Возможно, если бы я выкупила пальто, если бы оставила его у себя, моя жизнь повернулась бы по-другому.

Но я отдала его хозяйке, жалкая неудачница.

Я прошла мимо него, как проходят мимо главной и единственной в жизни любви. И светлая печаль забылась сама собой.

А сейчас – вспомнилась.

И всему виной была Аглая Канунникова с ее совсем не кровожадным «Такси для ангела». Но особо заморачиваться этим я побоялась. И, покончив с одной детективной интригой, переключилась на другую.

Почему Дашка так ненавидит Канунникову?

Аглая Канунникова не конъюнктурщица, кичем в этом ангельском средстве передвижения и не пахнет. Наоборот, в некоторых местах я даже забывала, что читаю беллетристику. Совсем неплохая и нестыдная работа.

Я, пожалуй, смогла бы выполнить Дашкину просьбу…

Об этом я и заявила своей подруге, когда она вернулась домой. Но, вместо того чтобы обрадоваться, Дарья почему-то поскучнела.

– Ты начала читать? – после недолгого молчания спросила она.

– Уже.

– Что – уже?

– Уже прочитала. Не понимаю, почему ты так на нее окрысилась…

– Нас ждут, – ушла от ответа Дарья. – Собирайся.

…Коктейль в галерее оказался самой обыкновенной пьянкой: нечесаные художники-нонконформисты и сомкнувшийся с ними нечесаный музандеграунд потчевали всех желающих водкой, пивом и жареным арахисом. Дашка надралась в первые полчаса, я же (верная своей утренней клятве) пила только воду из-под крана.

В богемном приюте не было даже минералки.

А галерейная начинка – инсталляции и богоборческие (свят, свят, свят!) иконы с порнодушком – не поразила мое воображение. Зато его поразила Дашка, устроившая просветительскую лекцию в таком же, как и галерея, нонконформистском ватерклозете (с деревенским очком вместо унитаза). Я сама спровоцировала ее, сказав, что возьмусь за рецензию.

– Значит, ты тоже подсела на эту суку Аглаю!

– С чего ты взяла?

– А все на нее подсаживаются.

– Ты преувеличиваешь.

– Да я не то что преувеличиваю – я ее терпеть не могу! Лицемерка поганая! Водит всех за нос. Копалась бы в своем жанре, так нет: в учителя жизни лезет, свои взгляды навязывает. Обо всем высказалась, ничего не забыла!.. Даже по поводу профилактических прививок детям Руанды у нее, видите ли, собственное мнение… Даже по поводу выращивания патиссонов и селекции трехцветного вьюнка!..

– Ладно, – первой не выдержала я. – Черт с ней.

– Вот именно! – Дашка попыталась плюхнуться на отполированный многими сомнительными задницами толчок, и я с трудом ее удержала.

Через час, когда Дашка окончательно превратилась в патиссон, о котором так пламенно распространялась, в галерее появился роскошный молодой человек в белом свитере и с такими же белыми выгоревшими волосами. Проигнорировав многочисленные приветствия и поддоны с пивом, он направился прямиком к Дашке, пытавшейся улечься на инсталляцию «Балканские войны-13». Легко подняв тело моей подруги, он потащил его к выходу.

– В чем дело? – спросила я, ухватив Дашку за край платья.

Молодой человек даже не сбросил скорости. А у самого выхода процедил:

– Откройте дверь.

– А вы кто такой?

– А вы кто такая?

Дарья, до этого больше напоминавшая мешок с картошкой, неожиданно приподняла голову.

– Это – наш Главный… А это…

Выпитый «коктейль» оказался сильнее: так и не договорив, очаровательная пьянчужка закрыла глаза и отрубилась.

– А это ее подруга из Питера, – закончила за Дарью я и улыбнулась Главному.

– Что-то припоминаю. Открывайте дверь, подруга из Питера.

Вдвоем мы выволокли бесчувственную тушку на улицу и погрузили ее в такую же белобрысую, как и он сам, тачку Главного.

– Нам к проспекту Мира…

– Знаю, – процедил Главный и в лучших московских традициях сорвал машину с места.

Теперь, во всяком случае, мне стало понятно происхождение мужских парфюмов в ванной и мужских комнатных тапок в прихожей.

Некоторое время мы ехали молча.

