза, так как в гостиную уверенной походкой вошел незнакомый мужчина.

В первую минуту Холли решила, что воображение играет с ней злые шутки. Не может быть, чтобы это был именно он — тот, к кому она пришла на свидание вслепую! Наверное, очередная дурацкая ошибка, подумала Холли. Ибо стоявший перед ней мужчина был похож на принца из сказки.

Он был высок, широкоплеч, с тонкой талией и длинными ногами — настоящее воплощение атлета. Светло-русые волосы были зачесаны назад, открывая высокий лоб благородных пропорций. Правильности черт его лица мог бы позавидовать любой античный герой, а серо-голубые глаза под прямым разворотом бровей, отливающих бронзой, смотрели остро и проницательно.