– Дарья говорила мне о вас, – он первым нарушил молчание.

– Мы учились вместе. Я тоже закончила журфак. – Кто знает, может быть, это он и есть – мой единственный шанс, о котором говорила Дашка.

– Это не имеет значения.

Ничего не поделаешь: первый же выстрел оказался холостым.

– Но статью все же напишите, – тотчас исправился Главный. – А там посмотрим.

– Об Аглае Канунниковой?

– Да о чем угодно.

Ай да Дарья! Похоже, она уже провела подготовительную работу. Милая, заботливая, замечательная моя подруга! Ангел с крыльями, а не человек! От неожиданно открывшейся перспективы у меня даже закружилась голова.

– Может быть, вы в курсе… Почему она так ненавидит Канунникову?

– А вы сами не догадываетесь? Дарья тоже пыталась писать книги. Но у нее ничего не получилось. Журналистика – совсем другое дело…

Вот оно что! Вот он – корень всему: самая банальная профессиональная зависть.

Больше Главный не сказал ни слова. Он даже отказался от кофе, когда мы поднялись в квартиру. Проводив гостя и уложив Дашку в постель, я снова засела за Канунникову. Теперь, после беседы с холеным начальником «Роад Муви», Канунникова становилась не целью, а средством. С ее помощью я – если не буду дурой – попытаюсь вернуться в давно потерянную профессиональную жизнь.

…Оставшиеся до отъезда дни я провела за книгами Канунниковой и Дашкиным ноутбуком. Порочная связка альпинистов «Бывший – продюсерша – старая грымза» была напрочь забыта. И когда опомнившаяся Дарья приволокла с работы шикарно изданный двухтомник «Развожусь: за и против», я только пожала плечами. «Дервиш взрывает Париж» меня больше не интересовал.

За сутки до моего отъезда рецензия была готова. Вернее, это была не рецензия даже, а пространное эссе. Я сдобрила его своими собственными размышлениями, унавозила историей о пальто и снабдила заголовком «Украденные поцелуи».

Из соображений безопасности я отдала эссе только на вокзале, за три минуты до отправления поезда. Дарья обещала показать его Главному сегодня же (я подозревала, что торжественный акт показа состоится в постели) и обязательно позвонить, когда все прояснится.

…Дарья не позвонила.

Ни через три дня, ни через пять, ни через две недели.

Должно быть, я полностью дисквалифицировалась. Не уловила ритм покачивающихся бедер «Роад Муви». И сотрудником московского издания мне не быть никогда. И журналисткой – тоже.

Я отметила закат так и не начавшейся карьеры в кафе-мороженом «Пингвин». В полном одиночестве. А потом вернулась к своей «Минерве» с ножным приводом. И к скудным заказам театральной студии Дома культуры им. В. Кингисеппа: бесстрашные студийцы замахнулись на сказку «Снежная королева».

Звонок раздался, когда я пришивала воротник к костюму Маленькой разбойницы.

– Я могу поговорить с Алисой Зданович? – Голос был женский, усталый и вальяжный одновременно.

Такой голос мог принадлежать только богатой клиентке, и я сразу же вспомнила, что моя старая заказчица, мадам Цапник (62-й размер), обещала подкинуть очередную работенку: пальто и два костюма для деловой женщины с изюминкой.

– Слушаю. Вы по поводу пальто? – бодро спросила я.

На другом конце трубки повисло непродолжительное молчание.

– И по поводу пальто тоже, – голос дрогнул.

– Подъезжайте. Васильевский остров, улица Шевченко…

– Видите ли… Я очень занятой человек. А вы сами не могли бы приехать?

Я ухватилась за телефонный шнур. Мадам Цапник не соврала: женщина действительно оказалась деловой. А с преуспевающих бизнес-самок, которые беспокоили меня крайне редко, я обычно брала по двойному тарифу.

– Диктуйте адрес.

– Гостиница «Астория», номер 103.

Это несколько меня озадачило. При чем здесь гостиница?..

– Жду вас через час.

– Но…

Женщина повесила трубку, оставив меня в полной растерянности. Странный звонок, странные тексты… А может, это вовсе не наводка мадам? Тогда что? Голос не принадлежал никому из моих знакомых, я никогда не слышала его раньше, но имя и фамилия – мои, телефон тоже мой…